Джефф Уилер - Королевская отравительница [litres]

– Отлично, Оуэн, – похвалила она. – Противостоять угрозе угрозой. Отличная стратегия. Хорват верен. Он не так откровенен здесь, при дворе, потому что не здесь основа его власти. Если бы ты оказался с ним на Севере, скорее всего, увидел бы, что там он ведет себя по-другому.

– Она говорит, что мы будем там жить, когда поженимся, – мрачно сказал Оуэн. Он посмотрел ей в лицо. – Может ли она заставить меня жениться на ней?

Анкаретта поджала губы.

– Нет, Оуэн. Для девочек естественно думать о браке. По правде говоря, у нее не будет большого выбора в этом вопросе. У девушек он редко есть.

Это принесло некоторое облегчение. Не то чтобы ему не нравилась девочка Мортимер. Но он думал, как странно, что она была так убеждена, что это произойдет, когда они только что встретились.

– Она смелая, – произнес Оуэн, отвечая на ход, чтобы противодействовать ему. Следующий ход принес Анкаретте победу.

Он любил вазир и все раскрывавшиеся возможности каждой партии. Несмотря на то что он проиграл, похвала Анкаретты подняла ему настроение, заставив его чувствовать себя более великодушным по отношению к новой гостье.

– Она скажет! Рыбный пруд в главном зале. Какая забавная идея.

Оуэн начал снова расставлять фигуры. Ему нравилось это почти так же, как играть. Что-то было в начале игры в вазир, когда все фигуры были выстроены по порядку. Мир казался… лучше.

Когда фигуры были расставлены, он посмотрел на Анкаретту, наблюдая, как мягкий свет свечи играет на ее милом лице.

– Как ты думаешь, я должен доверять ей? – спросил он.

Анкаретта обдумала это.

– Пока рано говорить, – ответила она после долгой паузы.

Оуэн был с ней согласен. Он еще не знал девочку достаточно долго. Кроме того, делиться тайной с кем-то, кто так любит болтать, было бы рискованно. Оуэн сказал об этом Анкаретте.

Она покачала головой.

– То, что она говорит больше, чем ты, не означает, что ей нельзя доверять. У нее просто другая личность. Вопрос в том, заслуживает ли она доверия. И это, мой дорогой Оуэн, со временем определится. Как ты думаешь, кому она предана в первую очередь?

Оуэн оживился.

– Своему деду.

– А кому в первую очередь предан ее дед? – спросила она, одарив его понимающей улыбкой.

Оуэн нахмурился.

– Королю.

– Лучше всего помнить об этом, Оуэн.

– Король убил своих племянников? – спросил он.

Анкаретта опустила глаза.

– Я так не думаю, – ответила она. – Но я была далеко, когда это произошло.

– Но все говорят…

Она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом, и он осекся. Потом сглотнул.

– Но все говорят, что он это сделал, так что это должно быть правдой.

Анкаретта улыбнулась, но это была не радостная улыбка. Это была почти улыбка боли.

– Согласно моему опыту, Оуэн, когда все сходятся во мнении относительно чего-либо, за этим, как правило, кроется величайшая ложь. – Она протянула руку и потрепала его волосы. – Помни это. Никогда не позволяй другому человеку думать за тебя.

Оуэн не совсем понял, но принял это.

– У тебя есть план, Анкаретта?

Ее брови приподнялись.

– План, чтобы спасти тебя?

Он нетерпеливо кивнул.

Она разгладила юбки у себя на коленях. Драгоценности ее ожерелья мерцали при свечах. Он немного наклонился вперед, нетерпеливо наблюдая за ее лицом.

– У меня есть небольшая стратагема, – призналась она.

– Что значит это слово? Название какой-то драгоценности? – Он как-то слышал, что драгоценный камень называли «гемма».

Она тихо засмеялась.

– Нет, это не драгоценность… хотя в каком-то смысле так и есть. Это жемчужина идеи. Драгоценный камень замысла. Грубый, необработанный и неотшлифованный. Но все хорошие идеи возникают именно так.

– Ты мне расскажешь?

– Я должна быть осторожна, Оуэн. Новые замыслы хрупки. Их легко раздавить. Новые идеи могут быть убиты насмешкой или зевком… или даже хмурым взглядом.

Оуэн не был уверен, что она имела в виду. Возможно, читая выражение его лица, она сказала:

– Ты когда-нибудь видел, как растет цветок? Росток, что едва пробился? Ростки такие маленькие и нежные, но, вырастая, становятся крепче. Легче всего вырвать росток – когда он еще мал. Так и с новыми замыслами.

– Понятно, – сказал Оуэн. Он был несколько разочарован, потому что хотел услышать ее план, каким бы тот ни был незавершенным.

Она попыталась его успокоить.

– Позволь мне рассказать то, что можно. Когда хочешь чего-то достичь, следует начать с того, чего хочешь достичь, а затем работать в обратном направлении. Оставаться в живых – не цель. Я хочу изменить отношение короля к тебе. Он не захочет уничтожить тебя, если решит, что ты ценен. Как драгоценность.

Лицо Оуэна оживилось.

– Как стратагема?

Она улыбнулась.

– Именно так. Кого больше всего ценят правители? Тебе это уже известно.

– Благословленных Потоком? – ответил Оуэн, и она с энтузиазмом кивнула:

– Верно. Моя стратагема, Оуэн, состоит в том, чтобы обмануть короля, заставив его поверить, что вы оба благословенны.

Это была самая блестящая идея, которую он когда-либо слышал.

– Думаю, что хотел бы быть благословленным Потоком, – признался он.

– Конечно, хочешь, и, насколько нам известно, это вполне вероятно, но большинство людей не проявляют таких способностей, пока им не исполнится одиннадцать или двенадцать лет. Именно тогда их дар начинают замечать другие.

– Мне всего восемь, – уныло сказал Оуэн.

– Поэтому я все еще это обдумываю. У меня нет трех лет в запасе. Как можно убедить хитрого правителя, такого как Северн, в том, что мальчик благословлен Потоком? Я все еще размышляю над этим. Дай мне время. – Она вздрогнула, и, хотя она никогда не призналась бы, он знал, что ей больно. – Я чувствую, что устала, Оуэн.

– Я тоже, – сказал он, хотя совсем не устал. Он обнял ее, наслаждаясь прикосновением шелка ее платья к щеке, ее теплотой и нежностью. Она поцеловала его в лоб и отправила обратно, к нему в комнату.

Разум Оуэна переполняли роящиеся мысли, когда он спускался по лестнице в потайные ходы, ведущие в его комнату. Он знал путь уже так хорошо, что мог бы идти с завязанными глазами. Он остановился у большой картины, прислушиваясь, нет ли шагов, и ничего не услышал. Замок спал. Он любил спящий замок. Шорох гобеленов, кричащая тишина темных залов, глубокие тени, в которых так хорошо прятаться. Ему больше не нужна была свеча, поскольку он изучил паутину переходов.

Он открыл дверь своей комнаты и сразу заметил тусклый свет догорающей свечи на сундуке. Разве он не задул свечу перед уходом?

– Где ты был, Оуэн Кискаддон? – спросил кто-то заговорщическим шепотом.

Разумеется, это была Элизабет Виктория Мортимер.