Вероника Коссантели - Изумительная Страна Снергов [litres]

– И очень кстати сделала! – Горбо облегчённо выдохнул и поправил на голове свою шапочку, съехавшую набок. – В этом вся штука с трясунцами. Никто не знает почему, но они не выносят умножения. Беда в том, что, когда ты в спешке припоминаешь результаты, они не всегда получаются правильными. Если бы мисс Флора не оказалась столь умна, мы попали бы в неприятный переплёт.

Флора крепко прижала к себе Тигра и не произнесла больше ни слова, лишь слегка покачала головой. Её гувернантка жить не могла без того, чтобы задавать контрольные работы – по истории, географии, правописанию, арифметике. Если вы проводите годы жизни, ежедневно выполняя контрольные работы – а по понедельникам даже две, – вы не можете не заучить множество разных вещей. Флора ничего такого не сказала. Звук её собственного голоса, которого никто не слышал уже очень давно, напугал её в той же степени, в какой он обескуражил трясунцов.

Пип тоже молчал. В «Солнечной бухте» господин Грибблстоун выбивался из сил, пытаясь обучить его арифметике. Пип тупо смотрел даже на самые простенькие задачки. Какой в них смысл? Всегда есть куда более интересные предметы, о которых приятно поразмышлять. Теперь же Пип впервые в жизни начал понимать, что порой, когда ты никак этого не ожидаешь, всё то, что в тебя вбивали на уроках, может оказаться полезным.

– Если бы я взял более верный прицел, мы смогли бы приготовить трясунца на обед. – Горбо вытащил из ствола дерева вонзившуюся в него стрелу. – Хотя не могу сказать, что они такие уж вкусные. Мясо резиновое и довольно склизкое. Я никогда не видел так много трясунцов, во всяком случае, так много одновременно.

– Всё началось с одного трясунца, – сказал Пип. – Он стал тянуть Флору за волосы. Затем появился второй и попытался украсть Тигра. Я подумал, что мне лучше позвать тебя – так, как ты говорил, – и вдруг они были уже повсюду. Что пошло не так, Горбо?

Горбо прижал одну руку ко рту, а второй принялся колотить себя по голове.

– Горбо, ты тупоумный нелепейший косомозглый дурак из дураков, – обрушил он на себя поток ругательств. – Тётушка Шмяка была совершенно права, ты позор всего народа снергов. Ты заслуживаешь , чтобы трясунцы обгрызли тебя до смерти, чтобы твои кости растёрли в порошок, твою кровь выхлюпали без остатка, а хрящи разжевали и выплюнули…

Горбо упал на колени, продолжая лупить себя. Дети в тревоге переглянулись.

– Горбо, прекрати, пожалуйста, – сказал Пип. – В чём дело?

Горбо подавил рыдания.

– Это я виноват. Я сам сказал вам использовать тот сигнал!

– Зов очумелой кукушки? – Пип сложил руки пригоршней и поднёс ко рту. – У-у-к-кук…

– Нет, не делай этого, Ломастер Пип! – в слезах взмолился Горбо. – Не делай, если не хочешь, чтобы они вернулись! Я забыл… презренный болтливый недоумок, а не снерг… забыл, что очумелые кукушки – любимая пища трясунцов! Из-за меня вас чуть не сожрали. Что сказала бы на это мисс Ваткинс? Я не тот, кто мог бы приглядывать за невинными детьми. Пора стать разумным снергом, хоть в кои-то веки! Я должен немедленно отвести вас в «Солнечную бухту».

Пип нахмурился.

– Разве мисс Ваткинс знает о трясунцах? Ведь если знает – почему же она говорила, что никаких трясунцов не существует?

– Мисс Ваткинс – совершенно замечательная дама, – твёрдо сказал Горбо. – Уверен, у неё были на то серьёзные основания.

– Если бы нас съели трясунцы, это была бы её вина, а не наша, – заявил Пип. – Мисс Ваткинс следовало предупредить нас об этих тварях. Но ей всё равно, ей совершенно всё равно! Не отсылай нас назад, Горбо. Пока ещё не отсылай. Мы не пойдём туда, правда, Флора?

Флора утвердительно затрясла своей копной волос.

– Если ты попытаешься нас заставить, – сказал Пип, складывая руки пригоршней и поднося их ко рту, – я сделаю это снова. Я закричу ошале… или как там?… очумелой кукушкой.

– Нет, нет, не делай этого! – взмолился Горбо. – Иначе мы застрянем здесь и будем заниматься математической гимназистикой, пока у нас головы не отвалятся. Разве вы не хотите быть разумными макарончиками и…

– Мы будем очень разумны, – пообещал Пип, – если ты отведёшь нас к снергам.

Горбо сдался.

– Ну что же, раз так получается… – Он вздохнул, закинул за спину лук и натянул свою шапочку по самые уши. – Тогда – потопали! Э-ге-гей! В путь – к Стране Снергов!

Они продвинулись не очень далеко, когда к ним вперевалочку вышел медведь. Морда его была измазана чем-то липким. Медведь обнюхал ноги детей, а потом, чтобы привлечь к себе внимание, принялся кататься по земле.

– Если тебе больше нечего делать, кроме как вытворять тут всякие кульбиты-мульбиты, – строго сказал Горбо, – займись лучше чем-нибудь полезным. Можешь взять себе на спину пассажира.

Маленькая группа путешественников отправилась в путь дальше, и никто не заметил, что за ними сквозь папоротники следит чей-то один-единственный зелёный глаз, и следит прежде всего за Флорой, потерявшей свой башмачок.

– Снерги! Как же я их ненавижу! Прыгают повсюду как солнечные зайчики, и такие услужливые, такие дружелюбные. Глупцы! Разве можно всё время быть такими жизнерадостными? От них мне просто плохо.

Голос женщины был столь же горек, как и желе из сонной одури, которое она готовила. Женщина вылила варево в чашу, сделанную из отполированного черепа. Желе было ещё не совсем готово. Она наклонила чашу – поверхность желе подёрнулась рябью. Женщина нахмурилась и накрутила на палец локон своих бузинных волос.

– Ты видишь их, мамоцка? – За плечом женщины стоял её долговязый сын, то и дело потиравший распухший нос.

– Этот дурак Горбо ведёт их к снергам. – Женщина раздражённо встряхнула чашу.

– Не заставляй меня идти туда, мамоцка, – захныкал великан. – У них птицы. Большие птицы. С кусачими клювами и сильными ногами.

– Я знавала огурцы, у которых было больше смелости, чем у тебя, – заметила мать. – Разве я заслужила такого сына? Голова забита мусором, а твёрдости меньше, чем у варёной брокколи. Мне не нужна твоя помощь. Прибамбас уже идёт по их следам.

– Братицка Прибамбас не всегда делает то, что ты говоришь. Он плохой мальчик. Не то что я, – ласково сказал великан. – Я твой хороший мальчик. – Он неуклюже ткнул маму в плечо кулаком, больше напоминавшим окорок, но женщина оттолкнула его.

– Не вижу, – пожаловалась она. – Ты застишь мне свет, дубина. Я хочу увидеть девчонку. Скоро она будет в моей власти, и тогда всё начнётся…

– А когда закончится, я снова смогу есть кости, – радостно сказал великан. – Хрусткие снаружи и сочные внутри. Я ведь смогу, да? Смогу, мамоцка?

– Сколько захочешь, сынок. – Женщина вгляделась в пурпурные глубины желе, и там показался дом на берегу моря – большое здание с высокими трубами и большими железными воротами, охраняемыми двумя рябинами. Губы женщины скривились в ухмылке.