Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Но это тоже оказалось трудно. Почему… Келси снова пробрала дрожь, и она резко села.

Где она пребывала в эти пронзительные мгновения вне времени? Не у себя в горах Шотландии. Нет! Там был зал со множеством сидений, а в одном его конце располагался помост, и на нем стояли четыре кресла с высокими спинками. Из них заняты были только два. Она ощутила какое-то движение, ощущение ожидания и потребность действовать – и действовать стремительно.

Девушка потерла глаза обеими руками, как будто через них можно было забраться в голову и стереть эту сцену и оставленное ею ощущение, как будто она была частью чего-то большого… будто нужно было быть… кем?

Келси снова сунула руку под подушку – схватить завернутый в ткань самоцвет, убрать его подальше. Она подползла на коленях к занавескам, отгораживавшим ее спальное место, и, разведя их, швырнула колдовскую вещь подальше. А потом со вздохом облегчения улеглась спать – или размышлять о том, как бы ей выбраться отсюда и о ловушках, подстерегающих чужака в этих краях.

Она вертелась с боку на бок, пытаясь удержать в уме сердитое лицо Макадамса и опрокинутые камни за ним. Это было подлинным, а остальное…

Но она снова очутилась в зале. Она сидела на подобающем ей месте, том, что было отведено ей, когда она дала клятву камня, – теперь он будет принадлежать ей много-много лет. Место слева от нее пустовало. Справа же – она была уверена – слышался шелест одежд и дыхание сестры Уоделили. Она даже отчетливо ощущала запах цветов, которым пропиталась одежда старой женщины, – он заглушал пряный аромат благовоний, тлеющих в жаровнях по обе стороны помоста.

Им надлежало пребывать в медитации, но ее мысли разбегались. Сегодня утром нашли ягненка рядом с мертвой овцой и отдали ей растить; а были еще три сиротки газии, которых она нашла совсем недавно, – наверняка Вторая леди позволит забрать их в ее мастерскую и вырастить. Разве не поклялись все они спасать жизнь, какой бы скромной она ни была? А еще отвар из трав – он так хорошо унимал боль в ногах по зиме, что ее даже похвалили на общем собрании. Она, сестра Макейзи… Ройлейн… нет! Она должна похоронить это имя так глубоко, чтобы оно никогда больше не звучало и не всплывало даже в случайных мыслях!

Все мысли о ягнятах, травах, о тихой и спокойной жизни, которую она так любила, улетучились от слов женщины, занимающей среднее кресло на помосте.

– Давайте бросим жребий.

Перед этой женщиной стоял потемневший от времени серебряный кувшин с широким горлышком, и она указала на него жезлом, извлеченным из складок широкого одеяния.

В сосуде что-то трепетало, маленькое и белое, словно кто-то насыпал туда клочки бумаги. Они взвились, и вихрь поднялся на высоту сидящей женщины – так она приказала, и теперь белые клочки поплыли, быстрее любого облачка, с помоста к сиденьям, и тем, которые, увы, были пусты, и к тем, на которых все еще кто-то сидел. Клочки быстро описывали круг над каждым занятым местом и летели дальше. Потом один клочок отделился от бурлящего облака и вспорхнул на колени женщине, сидевшей в пяти рядах от сестры Макейзи. Избрана была угрюмая сестра Витле.

Сестра Витле! Она удивилась такому выбору. Конечно же, на него никто не воздействовал. Она множество раз видела, как происходил выбор, и довольно часто он падал на сестру, о которой в последнюю очередь можно было бы подумать, что она справится с проблемой, и однако в конечном итоге та добивалась успеха. Но отправить сестру Витле представлять поредевший Совет – более странный выбор ей нечасто доводилось наблюдать за все эти годы.

Облако, обронив первый удивительный жребий, полетело дальше. Пронеслось над одним рядом, над другим. Теперь оно направилось к ней. У нее вдруг заледенело внутри: облако быстро приближалось к последней из сестер, из которых вообще можно было выбирать.

И вот оно очутилось у нее над головой – и белое пятнышко опускается, ложась на ее сцепленные руки. Нет! Но протестовать нельзя. Она должна покинуть тепло и их сестринство, должна отправиться в мир, оставленный ею, как ей казалось, уже давным давно. Это была дикая земля, истерзанная войной, в которой больше не почитали сестринство. Но выбор жребия не подлежал сомнению – белый клочок лежал на ней, словно ноша, которая становилась тяжелее с каждым мигом и от которой было не уйти.

Она встала, и белый клочок растаял, будто снежинка. Сестра Витле тоже встала; они вместе подошли к подножию помоста, чтоб предстать перед Всематерью. Лицо Всематери превратилось в маску идеального спокойствия – так она встречала все перемены в тихом течении их жизни.

– Жребий брошен, и выбор свершился, – бесстрастно произнесла она. На миг Макейзи померещилось, что Всематерь удивлена этим выбором куда меньше всех прочих сестер – или большинства из них. – Лорд-хранитель пообещал дать сопровождение для пути через горы. Согласно гаданию, наилучший момент для выезда – через три дня. Вы отыщете то, что знали наши праматери, и извлечете из этого то, что нам требуется.

Ни малейших сомнений – а справятся ли они с делом, не потерпят ли неудачу? Всематерь спокойна, словно она посылает их на склад за припасами на сегодня. Но Макейзи хотелось закричать, что она не годится для этого поручения, что ее Сила слишком мала, а та, что есть, облегчает боль и не поможет добыть то, что могут надежно охранять, и она даже предположить не может, кто эти охранники. Даже здесь, в самом Убежище, во множестве ходили разговоры о тварях, что бродили теперь по горам и терзали землю. Теперь обеты погонят их в самое сердце черной неизвестности, чтобы взять там то, чего никто не отдал бы добровольно и свободно, – силу Силы!

– Решено, – произносит вслух сестра Витле, но сестра Макейзи не может выговорить ни слова онемевшими губами.

Нет…

Келси снова сидела на своем матрасе. Она не была той женщиной! Девушка опустила руку, чтобы опереться о матрас, но под рукой что-то очутилось. Тот самый камень в мешочке, который она не так давно вышвырнула прочь. Но она была собою, а не той женщиной, правда! Келси зажмурилась, отдернула руку от камня в мешочке и сосредоточилась на собственных воспоминаниях. Она возилась со щенком в собачьем приюте, когда пришла та телеграмма.

Женщина, известная ей лишь из семейных преданий, – Старая Джесси Макблэр, тетя ее давно умершего отца, – скончалась, завещав ей дом и то, что осталось от некогда большого поместья. Как объяснил адвокат, согласно завещанию, Келси должна была лично явиться туда для вступления в наследство.

Так и получилось, что она отправилась в Шотландию в надежде обзавестись наконец-то собственным домом, а обнаружила руины дома, где лишь одно крыло можно было с натяжкой назвать обитаемым, да и оно норовило развалиться. Встретили ее угрюмо, и ни это место, ни его обитатели не понравились ей за те несколько дней, что Келси провела там, пока не провалилась в Ворота. Она не дочь Силы…