Алекс Анжело - Сон и Пепел [litres]

И когда он открыл рот, мне оставалось лишь поразиться, как с такой уверенностью можно говорить подобную чепуху.

– Ты знала? Говорят, если теневой даэв сорвет с головы светлого волос и обвяжет им эфес своего меча, то это принесет благословение в охоте на монстров…

И все бы ничего, если бы Люций не решил сразу исполнить сказанное, протянув руку.

Я отклонилась, ускользая от его ладони, но див даже не подумал сдаваться. Всего несколько секунд – и я уже лежала спиной на скамейке, а парень едва не забрался на меня. Мы одновременно осознали произошедшее. Я, яростно дыша, поджала губы. Я чувствовала эмоции Морана – он был удивлен, и в то же время его веселило, что все сложилось таким образом.

Он вскинул руку, дернул и беззаботно заявил, сжимая мой волосок:

– Вот и все. А ты боялась.

Его слова стали последней каплей. Я закипела. Следующие события казались донельзя абсурдными – Люций скакал от меня через лавки и столы, а я преследовала его с мечом в руке.

После этого нам назначили наказание. Я обновляла магические печати в Светлой башне, а он – в Теневой. И на это ушла почти неделя упорного труда.

Я опустила взгляд, вновь скользя по строчкам фолианта.

«Ему станет скучно, и он уйдет», – решила я в конце концов. Я чувствовала себя бессильной и совсем не понимала, как с ним бороться. Применять магию нельзя, как и силу, а о банальных нормах приличия Люций будто и не слышал.

Я никак не могла разрешить эту задачку. Мне будто чего-то не хватало.

Скоро я сосредоточилась на чтении, забыв обо всем вокруг, а когда спустя час пришла в себя, с удивлением осознала, что Моран никуда не ушел. Он все так же сидел напротив, в его руках была книга, судя по завиткам на обложке, написанная на языке старых королевств.

– Ты знаешь фларканский?

– Да. В моей семье обучают ему с детства, – ответил он, не отрывая взгляда от страниц.

Теперь я поняла, почему он смог сотворить новую печать. Считалось, что именно фларканский – прародитель всех магических символов. Они созданы на его основе.

Невольно я позавидовала. Вряд ли у меня когда-нибудь появится возможность изучить древний язык. Подобные знания каждая семья держит в тайне, чтобы сохранить преимущество.

– Что означает знак на обложке? – Неприметный оттиск располагался прямо на корешке – три круга разных размеров, заключенные друг в друга и пересекаемые одной линией наискосок.

В библиотеке ордена Сорель я ни разу не видела подобных рисунков на книгах, а здесь, в Академии Снов, встречала уже трижды.

– Знак ордена, которому раньше принадлежали эти труды. – Моран с интересом поднял взор. – Орден Хранителей, не слышала о таком?

Я покачала головой.

– Раньше именно они следили за порядком и поддерживали равновесие между светлыми и теневыми. Отсюда и название – орден Хранителей, – небрежно поведал он.

– Хранили порядок? – повторила я за Люцием, впервые услышав об этом.

– Ага. Но ничего удивительного, что ты не знаешь, ведь это было крайне давно.

Я молчала, делая свои выводы. И так все было ясно – если книги находились здесь, значит, прежних их хозяев не осталось на землях Дэвлата. Подобное часто случалось – исчезали одни ордены, появлялись другие. Но зачастую это касалось мелких орденов, что не успели набрать силу. А тот, чей оттиск значился на обложке, вряд ли был таким – не все могут позволить себе содержать большую читальню.

Мой взгляд вернулся к хроникам, но как раз в этот момент со стороны донесся шум – кто-то двигался в нашу сторону. Их было несколько. И они переговаривались, будто находились не в библиотеке, а на базарном дворе.

– Не пихайся ты… Тихо! – донеслось шиканье, и парочка дивов показалась из-за шкафа. Один висел на другом, обхватив его руками за шею в шутливой попытке задушить.

Рафаиль застыл в полусогнутом состоянии, а повисший на нем див ослабил хватку. Я некоторое время изучающе смотрела на них и даже узнала второго даэва. Кажется, он был вместе с Люцием в тот день, когда мы столкнулись у границ лагеря. Див держался тихо, да и позже, когда напал ревенант, видимо, появился уже после того, как я потеряла сознание.

Отвернувшись от них, я вернулась к чтению хроник. Меня ничто не должно отвлекать…

Но уже совсем скоро я поняла, что раз за разом перечитываю один и тот же абзац. Дивы не только не ушли, а еще и сели за стол рядом с Люцием, который, закрыв книгу, отложил ее на середину стола, ближе ко мне.

Меня удивляло то, что кто-то вроде него мог знать настолько древний язык. Это заставляло меня досадливо хмуриться, пока парни напротив негромко обсуждали занятие по снам.

Способность управлять снами – одно из главных отличий даэвов от людей. Мы можем заглядывать в видения друг друга и даже показывать их с помощью природных кристаллов – подойдет практически любой, лишь бы его цвет не был слишком темным, иначе ничего не разглядишь.

Но сомниумы могут еще и изменять грезы. Именно они возвращают людей на начальной стадии перерождения. Если человек не имел на душе тяжких грехов, его обращение может произойти лишь во сне, когда обычные видения заменяются кошмарами. И в этом случае даэву лишь надо повернуть процесс вспять, рассеяв влияние темной энергии.

– Сара, чего ты боишься? – громко спросил Люций и, не дождавшись ответа, продолжил: – Слышал, что у нас будет общее занятие по снам, посвященное борьбе со своими страхами.

Мои пальцы чуть сильнее сжали хронику. Ему весело. А мне – ни капли. Для кого-то, может быть, поделиться своими кошмарами и пустяк, но не для меня.

Теневики шумели, и я уже начинала злиться.

Я все еще оставалась на своем месте, когда вдруг краем глаза заметила светлые одежды и узнала своего наставника, Лоуза Прауда. Мужчина приостановился в проходе, его внимание обратилось к нашему столу – взгляд скользнул от меня к Люцию и обратно.

Наставник был удивлен.

Я же встала на ноги, склоняя голову. Учитель поздоровался в ответ.

– Приятно видеть, что отпрыски больших орденов ныне придерживаются широких взглядов, – сказал он, посмеиваясь. Его взор последний раз мазнул по нашему столу, задержавшись на корешках книг, и наставник ушел.

Некоторое время я, озадаченная, стояла не шевелясь. В голове крутились мысли. Не только в словах, но еще и в отголосках эмоций мужчины я уловила пренебрежение. Будто я делала честь теневым, сидя с ними за одним столом. Его улыбка – ложь, а смех – фальшь.

Да, они мне не нравились. Но это было лишь личным предпочтением. Почему-то я думала, что Прауд не такой, считала его слишком умным, чтобы усложнять и без того непростые отношения между даэвами.

На самом деле, по словам брата, раньше происходящее в Академии совсем не напоминало вражду, а скорее походило на соревнования. Вне занятий, по вечерам, ученики двух направлений даже проводили вместе время, но с тех пор как кто-то стал рушить статуи на этажах, отношения сильно накалились.