Джун Ч. Л Тан - Нефрит. Огонь. Золото [litres]

Знак священства Дийе.

Я стучу по каждому каменному кирпичу, окружающему знак, пока один из них не поддается. Толчок – и он убирается внутрь. Раздается скрип, и открывается потайная дверь с ведущей под землю лестницей. Я спускаюсь на несколько ступенек и закрываю за собой дверь. На стене у подножия лестницы висит факел, высвечивающий уходящий в темноту каменный коридор.

Когда с факелом в руке я бесшумно продвигаюсь вперед, слева и справа от меня появляются несколько запертых деревянных дверей. Для каких целей используются эти помещения? Камеры пыток? Некоторые из них представляют собой подвалы с металлическими решетками вместо дверей. Все они пусты.

Любопытно.

Из дальнего конца коридора доносится тихий стон, и я вижу в одной из камер кучу тряпья.

Похоже, это старуха. Ее голова опущена, лицо скрыто в тени, но я различаю белые волосы.

Это бабушка Ан.

При моем приближении она отшатывается. Должно быть, испугалась. В мозгу снова всплывает ужасная, просто чудовищная мысль, но я стараюсь заглушить ее. Вот она, козырная карта священников, прямо передо мной. Никто не узнает, если я убью старуху и покину это место. Или просто увезу ее и запру где-нибудь в другом месте. Тогда я смогу заставить Похитительницу Жизни сделать все, что захочу. Сидящий внутри меня демон искушает.

«Только вот она не просто Похитительница Жизни. Она – Ан».

Я сжимаю холодные металлические прутья. «Ты – не твой прадед», – шепчет голос Шифу у меня в голове. И я принимаю решение раз и навсегда.

– Не бойтесь. Это я, Алтан. Я здесь, чтобы спасти вас, – говорю ей. – Не подходите близко.

Выхватываю саблю и, вложив в удар всю свою силу, срубаю замок. Он легко ломается и с лязгом падает на каменные плиты. Слишком просто? У меня нет времени думать об этом, поэтому я открываю дверь и вхожу.

– Идемте со мной, – зову я.

Фигура шевелится. Тени тают.

Она поднимает голову.

– Ты.

АН

Резко вздрогнув, я просыпаюсь. Сердце бешено колотится в груди, воздуха не хватает. После того, как ударила молнией в дерево, я почувствовала себя плохо и вернулась в свою комнату, чтобы отдохнуть. Все остальное словно подернуто пеленой тумана. Я пытаюсь сесть, но что-то удерживает меня.

Кошмар.

В моем горле зарождается крик, пытается вырваться наружу. Но все, что мне удается, – это приглушенный писк сквозь прижатую ко рту плотную ткань.

– Тссс, – шепчет чей-то голос.

Мурашки бегут по коже, волоски на руках встают дыбом. Я слышу, как чиркает спичка и шипит зажженный фитиль. А потом щурюсь, когда пламя растет и расцветает, очерчивая силуэт женщины. Сотканная из теней рука подносит лампу к моему лицу, и на меня смотрит пара прекрасных глаз в обрамлении темных ресниц. Когда я привыкаю к освещению, передо мной материализуется изящное точеное лицо с высокими скулами и пухлыми губами.

Императрица.

Она протягивает палец с изящным ногтем и приподнимает мой подбородок. В то же мгновение меня охватывает пламя. Ад из игл, муравьев, существ с зубами, кусающих, пожирающих, рвущих кожу изнутри. Мой разум мечется в агонии, давит на череп, пытаясь вырваться. Борюсь изо всех сил, но тело предает меня. Я словно оказалась заточенной в клетку, удерживающую меня в огненной бездне.

Слышу сдавленные крики животного, которого ведут на бойню. И требуется некоторое время, чтобы понять, что они исходят от меня. Чжэньси отнимает палец от моей кожи, и все проходит.

Иллюзия.

Потрясенная, я пытаюсь восстановить дыхание, но глаза слезятся. Что это за магия, что за колдовство? Она тяньсай? Или кто-то еще?

Императрица снисходительно вздыхает.

– Теперь я понимаю, почему ты ему нравишься. Красивая, сломанная игрушка. Когда Тай Шунь был ребенком, он нашел прекрасного зимородка с перебитым крылом, полумертвого от голода. Он вылечил его и выходил. Причем он сделал бы то же самое, даже если бы это оказался неприметный воробей. Видишь ли, подобно многим другим, мой сын любит красивые вещи. Но больше всего он любит сломанные вещи – те, которые нуждаются в починке. И людей, которым требуется спасение.

Я едва улавливаю ее слова. Все, о чем я могу думать, – это ее обжигающее прикосновение.

Кроваво-красные губы императрицы кривятся в идеальной улыбке отвращения. Ушла та теплая женщина-мать, которую, как мне казалось, я знала.

– Жаль. Я не думаю, что тебе нужно, чтобы он тебя спасал, не так ли?

Сморщив на мгновение тонкий носик, она смеется. Если это можно назвать смехом. Он похож на пьянящие воды озера, манящие нырнуть в глубины интимности. Я хочу стереть улыбку с ее прекрасного лица, но вместо этого давлюсь кляпом. Она окидывает меня ленивым взглядом, словно голодная кошка, притворяющаяся перед мышью, что дремлет.

– Бедняжка, – воркует императрица, – должно быть, тебе неудобно. Я сниму его, если пообещаешь не кричать.

Моргнув, я киваю, и в следующую секунду кляп исчезает. Язык у меня ватный, во рту сухо. Я борюсь, но мои конечности по-прежнему прижаты к кровати, а тело тяжелое.

– Что вы со мной сделали?

– Надеюсь, тебе понравился особый чай, который я приготовила. Действие яда скоро пройдет. В конце концов, твоя смерть не входит в мои планы.

Очевидно, служанка, которая прислуживала нам с Тай Шунем, знала о составе моего чая. Вот почему она так нервничала. Ярость побеждает мой страх.

– Чего вы хотите?

– У меня есть предложение.

– Вы могли бы вежливо сделать его за чаем.

– Верно, – соглашается императрица, – но так, что ли… интимнее. – Она наклоняется ближе. – Мы с тобой не такие уж разные. Я не создана для того, чтобы пресмыкаться перед мужчиной. Чтобы добиться власти, я много трудилась и вырывала ее из недостойных рук. Ты же, напротив, родилась с властью, которой жаждут многие низшие. Мы должны править, поскольку сильные охотятся на слабых. Это естественный порядок жизни, иерархия, созданная самими богами.

– Я совсем не такая, как вы.

Ее ноздри раздуваются.

– Не смотри на меня так, будто я какое-то чудовище. Я всего лишь мать, делающая то, что лучше для ее ребенка. И это больше того, что предпринял твой отец.

В ответ я буквально выплевываю проклятие.

– Позволь мне сразу перейти к делу. Мой сын слаб. – Она делает паузу. Я вижу, как ей трудно в этом признаться. – Как только он взойдет на трон Дракона, его предадут министры-политиканы и заживо сожрут священники. Это Тай Шуня нужно спасать. Я делаю, что могу, но всему есть предел. Поэтому мне нужно обеспечить его поддержкой человека, которого другие будут бояться. Кого-то вроде тебя .

– Что бы вы ни задумали, я не стану вам помогать.

Один изящный палец тянется ко мне, и я невольно вздрагиваю от ее угрозы.