Алекс Анжело - Сон и Пепел [litres]

Но с тех пор прошло года три, не меньше, многое изменилось, и я стала лучше контролировать свой дар. Поэтому, недолго думая, согласилась.

– Я слышал, что ты уже встречалась с ревенантом… – начал Натан, пока мы шли по коридору.

– Откуда? – Я не сразу поняла, о каком именно случае говорит юноша, и, сохраняя спокойствие, просчитывала, каким образом он смог раздобыть эту информацию.

– Тогда случился огромный скандал. Только глухой и слепой мог не узнать. Монстр у границ лагеря, впервые за столько лет!

Я расслабленно выдохнула, как вдруг по коридору прокатился грохот, переполошивший всех на этаже. Мы с Натаном переглянулись и, ускорившись, завернули за угол, едва не споткнувшись об осколки разбитой статуи, которая совсем недавно возвышалась у лестницы. Каждый этаж, подобно стражам, охраняли изваяния почивших воинов, и то, что теперь осколки одного из них лежали у наших ног, – плохой знак.

Некто намеренно разрушил ее. Точно объявил войну…

Вокруг собиралось все больше народу, поднимался шепот. Лица ожесточались. И когда кто-то обвинил теневых даэвов, это словно послужило сигналом для остальных. Теперь никто не скрывал своих мыслей.

Отношения между светлыми и теневыми даэвами всегда были напряженными, хотя они и не выходили за пределы мелкого соперничества… но статуи воинов – история, дань уважения. Разбить такую – все равно что потоптаться на чужих костях.

Ропот студентов смолк с появлением учителя, все расступились. Наставник Прауд несколько секунд пораженно смотрел на осколки. Воцарилась тишина.

– Кто это сделал? – вопрос повис в воздухе.

– Мы не знаем, – эти слова принадлежали Натану. Другим было нечего добавить, и совсем скоро Прауд разогнал всех, отправив на занятия.

Руки преподавателя были облачены в перчатки – нередко одаренные эмпаты делают так, чтобы даже случайно ни к кому не прикоснуться.

Даэвы расходились, а я медлила, смотря на задумчивое лицо мужчины. Натан окликнул меня, а я сделала несколько шагов к наставнику, который заметил меня не сразу и поднял взгляд, лишь когда я оказалась близко.

– Учитель, может, вам помочь? – спросила я.

Он неожиданно попятился. Потом, спохватившись, замер, принимая непринужденный и строгий вид.

– Благодарю, Сорель, но нет. Идите на занятие.

И мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Лоуз Прауд – мой личный наставник в Академии Снов, и я правда полагала, что ему пригодилась бы моя помощь в поиске виновника.

Мы с Натаном спускались по лестнице, парень то и дело качал головой.

– Надо же так. Теневые даэвы совсем совесть потеряли.

Я некоторое время молчала. И лишь когда он продолжил обвинять другую сторону, сказала:

– Пока нет доказательств, лучше воздержаться от обвинений.

Он замолк и даже остановился. Натан не пытался спорить, но, удаляясь, я чувствовала на себе его взгляд.

Библиотека в Академии Снов находилась под землей: два туннеля шли от обеих башен и, обогнув разлом, сходились в один, который вел в подземный зал. Столы там выставлялись во всю длину помещения и отгораживались друг от друга книжными шкафами.

Минул месяц с тех пор, как разрушили статую. Виновных так и не нашли. Понемногу это событие стало забываться, будто ничего и не случилось. На улице каждый день лили дожди, а пронизывающий ветер все чаще вынуждал накидывать плащ. У меня появилась привычка в свободное время спускаться в читальню и просматривать хроники, некогда написанные смотрителями библиотеки. Они были куда обширнее тех, что велись в моем ордене, и часто попадались ссылки на другие книги, где о событии рассказывалось подробнее.

Я могла много часов без отдыха перелистывать страницы, пока крупицы пыли, кружась в свете ламп, мирно танцевали в воздухе. Но даже в таком месте пахло лавандой – сухие сплющенные веточки часто попадались меж плотных страниц. Иногда на книгах даже встречались печати, светящиеся голубым либо красным. Еще одно свидетельство тихой войны: знаки защищали знания светлых и теневых друг от друга, не позволяя заглянуть на страницы, написанные когда-то даэвом той или иной стороны. Их самовольно наносили ученики академии. Но символы быстро теряли силу и портили переплет. И тех, кого все-таки ловили с поличным, заставляли отрабатывать несколько вечеров в этом месте.

Вдруг на страницы прямо у корешка хроники приземлилась бабочка. Крылья глашатая были алыми, но начинали просвечивать, меняя цвет на грязно-голубой, и я медленно подняла голову.

Я ощутила его присутствие еще около десяти минут назад, и с тех самых пор Люций сидел напротив и смотрел, прекрасно понимая, что отвлекает меня.

– Понравилась? – улыбнулся Моран.

Бабочка вновь вспорхнула, а потом медленно опустилась на пустой лист, зажатый между пальцами дива, и, сливаясь с ним, исчезла, превратилась в тонкий росчерк крови на пергаменте. Печать последний раз вспыхнула и потухла.

– Как ты это сделал? – Я чуть подалась вперед. И тут же, спохватившись, вернулась в прежнее положение.

В глазах Морана вспыхнули искры. Он был доволен.

– Сам придумал.

Его ответ меня удивил. Одно дело просто использовать знаки, и совсем другое – разбираться в их структуре и создавать нечто новое.

Меня охватило чувство неловкости. Обычно рядом с Люцием я только и занималась тем, что успокаивала себя и ругала его. Это стало настолько привычным, что, даже когда наступило время признать чужой успех, я не смогла произнести ни слова.

Див будто угадал мои мысли, и уголки его губ поднялись еще выше. На самом деле за прошедшие пару месяцев мы разговаривали всего несколько раз. Каждый раз Моран сам бесцеремонно увязывался за мной. И почти всегда он был просто невыносим.

Чего стоил только тот случай, произошедший около двух недель назад.

Я обедала в одиночестве. Второй курс, на котором учился мой брат, в последнее время занимался изысканиями для будущей охоты – вместе с наставником они обходили близлежащие поселения, расспрашивали народ, отыскивая подозрительные случаи смерти. Любые признаки энергии Серого мира. В такие дни я всегда оставалась одна. Ближайший ученик сидел от меня через стол.

Я наслаждалась тишиной и спокойствием. Как вдруг рядом появился Моран. Развернулся полубоком, опустив локоть на стол и, подперев щеку ладонью, посмотрел на меня задумчиво и весело. Я уже знала, что означает этот взгляд, – он задумал очередную издевку.