Аркадий Саульский - Красный Лотос [litres]

Наконец они въехали туда, где располагались палатки, костры и отряды воинов. Царила жуткая суета; офицеры гоняли подчиненных с одного места на другое. Все это казалось царством хаоса, но Хироши знал, что в видимом беспорядке скрыты железный порядок и полная дисциплина.

Те из воинов, что замечали господина Шинсуке и молодого наследника клана Нобунага, кланялись или падали на колени. Приветствовали их криками, вздымая свои катаны.

– Все эти люди завтра отправятся на юг, сражаться с безжалостным противником, с мангутами, – рассказывал Шинсуке, когда они проезжали очередные палатки, конюшни, формирующиеся колонны стрелков, отряды самураев с нагинатами. – Самураи, монахи-фанатики. – Он указал на нескольких воинов, что готовились в путь иначе, чем все остальные, – вместо суеты они сидели кругом, погруженные в молитву. Их лица были скрыты белыми тканями, фигуры – черными панцирями, а под рукой лежало их оружие: копья яри и нагинаты, мечи и стальные дубинки тэцубо. – И наконец, – продолжал Шинсуке, – простые призванные в армию крестьяне, асигару. Призванные своими господами, оторванные от своих наделов. Вместо плуга взяли мечи и копья. И будут сражаться не с погодой и каменистой почвой, а со страшным, дьявольским противником.

– Это и впрямь потрясающе! – согласился мальчик. – Отец собрал столько людей!

– Да, Хироши, это потрясающе. А ты знаешь, почему они пошли за ним?

– Потому что он им приказал.

– Нет. Твой отец не имеет власти над большинством из них. Я, или вот господин Арагами – шомиё, «малые господа» под властью твоего отца, обязанные ему службой и покорностью… но есть же и другие кланы! В любой момент они могут вернуться в свои провинции.

– Тогда почему же?

Тензен остановил своего коня, посмотрел на мальчика.

– Потому что уважают его, Хироши. Твой отец сплотил их не страхом, а восхищением. Они идут за ним, потому что он показал им путь, убедил в своей правоте. Показал цель. А эта цель – свободный Ниппон! Он произвел на них впечатление, о да! Так что они идут за ним не как за своим господином, но как за другом. Запомни, Хироши, великого правителя отличает не то, что он пробуждает страх, а то, что он пробуждает любовь.

– Понимаю, господин Шинсуке.

Отряды собирались в путь, часть из них уже покинула укрепления лагеря и двигалась трактом на юг.

Шомиё дал мальчику знак, что и им уже пора. Они повернули обратно в замок.

Хироши долго размышлял над словами учителя. Наконец, когда они проезжали первую заставу, спросил:

– Господин Шинсуке, самураи кланов идут за моим отцом добровольно… но призванные в армию асигару ведь не имеют этого выбора. За них решили их повелители, верно?

Тензен криво усмехнулся.

– Наш мир не идеальное место, – ответил он и указал на юг, – но альтернативой является ад.

Когда настал вечер, большая часть армии уже была в дороге на юг. Тем не менее в лагере под замком все еще оставалось множество людей, горели костры, создавая целый океан света.

Хироши смотрел на них с высоты сада, а Цуги с нерастраченной энергией бегал вокруг.

– Мальчик, твой отец желает сейчас видеть тебя, – сказал стоящий за спиной ребенка Тензен Шинсуке. – Забирай щенка.

– Да, господин! Пятнышко, пошли!

Они вошли внутрь, потом коридорами и комнатами поднялись вверх по этажам, выше и выше, до кабинета отца.

Внутри Железный Дворец был спроектирован не для удобства живущих в нем постоянно людей, а по правилам военного искусства. Лабиринт комнат, коридоров, залов и других помещений был невероятно сложным, а вдобавок существовало множество секретных проходов, о которых знал только господин Нобунага и его ближайшие помощники. Если бы враг прорвался через нижние заставы, каким-то чудом попал наверх, преодолел укрепления Дворца и ворвался внутрь… тогда он наверняка заблудился бы в паутине помещений, что дало бы защитникам время перегруппироваться или вызвать помощь.

И вот Хироши проходил зал за залом вслед за своим учителем, а Цуги притих, оказавшись внезапно в незнакомой обстановке.

– Пойдем, пойдем, собачка, – поторопил его Хироши.

Они поднялись по ступеням, повернули, прошли коридор, а потом нижнее додзё, в котором половицы при каждом шаге издавали характерный громкий скрип.

Наконец они вошли на широкую лестницу, по которой поднимались долго – как показалось Хироши, до самого неба.

Но все же они не добрались до небес, лишь до последнего этажа Железного Дворца. А там, в своем личном додзё, ждал, медитируя, отец.

Это было удивительное место – на стенах висели картины, изображающие виды провинции, принадлежащей клану Нобунага. Золотые холмы близ замка, голубизна залива, пойма реки на севере, леса на юге. И, наконец, огромная панорама Кедо – города, в котором Хироши недавно был.

Одни лишь тренировочные маты занимали площадь большую, чем вся комната Хироши. На стойках красовалось оружие – мечи: катаны, вакидзаси, короткие кинжалы танто; были тут даже черные ножны, таящие в себе ниндзя-то, оружие ассасинов, с характерной квадратной цубой.

Чуть дальше располагались луки – как японские, так и трофейные мангутские, выгнутые в обратную сторону луки наездников. В углах комнаты стояли копья яри.

Но жемчужиной коллекции были доспехи Нобунаги Отомо – удивительной красоты, черно-золотые, выполненные из находящих друг на друга пластин. Могучий шлем кабуто пугал огромным нашлемником, а маска его изображала лицо самого господина Отомо – искаженное дьявольской гримасой!

– Ты пришел, сын…

Хироши опустился на колени, ударил лбом о тренировочный мат в глубоком поклоне.

– Я пришел, отец.

– Подойди ближе. Тензен, друг мой, ты можешь идти.

Мальчик даже не взглянул вслед выходящему шомиё. Встал, медленно приблизился к отцу.

Цуги, все еще шокированный местом, куда попал, несмело потащился за ним.

Тем временем отец указал на место на мате рядом с собой, и лишь тогда Хироши увидел, что Нобунага медитирует над комплектом оружия… оружия, которого мальчик раньше не видел. Катана, вакидзаси и танто покоились на стойке. Они, судя по всему, были выкованы недавно, потому что сталь блестела чистотой, а шнуры, охватывающие рукоять, не носили даже малейшего следа пота или использования.

– Тебе нравятся эти мечи, сын?

«Сын?! Отец никогда так ко мне не обращался!» – подумал Хироши.

– Да, отец, красивое оружие.

– Красивое, но и смертоносное. Клинки остры настолько, что перерезают брошенную на них шелковую ленту. Работа мастеров из наших кузниц. И теперь это оружие принадлежит тебе.

Хироши дрогнул, но никак иначе не выдал удивления. Склонил голову:

– Спасибо, отец!

– Завтра, как ты знаешь, я уезжаю на войну. Во время моего отсутствия хозяином в Железном Дворце будешь ты. Это значит, что тебя ждут многочисленные новые обязанности. Справишься ли с ними?