Джефф Уилер - Королевская отравительница [litres]

– Ни при чем. Ты только что напомнил мне их.

– Вы болтливы, как маленькая сорока, – буркнул Манчини. – Трещите только днем или по ночам, когда люди пытаются спать, – тоже?

– Мне нравится говорить, – ответила она нетерпеливо. – Я говорю даже во сне. Так утверждает моя гувернантка. Я не могу остановиться. – Затем она отвернулась от Манчини, не удостаивая его взглядом, и вернула свое внимание Оуэну, который пытался пробраться в угол, чтобы найти свой ящик с плитками.

Тот был поражен ее бесстрашием, но ему стало интересно, как она поведет себя за завтраком с королем. Оуэн предполагал, что ее болтовня вызовет презрение короля. Сумка ждала на скамейке, поэтому Оуэн поставил ее в угол и сел, чтобы открыть ящик с плитками.

Девочка последовала за ним и опустилась на колени рядом.

– Что ты делаешь? – весело спросила она.

– Оуэн любит складывать их в постройки, а затем сбивать, – объяснила Лиона. – Он довольно тихий, леди Мортимер.

Девочка посмотрела на Лиону:

– Зовите меня Элизабет Виктория Мортимер, пожалуйста.

– Благослови меня Поток, дитя, но это ж не выговоришь!

– Но это мое имя, – любезно повторила девочка. – Мне нравится мое имя. Имя Оуэна мне тоже нравится. Оуэн Кискаддон. Оуэн Кискаддон. – Она вздохнула. – Звучит так ласково. Мне нравится это произносить!

Оуэн вздрогнул, полагая, что Элизабет Виктория Мортимер была, возможно, самым странным и самым раздражающим созданием, которое он когда-либо встречал. Она попыталась взглянуть на ящик с плиткой через его плечо, и он повернулся, чтобы закрыть ей обзор. Ему нужно было подумать. Если она приехала во дворец, чтобы быть его товарищем по играм, как он сможет видеться с Анкареттой Триновай и впитывать ее уроки? Ему нравилось иметь тайну, и он преисполнился решимости не делиться тайной с этой девчонкой.

Он начал раскладывать плитку, чувствуя, как его уши горят от пристального взгляда девочки. Она вытянула шею, чтобы рассмотреть, и он продолжал поворачиваться, чтобы загородить ей обзор. Плитки принадлежали только ему, и ее интерес раздражал.

После того как он установил первый ряд, немного беспорядочно из-за мучившего его беспокойства, девочка обошла Оуэна и села перед ним, чтобы получить беспрепятственный обзор. Оуэн стиснул зубы и посмотрел на нее.

– Это интересно, – прошептала она, положив подбородок на руки, локти на колени. Она замолчала, наблюдая, как он выкладывает еще один ряд. – Позволь мне помочь, и дело пойдет быстрее, – сказала она, приближаясь к ящику. Их руки столкнулись над плиткой. Вместо того чтобы схватить плитку, она схватила его за руку и хитро улыбнулась. – Мы собираемся быть друзьями! – произнесла она полушепотом.

– Я не нуждаюсь в помощи, – сказал Оуэн, не осмеливаясь смотреть ей в лицо.

Ее глаза расширились от удивления, затем недоуменное выражение сменилось улыбкой.

– Отлично. Тогда я буду просто смотреть. – Она снова уместила подбородок на руки и зачарованно наблюдала, как он продолжает укладывать плитки. Теперь она молчала. Это было хорошо. Сначала он волновался, что она будет болтать так много, что он не сможет сосредоточиться. Он взглянул один или два раза и заметил маленькую веснушку у нее на переносице. Вокруг них продолжалась обычная кухонная суматоха, и вскоре Оуэн ничего не слышал – все звуки соединились в тихий гул, когда он снова погрузился в свое занятие. Элизабет Виктория Мортимер молчала и смотрела на замысловатые выкладки, словно зачарованная.

Он закончил постройку и сел на пятки, чтобы оглядеть.

– Это удивительно, Оуэн! – сказала девочка, широко раскрыв глаза. – Что же дальше? Что происходит, когда ты заканчиваешь?

Он еще не решил свою проблему. Он хотел поговорить с Анкареттой и получить ее совет. Она была тихой и покорной, скорее слушательницей, чем рассказчицей, – полная противоположность этому буйному юному созданию, стоящему перед ним на коленях. Он задавался вопросом, что королевская отравительница скажет об Элизабет Виктории Мортимер. И что бы сказала девочка, если бы знала, кто живет в башне, похожей на кинжал.

– Толкни, – сказал Оуэн, указывая на плитку, которая служила опорой остальным.

– Я? – Ее глаза блестели от нетерпения. – Это так мило с твоей стороны! Значит, ты толкаешь… вот так? – Она слегка коснулась плитки, и та упала с легким щелчком, который повторялся, пока все плитки падали одна за другой. У девочки вырвался звенящий серебристый смех чистого восторга, который был почти приятен ушам Оуэна. Скрестив руки на груди, она уставилась на рухнувшие плитки, а затем перевела взгляд на него.

– Мне нравится! Это было так красиво! Как тебе это удается? Мне нравится это, Оуэн! Мне нравится! Ты такой интересный. Я знала, что ты такой. Я хочу увидеть это снова. Ты должен построить это снова! Позволь мне помочь очистить место.

Убирать плитки Оуэн не слишком любил, а Элизабет Виктория Мортимер была рада помочь. Через несколько минут плитки вернулись в ящик и он начал другую постройку.

– Часть твоих волос белая, – сказала она внезапно, ее пальцы щекотали его спутанные волосы. – Почему? Это краска?

Он раздраженно посмотрел на нее и покачал головой.

– Ты таким родился? – настойчиво продолжала она, глядя на белую прядь. – Это прекрасно. Как будто эта часть твоей головы уже состарилась. Это значит, что ты действительно умный. Мне нравится кухня. Здесь так хорошо пахнет. Свежим хлебом из печи, божественно. – Она слегка откинулась назад, удовлетворенно вздохнув.

– Мой папа умер, – сказала она через некоторое время. Она протянула руку, взяла плитку и ощупала ее. – Я не совсем уверена, что это значит, но он не вернется. Мама не перестает плакать. Я любила папу. Он был так добр ко мне. Он дарил мне пони и платья. И эти сапоги! Это не твоя вина, что он умер, Оуэн. Я не сержусь на твоего папу.

Оуэн посмотрел на нее, замявшись.

– Мой брат… умер, – тихо сказал он.

– Его убили за измену. – Она согласно кивнула. – Но это не твоя вина. Мой дедушка жалеет тебя. Он сказал, что тебя оторвали от семьи. Ты был один и стеснялся говорить. – Она протянула руку и коснулась его колена. – Мы будем друзьями. Ты мне очень нравишься. Ты очарователен!

Оуэн еще не понимал, что с ним, но его уши снова горели.

Первый завтрак Элизабет Виктории Мортимер с королем прошел на удивление удачно, к большому разочарованию Оуэна. Он задавался вопросом, как она примет насмешки и вспышки злости правителя. Она была абсолютно бесстрашной. Это было единственное слово, которое могло правильно описать ее. Ей нравилось выбирать кушанья из всех блюд на столе, и она плотно позавтракала, при этом умудряясь одновременно разговаривать. Она жаждала встретиться с королем и довольно дерзко предложила ему установить большой фонтан в главном зале, окружить его стеклянными стенами и запустить туда гигантских рыб, чтобы гости за едой могли наблюдать, как они плавают.