Рик Риордан - Перси Джексон и похититель молний [litres]

МАЛЬЧИК И ЕГО МАТЬ ДО СИХ ПОР НЕ НАЙДЕНЫ ПОСЛЕ СТРАШНОЙ АВАРИИ

Прошла неделя с загадочного исчезновения Салли Джексон и ее сына Перси. Сильно обгоревший автомобиль «Camaro» 1978 года, принадлежащий семье, был найден в прошлую субботу: у машины была оторвана крыша и сломана передняя ось. Перед тем как взорваться, автомобиль выдержал сильный удар и по инерции преодолел несколько сотен футов асфальта.

Мать с сыном отправились на выходные в Монток, но в спешке уехали оттуда при загадочных обстоятельствах. В машине и рядом с местом аварии были обнаружены незначительные следы крови, но других признаков пропавших Джексонов не найдено. В то время, когда произошла авария, жители окрестных районов не заметили ничего необычного.

Гейб Ульяно, супруг Салли Джексон, заявляет, что его пасынок Перси Джексон – трудный ребенок, который был исключен из нескольких школ-интернатов и в прошлом проявлял склонность к насилию.

Полицейские не говорят, считают ли они, что Перси Джексон может быть виновен в исчезновении матери, однако подобная вероятность не исключена. Мы публикуем недавние фотографии Салли Джексон и Перси. Полиция призывает всех, кто владеет какой-либо информацией, позвонить по бесплатному номеру анонимной горячей линии.

Номер телефона был обведен черным маркером.

Я скомкал газету и отшвырнул ее, а сам рухнул на кровать посреди пустого домика.

– Отбой, – тоскливо сказал я сам себе.

В тут ночь мне приснился самый жуткий кошмар в жизни.

Была буря, я бежал по пляжу. На этот раз позади меня был город. Не Нью-Йорк. Он выглядел иначе: дома стояли дальше друг от друга, вдалеке виднелись пальмы и невысокие холмы.

В ста ярдах от линии прибоя сражались два человека. Они были похожи на рестлеров из телепередачи: накачанные, бородатые, длинноволосые. На одном была легкая греческая туника синего цвета, на другом такая же зеленая. Они толкали, теснили, бодали друг друга, и каждый раз, когда один касался другого, вспыхивали молнии, небо темнело, а ветер усиливался.

Я должен был их остановить, сам не зная почему. Но чем быстрее я старался бежать, тем сильнее ветер толкал меня в грудь, и вскоре мои пятки стали вязнуть в песке, и сколько бы усилий я ни прикладывал, все было без толку – я оставался на месте.

Сквозь рев бури я услышал, как человек в синей тунике кричит тому, что был в зеленой: «Отдай! Отдай!» Словно детсадовец, не поделивший с другом игрушку.

Волны стали выше, они разбивались о берег, покрывая меня солью.

Я завопил: «Хватит! Остановитесь!»

Земля содрогнулась. Откуда-то из-под земли раздался хохот, а потом голос, такой низкий и злобный, что кровь стыла в жилах, проговорил: «Сюда, маленький герой. Вниз!»

Песок расступился у меня под ногами, открыв расщелину, ведущую к самому центру земли. Я сорвался, и темнота поглотила меня.

Я проснулся, уверенный, что падаю.

Но я по-прежнему был в третьем домике. По ощущениям уже наступило утро, но снаружи было темно, и над холмами грохотало. Сон не обманул: надвигалась буря.

За дверью послышался звук – цоканье копыт о порог.

– Войдите.

В комнате показался встревоженный Гроувер:

– Мистер Ди хочет тебя видеть.

– Зачем?

– Он хочет убить… В общем, пусть сам тебе расскажет.

Я с беспокойством оделся и пошел за другом, уверенный, что мне грозят большие неприятности.

Вот уже несколько дней я ожидал, что меня вызовут в Большой дом. Теперь, когда Посейдон, один из Большой тройки богов, которым нельзя было иметь детей, признал меня своим сыном, я понял, что уже само мое существование было преступлением. Наверное, остальным богам нужно было время, чтобы посовещаться, как наказать меня за это, и вот мистер Ди должен огласить их вердикт.

Небо над проливом Лонг-Айленд было похоже на готовый вот-вот закипеть суп с чернилами кальмара. Мутная завеса дождя двигалась в нашем направлении. Я спросил Гроувера, не стоит ли захватить зонтик.

– Нет, – ответил он. – Здесь не бывает дождя, если мы не захотим.

Я указал в сторону бури:

– А это тогда что?

Он с тревогой посмотрел на небо:

– Шторм пройдет мимо. Так всегда бывает.

Я понял, что он прав. За неделю, которую я провел в лагере, здесь ни разу не было пасмурно. Редкие тучи огибали это место, проплывая над границами долины.

Но эта буря… она была огромной.

На волейбольной площадке ребята из домика Аполлона играли против команды сатиров. Близнецы Диониса прохаживались по земляничным полянам, заставляя стебли и листья расти. Обитатели лагеря занимались обычными делами, но вид у каждого был напряженный. Все поглядывали в сторону бури.

Мы с Гроувером подошли к крыльцу Большого дома. Дионис сидел за карточным столом в тигровой гавайской рубашке с банкой диетической колы, совсем как в мой первый день здесь. Напротив него в фальшивой инвалидной коляске сидел Хирон. Они играли с невидимыми противниками: два веера карт парили в воздухе.

– Так-так, – проговорил мистер Ди, не глядя на нас. – Наша маленькая знаменитость.

Я промолчал.

– Подойди поближе, – сказал мистер Ди. – И не жди, смертный, что я буду тебе в ножки кланяться, потому что твой отец, видите ли, этот старый хрыч Рачья борода.

Зигзаг молнии разрезал тучи. От грома в окнах задрожали стекла.

– Бла-бла-бла, – проворчал Дионис.

Хирон делал вид, что с интересом разглядывает свои карты. Гроувер жался к перилам, нервно цокая копытами.

– Будь моя воля, – продолжал Дионис, – я бы сделал так, чтобы каждая молекула в твоем теле вспыхнула. Смели́ бы потом пепел – и дело с концом. Но Хирон считает, что это идет вразрез с моими обязанностями директора этого треклятого лагеря – я, мол, должен защищать вас, поганцев, от всякого вреда.

– Внезапное воспламенение очень даже вредно, мистер Ди, – вставил Хирон.

– Ерунда, – отмахнулся Дионис. – Мальчишка не успел бы ничего почувствовать. И все же я дал слово сдерживаться. Думаю вот, не превратить ли тебя в дельфина и не отправить ли к отцу.

– Мистер Ди… – начал Хирон.

– Ну ладно, ладно, – смягчился Дионис. – Есть еще один вариант. Но это ужасная глупость. – Дионис встал, и карты невидимых игроков упали на стол. – Мне нужно отлучиться: на Олимпе будет срочное совещание. Если когда я вернусь, мальчишка все еще будет здесь, – быть ему афалиной. Понятно вам? И если у тебя есть хоть капля ума, Персей Джексон, ты поймешь, что такая участь куда лучше, чем то, что собирается предложить тебе Хирон.

Дионис поднял карту, покрутил ее, и она превратилась в пластиковый прямоугольник. Кредитка? Нет. Это был пропуск.

Он щелкнул пальцами.

Воздух вокруг него стал дрожать и искажаться. Дионис стал похож на голограмму, которая побледнела, а затем совсем исчезла, оставив за собой шлейф свежего виноградного аромата.