Гарт Никс - Леди Пятница [litres]

Еще ей вовсе не хотелось смотреть на то, что произойдет со сновидцами, но, похоже, выбора не было. Дно кратера составлял голый и ровный серый камень, глазу не за что зацепиться. И гладь озера тоже не выглядела дорогой к свободе, ведь дышать под водой Листок не умела.

– Ну где ты там!..

Харрисон уже спустился к самому берегу и теперь выстраивал сомнамбул шеренгой вдоль края воды, поворачивая их лицом к столбу из темного камня, что торчал из воды в самом центре озера – то бишь в самой середине всего кратера. У основания толщина столба достигала примерно двадцати футов. На высоте где-то пятнадцати футов над уровнем озера располагалась плоская макушка около четырех футов в поперечнике.

Листок нехотя направилась к берегу, продолжая высматривать хоть какое-нибудь укрытие. Шагая вперед, она заметила некое движение на балконе – на том самом, «двенадцатичасовом». Несколько Жителей расправляли там крылья, и даже неестественный свет не мог перекрасить те крылья. Они были ярко-желтыми, как сердцевина маргариток. Пока Листок смотрела, с балкона снялись четверо. Они несли кресло, подвешенное на веревках. Серебряное кресло с высокой выгнутой спинкой, богатое и торжественное, почти как трон.

«Трон для пикника, – мысленно сформулировала Листок. – И гадать не надо, чей он…»

Вновь замедлив шаг, она в очередной раз огляделась, ища, куда бы спрятаться. Харрисон возился с последними сновидцами, вручную поворачивая голову какой-то старушки, чтобы та смотрела на шпиль в озере.

Тут Листок заметила в камне трещину. Тенистую щель, в которую она, пожалуй, смогла бы залезть… Подбежав, девочка упала на колени и заглянула вниз. Трещина действительно была очень узкой, но если распластаться, как камбала… а там, пониже, места делалось вроде чуть больше. Глубиной расщелина была всего фута четыре, но в одном углу, кажется, виднелась дыра. Может, она вела в глубину?

Более не раздумывая, Листок юркнула вниз. Она ободралась и ушибла бедро, ввинчиваясь в тесное устье, но все-таки оказалась внизу. Переведя дух, поползла к отверстию. Ее надежды оправдались – нора уходила вглубь каменной толщи. Насколько далеко, судить было трудно, пурпурный свет озарял лишь самое начало хода. Дальше залегла тьма. Бездонная тьма…

Листок собралась очертя голову ползти вперед, когда ее обоняния коснулся знакомый запах. Знакомый – и такой мерзкий, что девочка тотчас отшатнулась, еще не успев как следует узнать его. Какая-то влажная гниль… содержимое желудка поднялось к горлу, и это ощущение напомнило Листок, где она ощущала его ранее.

Мозговая плесень, извергнутая ее организмом, воняла в точности так же.

Листок шарахнулась и ободрала еще и локти в попытке выскочить из щели даже быстрее, чем забралась внутрь. Она уже подтягивалась на локтях, вываливаясь наружу, когда из темноты высунулось тонкое серое щупальце грибницы и, подрагивая, медленно ощупало место, где только что находилась Листок.

Девочка рванулась, откидываясь назад, и довольно болезненно приземлилась на камень. Но не замерла, ощупывая ушибы, а поспешно откатилась прочь, судорожно всхлипывая от пережитого страха, прямо под ноги Харрисону.

Старик помог ей подняться.

– Грибок! – вырвалось у нее. – Мозговая плесень…

– Серая ползучка, что ли? – спросил Харрисон. – Да, ее споры временами проникают сюда и укореняются в трещинах. Она не очень опасна, от нее кошмары снятся, и все. Тем не менее надо про нее доложить. Кто-нибудь из стражи придет и выжжет ее. А теперь идем скорее, надо убраться на безопасное расстояние!

Листок безропотно последовала за стариком. Запах серой плесени преследовал ее, неистребимо держался во рту и ноздрях. Ей мерещился вкус, вспоминалось ужасное давление в голове, когда грибок захватывал пространство внутри…

Листок даже остановилась, согнувшись при сухом рвотном спазме. Харрисон вернулся и, схватив ее за руку, потащил прочь:

– Скорей! Они уже поставили кресло! Сейчас она слетит, и нам надо успеть добраться до двери, не то нас тоже накроет!

Кое-как они сообща одолели подъем, и Листок свалилась, отчаянно кашляя. Ноги ныли, во рту было гадко, а когда она попыталась утереться рукавом голубой рубашки, на губах остались прилипшие нитки… Листок с отвращением выплюнула их, мотнула головой, и ее взгляд снова остановился на середине озера.

На темном каменном столбе стояло серебряное кресло. Четверо Жителей зависли в воздухе, окружая его. Ветер, порождаемый ударами крыльев, гнал по озеру волны…

А высоко над ними, на балконе, разгоралась звезда. По крайней мере, Листок так показалось. Звезда слишком яркая, чтобы смотреть на нее, взвилась в воздух – и медленно спустилась к креслу на столбе.

Здесь неистовое сияние немного померкло, и сквозь плотно сомкнутые ресницы Листок увидела Леди Пятницу. Ее длинные ярко-желтые крылья простирались на десять футов в каждую сторону, маховые перья загибались вверх в плавном планирующем полете. Вот она мягко опустилась на серебряный трон… Стало заметно, что сияние исходит от предмета в руках Пятницы. Того самого, что она держала, когда вела спящих в бассейн.

Когда Леди Пятница устроилась в кресле, двенадцать сновидцев разом вскинули руки. Листок слышала, как Харрисон втянул воздух и с хрипловатым звуком задержал его в груди. У нее самой перехватило дыхание. Пятница медленно воздела руку, источник света померк, а потом вдруг вспыхнул, осветив всю кальдеру, как чудовищная фотовспышка. Озеро на миг обернулось огромным серебряным зеркалом. И купол наверху – тоже.

Казалось, время остановилось… Листок замерла без движения – вспышка все обратила в моментальную фотографию. Ничто не шевелилось, не раздавалось ни звука; Листок не слышала даже собственного сердцебиения. А потом… потом что-то начало медленно-медленно исходить из глаз и уст сомнамбул на берегу. К звезде, ярко сиявшей в руке Пятницы, устремились многоцветные нити. Они вились и сплетались, протягиваясь над водой…

Доверенное Лицо как будто вытягивало их из старческих тел. Когда нити добрались до столба, свечение звезды изменилось, из ярко-белого став радужным. Замелькало красное, синее, зеленое, фиолетовое…

Потом нити оборвались со стороны сновидцев – и, завиваясь по концам, стремительно втянулись в руку Пятницы. Люди медленно оседали на землю, и падение занимало нескончаемые секунды…

Пятница же подняла сияющую радужную смесь ко рту – и, запрокинув голову, выпила. Большая часть многоцветных нитей попала по назначению, но Пятница пила очень небрежно. Иные обрывки, упав, расплескались, ударившись о камень, и медленно стекли в озеро.

По мере того как Пятница пила, мир возвращался к обычному состоянию. Листок вновь услышала биение своего сердца, легкий шорох дыхания в ноздрях и во рту, увидела пурпурный солнечный свет, вливающийся сквозь купол.