Ричард Кнаак - Весы Великого Змея [litres]

– Вы уже знаете?

– Да, – отвечал Мендельн. – Ты от нее избавился.

Однако Ульдиссиан покачал головой.

– От нее мне не избавиться никогда. А что Ахилий? – внезапно спросил он, оглядевшись вокруг.

– Был здесь, – в свою очередь отвечала Серентия. – Был здесь… а потом исчез. Как и когда – никто из нас не заметил.

Мендельн почел за лучшее промолчать.

Кивнув, Ульдиссиан потянулся к ним, оперся на поданные руки и поднялся. К этому времени вокруг всех троих собрались эдиремы, мысленно призванные старшим из Диомедовых сыновей.

– С Церковью Трех покончено, – без лишних слов объявил он.

Разумеется, на свете еще оставалась горстка небольших храмов, но сосредоточием влияния культа являлся главный храм. Прекрасно осведомленный о том, как все у них устроено, Ульдиссиан знал: без главного храма остатки секты вскоре зачахнут сами собой.

– С Церковью Трех покончено… а нас ожидает Собор.

Никто не возликовал. Никто не опечалился. Все приняли то и другое как данность, не более. Чего бы Ульдиссиан от них ни пожелал – они уж постараются, не подведут.

– Приберите погибших, а раненых отправьте ко мне, – велел он. – А после – всем спать.

Эдиремы послушно разошлись, а Ульдиссиан повернулся к брату. Взгляд его скользнул по пострадавшей руке.

Рука Мендельна снова была цела и невредима.

– Это еще предстоит объяснить остальным, – откликнулся младший из братьев.

– Дракон?

– Ратма.

Ульдиссиан кивнул.

– А дальше они помогать нам будут? – спросил он. – Или мы опять сами по себе?

– Думаю, они убедились, что помогать нам должны, – как следует поразмыслив, ответил Мендельн. – По-моему, чаша весов склоняется в сторону наших нужд. Помогать нам от них требует Равновесие. От нас оно, кстати заметить, тоже требует очень и очень многого.

Этим Ульдиссиан остался вполне доволен, хотя кое-чего из сказанного братом понять не сумел.

– Тогда завтра и выступаем.

И его брат, и Серентия согласно склонили головы.

– Завтра, – повторили они.

С этим Ульдиссиан принялся помогать пострадавшим. На лице его отражалась лишь гордость пополам с беспокойством о соратниках… но в памяти на веки вечные запечатлелось лицо Лилит.

По крайней мере, в этом демонесса сумела взять над ним верх.

Тем временем на вершине груды обломков, возвышавшейся на месте храма, возник Ратма. Явился он, дабы окончательно выяснить, действительно ли его мать погибла, или каким-то образом сумела спастись. Кто-кто, а он, Ратма, лучше всех в мире знал: Лилит – лиса хитрая. Возможно, ей удалось одурачить Ульдиссиана, внушив ему, будто ее больше нет, но обмануть собственного сына Лилит вряд ли будет под силу.

Однако, осмотрев развалины, Ратма обнаружил не больше, чем смертный. Отыскав нужное место, он устремил мысленный взор под груду обломков и нашел там лишь бездыханный труп. Осталось от тела не так уж много, и к тому времени, как это место расчистят (при условии, что Санктуарий до тех пор не погибнет), нечеловеческим его никто уже не сочтет.

– Ну что ж, вот теперь в самом деле прощай, – пробормотал он. – Сказал бы я, матушка, что сожалею… но правду мы с тобой знаем оба.

С этими словами Ратма исчез. Скорбеть о погибшей – тем более, что скорби та не заслуживала – ему было недосуг. Забот у него и без того имелось в избытке.

Ведь отец его по-прежнему оставался жив и здоров…

Ну вот, убрался! Даже сынка одурачила, выродка неблагодарного!

Невзирая на жуткие раны, Лилит улыбнулась.

Тело, которое сын с Ульдиссианом приняли за ее труп, принадлежало одной из жриц низшего ранга. Спаслась Лилит в самый последний миг, а после, вложив всю без остатка силу воли в защиту, сумела выбраться из-под развалин. И все же – самой себе она вполне готова была в этом признаться – со спасением жизни, не говоря уж о том, что эти двое ее не заметили, ей очень и очень повезло.

Однако эту удачу Лилит обернет в свою пользу. Наберется сил, и на сей раз отомстит Ульдиссиану со товарищи, подвергнув их самым изощренным мукам. И сынок тоже узнает, что значит навлечь на себя ее гнев…

Но вдруг ее накрыла упавшая сверху тень… и тень та заставила демонессу испуганно вздрогнуть. Чьего-либо появления Лилит не почувствовала, но чья это тень, знала точно.

Рванулась она прочь, пытаясь бежать… но его силы сковали ее по рукам и ногам.

– Отпусти! – прошипела Лилит. – Отпусти же… Инарий!

– ПОСЛЕ ТОГО, КАК Я СТОЛЬКОЕ СДЕЛАЛ, ЧТОБЫ СПАСТИ ТЕБЯ?

– Спасти меня? Ха!

Но, как бы ей ни хотелось, чтоб это оказалось ложью, демонесса поняла: нет, он не лжет. Вот она, вся ужасная правда о ее невероятном везении! Поначалу Лилит полагала, будто спаслась сама, но нет, не тут-то было…

Ангел возвышался над нею во всем своем великолепии, внушая разом и ненависть, и вожделение.

– ДА, СПАСТИ ТЕБЯ, БЫЛАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ! МНОГИЕ СОТНИ ЛЕТ ТОМУ НАЗАД Я ОБЕЩАЛ, ЧТО НИКОГДА НЕ ПОГУБЛЮ ТЕБЯ И НИКОМУ ИНОМУ ПОГУБИТЬ НЕ ПОЗВОЛЮ!

Однако, на ее взгляд, он обошелся с ней куда хуже. Бескрайнюю пустоту, бездну, где томилась она в заточении, пока ей не посчастливилось сбежать, Лилит помнила до сих пор – да так ярко, что ярче некуда.

Зашипев, демонесса нанесла удар… но с тем же успехом муха могла бы попробовать свалить с ног лошадь. Ее слабые чары Инарий развеял, не шевельнув пальцем.

– Я ДАЖЕ ВЗЯЛ НА СЕБЯ ТРУД СПРЯТАТЬ ТЕБЯ ОТ НАШЕГО ОТПРЫСКА, ИБО ОН СЧЕЛ БЫ ДОЛГОМ ЗАВЕРШИТЬ НАЧАТОЕ ЧЕЛОВЕКОМ! НО НЕТ…

Капюшон Инария качнулся из стороны в сторону.

– НИ ОДНОМУ ЧАДУ В МИРЕ НЕ ПОДОБАЕТ ЛИШАТЬ ЖИЗНИ МАТЬ, КАК НИ НЕБЛАГОДАРНО ЧАДО СИЕ И СКОЛЬ НИ ВЕЛИКИ ЗЛОДЕЯНИЯ ПОМЯНУТОЙ МАТЕРИ… НЕТ, НАЗНАЧИТЬ ТЕБЕ СПРАВЕДЛИВУЮ КАРУ ВПРАВЕ ОДИН ТОЛЬКО Я… РАЗУМЕЕТСЯ, КАК И ОБЕЩАЛ, НЕ КАРАЯ ТЕБЯ СМЕРТЬЮ.

– Избавь меня от своих п-проповедей…

– КАК ПОЖЕЛАЕШЬ.

В поднятой Инарием ладони возникла блестящая сфера, настолько прозрачная, что с трудом разглядишь.

Лицо демонессы исказилось от ужаса.

– Нет! Инарий! Не на…

Но в следующий же миг Лилит, соответственным образом уменьшившись, оказалась там, внутри крохотного прозрачного шара.

– ВОТ Я И ИСПРАВИЛ ТО, ЗА ЧЕМ НЕДОГЛЯДЕЛ В ПРОШЛОМ, – безучастно подытожил крылатый небожитель, – И ОШИБКИ СЕЙ БОЛЕЕ НЕ ПОВТОРЮ. ПРОЩАЙ, БЫЛАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ.

Демонесса плюнула в него, однако сфера и эти усилия свела на нет.

– Думаешь, теперь Санктуарий весь твой? Взгляни, что учинил этот смертный! Попомни мои слова, Инарий: он и до тебя доберется!

– НЕ ДОБЕРЕТСЯ, ИБО ОДОЛЕТЬ ТЕБЯ ЕМУ ПОМОГ Я. НУ, А ТЕПЕРЬ, – добавил ангел, прежде чем Лилит успела хоть что-нибудь возразить, – ПРОЩАЙ, БЫЛАЯ ЛЮБОВЬ МОЯ… ПРОЩАЙ…

Лилит разразилась визгом и руганью, но вместе с прозрачной сферой начала стремительно уменьшаться, а голос ее – становиться все тише да тоньше. Вот сфера сжалась до величины стеклянного шарика, затем сделалась не больше горошины… а после, если судить в образах, доступных смертным, обернулась ничем, достигла размеров пылинки.