Марик Лернер - Война за веру [litres]

– Какое еще рабство? – всерьез возмущаюсь. – Жителей Тазы не согнуть. – Немножко лести не помешает. – Проще убить. Двадцать пять мужчин из сотни по вашему выбору, но не калек, не старше сорока и не младше пятнадцати лет. В течение года воюют под моей командой. По истечении срока замена остается по собственному желанию. Доля как у всех моих людей. За смерть или тяжелое ранение компенсация прописана в общем договоре. Семья, откуда взят такой, освобождается от налога, – все приятней звучит, чем дань, – на год. Также не берем с семей, не имеющих кормильца, инвалидов и одиноких вдов.

– С ихие ты взял десять.

Фактически непринужденно подтвердил осведомленность. Все они прекрасно знали и готовились. Просто не ждали такого быстрого нападения. Да и уверенность в невозможности победить Тазу сыграла роль.

– С ними мы не воевали. Союз добровольный.

Наемник откровенно ухмыльнулся. Я проигнорировал. Какая разница, что под угрозой оружия. Без градации никак. Кого тяжелее принудить идти в вассалы и кто сопротивляется, тому и платить больше.

– Я не могу такое решить сам, – после очередного раздумья заявил старик.

– Конечно. У вас три часа на обсуждение, затем обстрел возобновится.

– Я не смогу собрать людей так быстро! Еще и с той стороны ущелья.

– Туда и обратно пропустят. Или правда надеетесь протянуть до темноты? Ночью напасть и сбить мои пушки? Ну, попробуйте. Только условия станут хуже. Три часа! Потом продолжаем уничтожение.

Куда они денутся. Даже если еще подергаются.

Барабаны глухо били вдалеке, но войска противника продолжали топтаться на месте, раздражая. Пора бы им сообразить, что я не собираюсь тупо бросаться всей конницей на фалангу. Нет уж, вы меня старательно ловили, будьте любезны, приходите в гости.

Два с половиной года я к этому шел и вчера не за тем вбивал в бошки командирам на специально сколоченном ящике с песком, где изобразил рельеф и расположение отрядов, чтоб отступать от плана. Каждого проверил, правильно ли он понял приказания, а затем пообещал лично глотку перерезать старшему, если подчиненные возмечтают показать удаль без приказа или кинутся до конца сражения грабить обоз. Хорошо, уже не лезут с возмущенными воплями – почему так, а не иначе. Может, я не гений, но все уже усвоили, имею дар побеждать.

Если уж быть честным, то думаю нестандартно. Им привычно устраивать общую свалку и лично рубить врагов, демонстрируя доблесть. Оно и понятно, выкуп пленного гораздо выгоднее трупа, и схватка обычно распадается на множество поединков. Всегда добиваюсь общего разгрома, а не набивания кошеля, и для этого все должны работать сообща.

Я играю по иным правилам, координируя действия по заранее намеченному плану. Не всегда выходит, как задумывалось, однако при общем выполнении указаний редко провал. Раз в результате выходит очередное торжество, уважение растет на глазах. Быть рядом с удачливым вождем для суеверных мавретанцев означает получить и для себя часть дара. К тому же многие всерьез верят, что благословение Пророчицы дает мне эти идеи и удачу. Значит, и с небольшим войском способен победить врага. А я думаю, главное, не куча трупов, а успех. И если он достигнут без большой крови – еще лучше.

Мои стрелки открыли огонь. Нарезные ружья били дальше и точнее привычных, и даже более длительная зарядка ничего не меняла. Две сотни человек спокойно выцеливали командиров, а также заметных вояк (определяется по одежде элементарно) и вышибали, как на полигоне. Ничем ответить стоящие в плотном строю не могли. Четыреста пуль в минуту, пусть две трети не убиты, а лишь ранены – это еще хуже. Через труп можно переступить и идти дальше. Получивший свинец в тело орет от боли, действуя на нервы, и его нужно убрать с дороги. Значит, строй, и без того колеблющийся, лишается еще парочки уносящих раненых в тыл. Или наплюют на них, и тогда каждый задумается невольно о своей судьбе.

Ну вот. Как и ожидалось. Пошла вражеская конница отогнать застрельщиков. Пока все идет нормально, стандартно.

Таза была лишь началом. Селения разбросаны в горах повсюду по Рифу и Атласу. И долгие месяцы мы шли от одного к другому и делали предложение, от которого нельзя отказаться. Если на каждого твоего мужчину приходится десяток, сопротивление ни к чему хорошему не приведет. Все ж не до всех и не всегда быстро доходит. Иные предпочитали умереть в бою, но не сдаться. Другие бросали деревню, уходя в горы. Первых приходилось бить с максимальной жесткостью. В дома вторых вселял людей из враждебных родов. В наших краях всегда можно найти таких, не особо утруждаясь. Древние счеты свести найдется много желающих. Оставалось лишь помочь уничтожить ненавистные семьи.

С утра до вечера мотался по всему хребту, посещал торчащие на вершинах крепости-тигремты, башни-ксуры, палатки кочевников. Писал бумаги, читал донесения и проводил бесконечные переговоры со старейшинами. Они заранее знали, что согласятся, я это тоже знал, но проявить неуважение означало получить сотню готовых драться и бессмысленные потери среди своих. Проще вежливо выслушивать, угощать молодым ягненком или поросенком под чашу с вином, и только когда все сидят сытые и довольные, оглашать условия. Мир и десятина – вот главное. На сегодняшний день свыше тысячи больших и маленьких городков, поселков и деревень «добровольно» вошли в союз. Споры между соседями подлежат моему или Пророчицы арбитражу или назначенными нами лицами. Полный запрет на месть из-за обид, полученных до заключения договора.

Где-то через год вылезла серьезная проблема. Если уж мы все живем дружно, куда девать всех этих воинов, набираемых у союзников и самостоятельно готовых присоединиться ради трофеев. Количество вооруженных чужаков давно превысило выставляемых общиной, несмотря на ее продолжающийся рост. Раз Единый помогает, то и к магидам с их миссионерскими проповедями внимательно прислушивались. Дочерние общины появились во многих местах, и счастливая Мария каталась по горам, наставляя и благословляя. Естественно, при охране. Она могла сколько угодно считать ее излишней, но лично отбирал из наиболее фанатичных последователей, готовых защищать свою Пророчицу до последней капли крови.

Растущее число воинов куда-то требовалось девать, и тут вступает в действие вторая часть задуманного. Побережье крайне неоднородно в языковом, этническом и даже религиозном отношении. Основную массу городского населения составляли румы – латинизированные группы самых разных народностей и эллины. Немало было павликианцев разных видов, иудеев и принявших их веру местных. Полисы имели не только внутреннее самоуправление, но и владели огромными земельными участками. Как сами городские власти, так и богатые жители. А сельские районы были заселены афариками. Коренными жителями, родственными мавретанцам по языку. Свободных крестьян там мизер. Большинство зависимые и даже прикрепленные к земле. Многие арендуют ее и платят владельцам до половины урожая. Нет, и среди них бывают богачи, а румы тоже случаются нищими, но в массе такой расклад. Кстати, в больших поместьях нередко трудятся рабы, и среди них немало привезенных как из Галлии и Иберии, так и черных с юга.