Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

«Кто?»

На этот раз мысленный вопрос прозвучал настойчивее, но девушка все равно разобрала лишь одно слово.

– Ройлейн, – ответила вслух Келси, снова гадая, как бы вопрос мог звучать полностью.

На этот раз глаза женщины расширились, а на подвижном лице отразилось потрясение.

«Кто?..» – снова раздался мысленный вопрос.

Женщина повернула руку с камнем так, что тот засверкал на солнце.

– Келси, – ответила девушка.

– Кел-Сэй. – На этот раз женщина проговорила ее имя вслух, не мысленно: – Кел-Сэй.

– С…

Женщина снова взмахнула рукой, на этот раз – подзывая Келси к себе. Ее скакун подошел к ней и остановился, ожидая. Его глаза, устремленные на Келси, ничуть не походили на полные зловещего огня провалы в черепе, как у тех собак или скелетоподобного коня черного всадника; они были тепло-карими – и в них явно светился разум!

Келси снова догадалась, чего от нее хотят, – чтобы она пошла с ними. Круг камней означал защиту от опасностей здешнего края – это она знала. Осмелится ли она принять приглашение? Или это был приказ? Если эти двое захотят ее заставить, она не противник им, с этими их огненными хлыстами.

Чтобы потянуть время, девушка указала на тело на земле.

– Что с ним? – спросила она, тщательно выговаривая слова и пытаясь одновременно с этим произнести их мысленно.

Ответ был четок и ясен:

– Мертв!

Келси услышала мяуканье и посмотрела вниз. Кошка уже схватила за шиворот одного из барахтающихся котят и теперь двинулась к воротам; она явно готова была уйти с незнакомкой, как бы там ни колебалась Келси. И девушка решилась. Она отошла от ворот, подобрала свое пальто со вторым мяукающим кошачьим младенцем, вернулась и, наклонившись, положила сверток перед кошкой. Мамаша опустила свою ношу и потерлась о ноги Келси, когда та наконец прошла через ворота.

Снизу к ним поднимался второй всадник, он вез тело Ройлейн. Мужчина миновал их и въехал со своей ношей в круг камней. Никаких препятствий перед ним не возникло, но когда он вступил в круг, синие стоячие камни вспыхнули, будто свечи, и от одного к другому протянулась туманная дымка. Всадник спешился и снял тело со спины скакуна, в его руках оно казалось маленьким и хрупким. Потом мужчина положил умершую на землю – Келси была уверена, что он специально выбрал для этого местечко, густо поросшее белыми цветами. Он достал из-за пояса два ярко-синих пера, блестящих, как хвостовое оперение тех птиц, которых Келси видела немного раньше, и воткнул их в землю, одно в головах умершей, второе в ногах. Потом он выпрямился и поднес руки ко лбу в некоем подобии салюта, а его спутница разразилась монотонной речью – не то прощанием, не то заклинанием.

Мужчина развернулся и зашагал прочь, а пряди тумана потянулись от камней в центр круга, собираясь вокруг маленького изломанного тела, и в конце концов скрыли его из виду, оставив лишь зыбкую дымку.

«Идем…»

Келси снова позвали, и поскольку особого выбора у нее не было, девушка подчинилась. Она неуклюже забралась на спину скакуна женщины; в руках у нее было пальто с барахтающимися котятами. Женщина подхватила кошку и сунула ее к Келси, в тот же сверток. А потом, к удивлению Келси, положила туда и самоцвет. Умостившаяся рядом с детенышами кошка подгребла камень под себя, посмотрела на Келси и негромко заворчала, словно предупреждая девушку, чтобы та побереглась.

Они обогнули ложбину, по которой тек ручей, и лошадь под ними прибавила шагу; их спутник не отставал. Они двигались на юго-запад, насколько Келси могла судить по солнцу.

Чем дольше они ехали, тем яснее девушка понимала, что она никогда не видела этого края и никогда о нем не слышала. Вокруг тянулись к небу незнакомые растения, в высокой траве прогалин сновали существа, не похожие ни на каких известных ей животных.

По пути Келси заметила, что мужчина держится позади и время от времени его скакун идет медленнее, – вероятно, он прикрывал их сзади. Однако они не слышали больше ни воя собак, ни каких-либо других звуков, кроме голосов круживших над ними яркокрылых птиц.

Они ехали по открытой местности. Время от времени их скакуны пересекали заросшие поля, обнесенные обвалившимися камнями – бывшими разделительными стенами. Похоже, эти земли давно уже были покинуты людьми.

Наконец они добрались до дороги, отмеченной отпечатками копыт и человеческими следами, – если, конечно, эту пыльную тропу можно было назвать дорогой. По обе стороны от нее местность начала повышаться, и Келси увидела, что они въезжают в проход между двумя возвышенностями, переходящими немного дальше уже в настоящие горы.

Каменные стены, мимо которых они ехали, были покрыты вязью знаков – возможно, словами неизвестного ей языка. Каждый раз, когда они проезжали мимо такой надписи, женщина, с которой Келси делила скакуна, указывала на них своей огненной плетью.

Девушка заметила какое-то шевеление на большом камне – на его вершине, припав к камню, сидело существо, не менее поразительное, чем собаки-скелеты и уродливая тварь, на которой ездил черный всадник.

Часовой – девушка решила, что это был именно он, – отсалютовал им копьем. Он оказался гигантской ящерицей ростом немногим ниже человека, в золотисто-зеленой чешуе. Его круглая голова, безгубый рот, растянувшийся на треть черепа, и красный язык – он подрагивал в воздухе, словно пробуя стихший сейчас ветер, – все это казалось гротескным подобием человеческого лица. Женщина вскинула руку, отвечая на приветствие.

Келси была уверена, что за время пути они проезжали и мимо других часовых, но увидела она лишь этого. Потом проход наконец-то расширился, и они оказались у въезда в долину; при одном лишь взгляде на нее у Келси перехватило дыхание.

С того момента, как она очнулась здесь – чем бы это «здесь» ни было, – она успела повидать немало странного и ужасного. Теперь же она увидела подлинную красоту. Перед ней предстала земля, покрытая буйной растительностью и усыпанная, словно драгоценными камнями, яркими цветами. Девушка увидела в стороне от дороги небольшое стадо мирно пасущихся животных наподобие того, на котором она сейчас ехала. Время от времени им встречались люди, но, похоже, их маленький отряд ни у кого не вызывал интереса.

Они начали спускаться; дорога к этому моменту исчезла, а склон был покрыт бархатистой травой. А потом Келси впервые увидела дома. Их выдавали лишь яркие крыши, потому что стены этих домов представляли собою густое переплетение цветущих лоз; будто кто-то повыдергал перья у бесчисленного множества птиц наподобие тех, что сопровождали их в пути, и вплел в соломенные крыши – вот на что это походило.

Начали показываться и жители долины. Небольшая группка приблизилась к путникам, приветствуя их. Некоторые из них отличались той же странной особенностью, что и нашедшая Келси пара, – когда они двигались, их волосы и кожа меняли цвет. Но остальные больше походили на ту женщину, которую она нашла умирающей, – высокие, худощавые, с неизменными очень темными волосами и светлой, хоть и загорелой кожей.