Алекс Анжело - Сон и Пепел [litres]

Я медленно повернулась, собираясь сесть, и инстинктивно посмотрела на Люция. Серые глаза потемнели, но на губах змеилась усмешка. Див понял, что я тоже заметила.

Не успела я занять свое место, как появился еще один знакомый – Натан куда-то спешил между рядов, но, заметив меня, остановился.

– Сара! Ты тоже здесь. Уже видела списки патрулиро… – Светлый вдруг споткнулся и полетел вперед. Я поймала его, схватив за плечи.

– Хм-м, спасибо, – сконфуженно поблагодарил он, оглядываясь.

Люций же, качая головой, поднимал свой меч. Ранее тот стоял, прислоненный к сиденью, и Натан его сбил. Наверное…

Я с подозрением взглянула на Морана.

– Ладно, я пойду. Увидимся позже, Сара, – с хмурым видом закончил Страйд и тоже покинул нас, несколько раз обернувшись.

– Какой неуклюжий, – невинно заявил тем временем теневой див. – Что? Это правда вышло случайно.

Я не пыталась разобраться и вновь подошла к столу, закрывая хроники. Начинала болеть голова. Обычно в библиотеке было тихо, и едва ли за весь вечер я встречала хоть кого-нибудь. Но этот день, кажется, решил разрушить все стереотипы.

Я убрала книгу и, не прощаясь, ушла, уже за пределами читального зала столкнувшись с Фредериком. Он искал меня – пришли письма из дома, и от нечего делать он отправился в библиотеку, чтобы отдать мне конверт.

Я часто просыпалась посреди ночи, вставала, иногда выходила на улицу подышать ночным воздухом. Глашатаи всегда кружили поблизости, льнули ко мне, опускаясь на плечи, руки, облепляя пальцы. И в такие моменты крылья бабочек сияли чуть ярче – их пыльца мерцала, как сталь светлых клинков.

Айвен говорила, что я им нравлюсь. Смеялась над моей удивительной способностью привлекать насекомых. Но раз за разом мне казалось, что девушка чего-то недоговаривала.

Насекомых, а не даэвов…

Но, несмотря ни на что, я никогда не чувствовала себя одинокой.

В этот раз, рассматривая темное небо, я вновь задумалась о своих снах. Почти каждую ночь мне снились кошмары, они так глубоко засели в моей голове, что никакой сомниум с ними не справится. Они проросли во мне корнями, опутали мое сознание и ни за что не желали погибать.

– Ты снова не спишь? – Фредерик появился из ниоткуда – шел по тропинке, сжимая тонкие ручки двух дымившихся чашек, а из его рта вырывался пар.

Он поднялся на крылечко, одетый небрежно, в одну ночную рубаху и штаны, золотые волосы его лежали в беспорядке. Брат передал мне одну из чашек и ободряюще улыбнулся, спрашивая взглядом: «Не ждала меня, да?»

– Как ты их донес? – удивилась я, принимая чай. На душе стало теплее.

– Ловкость и аккуратность – это все про меня, – усмехнулся Фредерик, вставая рядом. Домик с кухонной утварью находился на другом конце лагеря, и он не поленился сходить туда в столь ранний час.

Улыбка против воли тронула мое лицо – немного, едва-едва. Но Фредерик это заметил. Мы несколько минут молчали. Пальцы крепко сжимали горячий фарфор, а бабочки, потревоженные приходом дива, летали вокруг, не спеша приближаться.

Брат посмотрел на них и покачал головой.

– В последнее время теневые совсем распоясались. Вещи пропадают, – произнес он серьезнее.

Я кивнула. Даже до меня уже дошли слухи об этом. То и дело что-то исчезало из комнат. Это началось неделю назад, когда вновь разрушили статую в Светлой башне.

– Будь внимательнее, когда выходишь по ночам, – добавил Фредерик. – Хотя я знаю, это не за тебя надо беспокоиться… – Взгляд его опустился к Туманному – меч одиноко лежал на длинном ровном помосте у стены, что заменял сиденья и использовался для медитаций.

Брат повернулся, прислоняясь спиной к перилам.

– «Девчонка таскается с ним день и ночь. Знала бы, что так будет, – не отдала бы. Выбрала бы другой», – проговорил он наигранно скрипучим голосом. – Так ведь говорит моя бабка?

– Да, так. – Я сама не раз слышала это от нее. Раньше она часто меня ругала. Но это всегда было скорее старческим ворчанием, чем настоящим недовольством.

Я прекрасно помнила тот момент, когда впервые увидела клинок, закутанный в тонкое клетчатое покрывало, одно из тех, которые отец купил на субботнем рынке. Оно даже все еще пахло нашим домом – старой мебелью и травами. Больше мятой, чем лавандой. Отцу не нравился аромат этих цветов, что был, казалось, повсюду.

«Мы живем по совести, Сара. Так чего нам опасаться?» – не раз говорил он, уверенный в своей правоте. А я всегда гордилась, веря, что мой отец умнее остальных и сильнее всех на свете. Слепая детская любовь… Наши родители – наши герои.

Но совсем скоро я поняла, что он ошибался во всем.

– Меч был спрятан в вашем доме. Сталь чистая, еще не успела никого признать, – сказала в тот день бабушка Фредерика. – Человеку непросто найти такой клинок. Твой отец очень постарался, чтобы отыскать его для тебя.

В глазах старой женщины мелькнуло уважение. Она протянула руку, обтянутую тонкой, точно пергамент, кожей, с выступающими венами, и аккуратно, не касаясь самого оружия, пододвинула его мне.

– Возьми, девочка. Думаю, он не единожды спасет тебе жизнь.

Столько лет прошло, а я до сих пор в мельчайших подробностях помнила тот день. И часто вспоминала, особенно в такие моменты, как сейчас, по ночам.

Мы еще долго стояли с Фредериком, болтая о разном, обсуждая занятия, грядущие задания, – пару раз в год ученики отправлялись за пределы Академии Снов, чтобы набраться боевого опыта. Помимо этого даэвы каждую ночь обходили окрестности башен за пределами магической защиты. Одну неделю патрулировали светлые, другую – теневые дивы.

Вскоре на небе вспыхнула заря – багряно-оранжевый огонь прорывался сквозь неплотные облака. До подъема оставалось еще часа два, и мы решили разойтись, чтобы поспать.

Фредерик удалился, а я задержалась на крыльце, провожая взглядом его спину. На повороте брат обернулся и, продолжая идти спиной вперед, махнул мне рукой, в которой были зажаты две пустые чашки. Вдруг он споткнулся, едва не упав. Но одна из чашек вылетела из его пальцев. Еще немного, и она бы разбилась о выложенную камнем дорожку, но Фредерик поймал ее краем ботинка, и фарфор отскочил в сторону, покатившись по траве и оставшись целым.

Брат сделал знак, говорящий, что все в порядке, и бодрой походкой, забрав потерянное, свернул за угол.

С каждой неделей совместных занятий с теневыми даэвами становилось все больше: сражение на мечах, уроки общей истории, изучение магических знаков и управление снами. Мы постоянно путешествовали из одной башни в другую. Строения все больше казались мне отражением друг друга, отличаясь лишь цветом стен и налетом безрассудства, которое всегда царило в темной.

Наш поток – тридцать даэвов – оказался самым многочисленным в Академии за последние годы. И поэтому в аудиториях места хватало впритык. Каждый выбрал себе стол еще в первый месяц, и обычно, даже меняя классы, все сидели в привычных уголках помещения.