Джун Ч. Л Тан - Нефрит. Огонь. Золото [litres]

Ан с отвращением морщится.

– Приятель … раздобудет … ну кто так выражается? Ладно, не бери в голову. Сколько тебе заплатил Лейе, чтобы ты вытащил меня из темницы и посадил на корабль?

Я выдерживаю паузу, решив подыграть, а потом называю случайную цифру, и Ан чертыхается. Она снимает что-то с пальца и показывает мне. Это нефритовый перстень с серебряной гравировкой.

– Я с тобой не поеду. Прими это как плату от меня . Уходи, но ничего не говори Лейе. Притворись, что мы направляемся к кораблю или куда там было условлено, отправь ему весть или что ты должен был сделать.

– А ты куда пойдешь?

Надеюсь, мне не придется применять силу, чтобы остановить ее. Нельзя допустить, чтобы она сорвала мой план.

– Не твое дело. Заложи перстень, возьми, сколько за него причитается, и оставь меня в покое.

– Боюсь, я не могу так поступить.

– Послушай, у меня нет денег, а это украшение стоит для меня больше, чем ты можешь себе вообразить, но это все, что у меня есть сейчас. Бери же! – рявкает она.

Почему-то мысль о том, что Ан видит во мне всего лишь наемника, беспокоит меня сильнее, чем следовало бы. Я отмахиваюсь от ее протянутой руки.

– До пустыни еще далеко. Священники и дворец будут охотиться за тобой. – У нее подергивается челюсть, значит, моя догадка верна. – У тебя есть бабушка в том городе, где мы познакомились?

У нее снова дергается челюсть.

– Это Лейе тебе рассказал, да? – Я пожимаю плечами. – Она в опасности, поэтому я должна спешить к ней…

– Уже улажено. Кое-кто отправился вперед, чтобы позаботиться о твоей бабушке. Это тоже часть плана.

Шифу уехал в Шамо на следующий день после того, как Лейе нашел меня на крыше. Кусочки головоломки встают на свои места. Теперь единственное, что мне надлежит делать, – это держать Похитительницу Жизни при себе. Нужно, чтобы она нашла меч света. Но это не настоящая причина, побудившая меня заручиться защитой от ее крадущей жизнь магии. В мире не будет безопасно, покуда в нем есть настолько могущественное существо.

Ан подходит ближе. Я заставляю себя оставаться на месте, несмотря на желание отшатнуться.

– Почему я должна тебе доверять? – вопрошает она.

«Не стоит этого делать» , – мысленно предостерегаю ее, а вслух говорю:

– По той простой причине, что если все получится, мне воздадут по заслугам.

– А если нет?

– Тогда мы все обречены.

Она смотрит на меня с презрением.

– Дурацкая шутка.

– Я не шучу. – Ан мне не верит. Пришло время сыграть на ее ожидании того, как поступил бы наемник. – Смотри. Мы можем сделать небольшой крюк. Я отвезу тебя в безопасное место, куда мы собирались доставить твою бабушку, но после этого тебе придется отправиться в порт и сесть на корабль.

– А тебе какая от всего этого выгода? – все еще с подозрением спрашивает Ан.

Я выхватываю у нее перстень.

– Это настоящий нефрит? – Она кивает, не сводя с него глаз. – Вырученных за него денег должно хватить на наш небольшой крюк, плюс еще немного останется для меня. Посадить тебя на этот корабль – единственный способ получить полную оплату от Лейе. Мы договорились?

– Где это безопасное место?

Я хватаю палку и грубыми штрихами рисую в пыли карту.

– Нужно идти на юг, мимо этого каньона, к этому городу. – Я очерчиваю круг. – Вот тут безопасное место. А вот какой крюк придется заложить от морского порта, и мы потеряем время. Но если ты настаиваешь…

– Да, настаиваю.

– Прекрасно. Тогда мы отправляемся в Хеши. Как только ты убедишься, что твоя бабушка в безопасности, двинемся обратно на восток, в порт Цуйхай, где нас будут ждать капитан и команда. Договорились?

Она прикусывает губу.

– Договорились. Ты тоже поплывешь на корабле?

– Ну конечно.

– А как насчет Лейе?

Почему Ан все время о нем спрашивает? Лейе ничем не показал, что они состоят в близких или хотя бы дружеских отношениях. Скрывая свое раздражение, я провожу ногой по земле и стираю карту.

– У него свои планы, – отвечаю уклончиво.

Наконец она кивает. Я разыгрываю целое представление по поиску лавки городского ростовщика. Ан не идет за мной внутрь. Надежно спрятав ее перстень в мешочке в складках своего халата, я выхожу обратно, подбрасывая на ладони кошель с деньгами так, чтобы монеты внутри позвякивали.

Что-то мелькает на лице Ан, когда она смотрит на меня. Что-то, заставляющее меня пожалеть, что затеял эту хитрость.

В следующие несколько дней я задаю стремительный темп, стараясь оставить как можно большее расстояние между нами и столицей. В дороге мы почти не разговариваем, поскольку оба слишком устали и слишком настороженно относимся друг к другу, чтобы вести беседы. Иногда я ловлю на себе пристальный взгляд Ан. Люди часто так делают из-за моих шрамов и повязки на глазу, когда любопытство побеждает вежливость.

Однако ее внимание другое. От него не так неуютно, как от прочих. Возможно, дело в привычке Ан к тому, что люди пялятся на ее собственный шрам.

Три ночи подряд она будит меня, всхлипывая во сне и снова и снова повторяя один и тот же вопрос: «Кто ты?» Всякий раз я порываюсь подойти к девушке, растормошить, выдернуть из дурного сна. И всякий раз не двигаюсь с места, просто наблюдая за тем, как она снова засыпает.

На четвертую ночь я вскакиваю с кинжалом в одной руке и пламенем на пальцах другой. Бесформенная темная фигура рядом со мной шипит, и я направляю огонь на небольшую кучку растопки на земле.

Костер освещает испуганное лицо Ан.

– Что за… я мог поранить тебя, – раздосадовано восклицаю я.

Она плотнее закутывается в шаль и отступает от меня.

– Я проголодалась. Не хотела тебя будить.

Я хватаю мешок с провизией и бросаю ей. Выкатывается яблоко. Ан тут же поднимает его и радостно трет о рукав.

– Это всего лишь яблоко. Почему бы тебе не поесть мяса, если ты так голодна? – интересуюсь я.

– Из-за этой дурацкой пустыни свежие фрукты в Шамо достать было трудно. Да и родилась я не во дворце и помню, каково это – ничего не иметь.

При виде Ан, держащей яблоко, словно ребенок заветную сладость, у меня в груди просыпается воспоминание о собственном юном «я». Она медленно ест фрукт, смакуя каждый сочный кусочек, методично сгрызая до самой сердцевины.

Девушка больше не заплетает косы, как в первый раз, когда я ее увидел, и не носит сложных причесок, делать которые, полагаю, ей предписывалось дворцовым этикетом. Вместо этого завязывает волосы в простой высокий хвост, оставив обрамлять овальное лицо две свободные пряди по бокам. В розоватом свете костра шрам на ее щеке утрачивает свою резкость. Выпуклая серебристо-белая отметина напоминает о моих собственных рубцах, хотя некоторые из них легче скрыть. Интересно, как она получила свой и такая ли неприятная причина за этим кроется, как у меня?