Ричард Кнаак - Лжепророк [litres]

Ни к чему родным знать, в кого превратились они с Ульдиссианом.

Куклу Мендельн оставил там, где нашел: быть может, если кровопролитие удастся предотвратить, маленькая хозяйка однажды встретится с любимицей снова. Однако, выпрямившись, брат Ульдиссиана почувствовал, что более не один, обвел взглядом пустые дома… и увидел Ахилия. Держа наготове лук со стрелою на тетиве, охотник смотрел ему прямо в глаза.

Отреагировал Мендельн без раздумий. Костяной кинжал появился в его руке с быстротой, явно заставшей врасплох даже неупокоенного лучника. Подняв клинок, Ульдиссианов брат забормотал кое-какие слова, перенятые от Ратмы.

Ахилий отскочил в темноту за миг до того, как в землю там, где он стоял, один за другим вонзилось полдюжины зазубренных дротиков.

Ругнувшись, Мендельн со всех ног бросился в ближайший из домов, а духов-спутников отправил в деревню, искать Ахилия.

Но как только духи удалились, лучник избавил его от сей части хлопот.

– Мендельн… я тебе… зла не желаю, – проскрежетал Ахилий из-за стены, в которую Ульдиссианов брат вжался спиной. – Выйди… и поговорим…

Перевернув кинжал, Мендельн прошептал новое заклинание.

Но прежде, чем он успел завершить чары, что-то, свистнув у самого уха, со звучным «тонк!» вонзилось в одно из бревен противоположной стены.

Стрела влетела в окно всего в паре футов от Мендельна. Ульдиссианов брат распластался по земляному полу и, готовясь сотворить еще одно заклинание, отполз к стене со стороны двора.

Стена с окном, сквозь которое стрелял Ахилий, разлетелась в щепки, вышибленная изнутри наружу.

Из-под груды обломков донесся рык и ругань охотника. Не тратя времени даром, Мендельн бросился к задней двери дома, выскочил через нее на двор и скрылся в джунглях. Два призрака – юноши, пораженного чумой, и преклонных лет женщины, умершей от слабости сердца – безо всякой на то надобности сообщили, что Ахилий цел и невредим.

Переведя дух, Мендельн проклял собственную нерешительность. Кое-какие известные ему заклинания покончили бы с существом наподобие бывшего друга куда вернее, и притом навсегда… однако произнести их просто не повернулся язык. В конце концов, это ж не кто-нибудь, а Ахилий , и, пусть даже лучник охотился за Ульдиссиановым братом с явным намерением лишить его жизни, Мендельн еще не утратил туманных надежд освободить неупокоенного охотника.

Благородные побуждения… которые, несомненно, грозили погубить младшего из Диомедовых сыновей.

Еще один дух, дух миловидной девицы из благородной семьи, выпившей яд, только б не оказаться по расчету выданной замуж за жениха много старше нее и довольно буйного нравом, весьма кстати возник рядом и указал, с какой стороны приближается Ахилий. Мендельн ринулся в гущу кустов на задах бревенчатого дома. Он знал: хоть шума погони и не слыхать, бывший друг совсем рядом.

В самом деле: не успел он и духа перевести, как из зарослей донесся знакомый одышливый хрип:

– Мендельн… я пришел… всего лишь поговорить… ни к чему… ни к чему это все! Давай из укрытия выйдем, и…

В ответ Мендельн начертал в воздухе подходящий символ и направил его туда, откуда слышался голос.

– Во имя… звезд! – проскрежетал укрывшийся в зарослях лучник.

В тот же миг в джунглях глухо зарокотало, словно неподалеку началось небольшое землетрясение.

Воздействия собственных чар Ульдиссианов брат разглядеть не мог, зато вполне мог представить, что происходит. Земле вокруг неупокоенного Ахилия надлежало подняться кверху, поглотив его и таким образом вернув обратно в могилу. Заклинание это Мендельн, взяв за основу кое-что, показанное Траг’Улом, составил сам. Как ни ужасно, как ни отвратительно было проделывать подобное со старым другом, но предоставить Ахилию шанс на второй выстрел он не осмелился.

В то время как земля продолжала бурлить, Мендельн помчался к далекому лагерю. Конечно, таким образом он рисковал вновь вывести Ахилия на след Серентии, но всей душой надеялся, что нападения охотник не повторит. Правду сказать, Мендельн просто не понимал, как тут лучше поступить. Знал точно только одно: мешкать нельзя.

Мысль эту спустя пару секунд прекрасно подчеркнула вторая стрела, чиркнувшая по плечу. И мало того, что она глубоко впилась в ствол ближайшего дерева: ощупав рукав, Мендельн обнаружил в ткани оставленную стрелою прореху. Еще полдюйма, и наконечник вонзился бы точно в него.

Сие обстоятельство заставило снова вспомнить о Серентии. Что, если Ахилию вздумается еще раз попробовать с нею покончить? От последнего заклинания Мендельна лучник ускользнул без труда, а значит, за ним стоит некая могучая сила.

Насчет собственных шансов в столкновении с ангелом Мендельн вовсе не обольщался, однако решил рискнуть, только бы не подвергать дочь торговца новой опасности. Скрипнув зубами, сын Диомеда свернул в гущу джунглей. Может, лесная глушь Ахилию и дом родной, но темнота – царство Мендельна.

Отбежав еще на дюжину-другую ярдов подальше от лагеря и деревни, он прислонился спиной к стволу толстого дерева, прижал к груди кинжал и принялся составлять подходящее к случаю заклинание. Несмотря на заботу об Ахилии, сын Диомеда велел себе увидеть его таким, каков есть – ходячим трупом. Чар, позволяющих поднимать на ноги мертвых, существовало немало. Одним из этих заклятий Мендельн воспользовался, дабы пугнуть «ожившими» мертвецами ни в чем не повинных людей, павших жертвой козней Инария, а когда надобность в мертвецах миновала, попросту прекратил творить чары. А вот создание вроде Ахилия Ульдиссианов брат надеялся отправить назад, в посмертие, так сказать, вывернув это заклинание наизнанку.

Теоретически, получиться было должно, но вот как дело обернется на практике…

Приближение Ахилия Мендельн, скорее, почуял, чем услыхал, и был до глубины души поражен. Двигался друг совершенно беззвучно, а ведь живым Ахилий, крадучись по лесу, при всем своем охотничьем мастерстве кое-какой, пусть совсем пустяковый, шум все-таки создавал – взять хоть вдохи да выдохи…

Но вот с составлением заклинания было покончено. Шанс им воспользоваться имелся один и только один. Для этого следовало покинуть укрытие, выйти навстречу охотнику, однако тут Мендельн готов был рискнуть. Довольно. Пора с этим кончать. Да, стреляя по жертвам, Ахилий дважды дал промах, но на дальнейшие промахи рассчитывать не стоит. Новых промахов его господин наверняка не допустит.

Ради Серентии, ради Ульдиссиана (разумеется, если брат жив) Ахилию придется погибнуть… еще раз.

«Я поднял тебя из земли, я и отправлю обратно в могилу… и от всего сердца прошу: прости мне и то и другое!»

Вдруг справа что-то мелькнуло. Только сейчас Мендельн заметил, что рядом нет ни единого духа – оттого никто его и не предостерег. Очевидно, на сей раз хозяин Ахилия решил действовать наверняка.