Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Тирта готова была рискнуть, невзирая ни на людей, ни на животных. Такова цена жизни в эти темные времена. Но что она сможет сделать, если столкнется с Темным талантом, которому ей нечего противопоставить?

– Это было не животное, – пробормотала она вслух, – и уж точно не человек, и даже не кольдер, если такие еще существуют. Однако же оно обладало некой Силой.

– Да, – отрывисто бросил сокольник. – Сила! Вечно эта Сила!

В его голосе звучал гнев, как если бы он отрицал свой Талант – и не мог отрицать.

Они сидели рядом, ожидая рассвета. Тирта куталась в плащ. Она получила жесткое предостережение, но не желала к нему прислушиваться. Да и сокольник не стал предлагать повернуть обратно. Принесенная им клятва меча заставит его до конца выполнять ее требования.

Небо посерело, редкие звезды в разрывах туч погасли. Стали видны уступ, лошади, груда их вещей у костровой ямы. Но Тирту гораздо сильнее интересовало, что́ там внизу. Как только совсем рассветет, надо будет посмотреть, что же такое подкрадывалось к ним в темноте, изучить природу их врага.

Похоже, спутник разделял ее мнение: он перебрался через край уступа и двинулся вниз, к следу, оставленному нападавшим. Тирта не отставала. Из осыпи что-то торчало. Тирта сперва приняла это за сломанную ветку не пережившего зимы дерева, а потом разглядела: из груды камней поднималась шерстистая конечность.

Совместными усилиями они разгребли камни и откопали труп ночного охотника. Тирта отступила, не сдержав возглас отвращения. Они расчистили лишь голову, верхние конечности и значительную часть раздутого брюха. Труп был серовато-белым, цвета здешних камней. Тело поросло густой косматой шерстью.

Из одного большого глаза торчал кончик дротика. Из другого текли капли слизи и скапливались у пасти, занимавшей нижнюю часть лица, – если, конечно, это можно было назвать лицом. Что ж, в этой ночной битве они действовали вполне успешно.

Хотя они не стали откапывать тело целиком, Тирта решила, что существо было ростом с нее, и предположила, что оно ходило на двух ногах, – верхние конечности заканчивались не лапами, а подобием рук с когтями, тонкими и острыми, как у сокольника.

Тирта никогда прежде не видела таких существ и ничего о них не слыхала. Но если эти твари пробрались в южные горы, то вряд ли здесь решатся поселиться даже самые бесстрашные и отчаянные изгои.

Пасть существа была распахнута, но зубы явно должны были торчать наружу, даже когда она была закрыта. Клыки были длиной с ее средний палец – острые, способные разорвать любое тело, в которое вопьются когти. Ее спутник присел, подцепил лапой кончик дротика – меткий был выстрел! – и вырвал его. Весьма разумно. Не стоит терять впустую ничего из их небольшого запаса оружия. Сокольник бросил дротик на песок и хорошенько вытер, не прикасаясь здоровой рукой.

Но делал он это машинально, поглядывая на Тирту.

– Ты тоже сражалась, – сказал вдруг он. – Как?

Рука девушки нашарила поясную сумку.

– Есть такие полевые травы – если их истереть и смешать, понимая их суть, они могут ослепить. Я решила попробовать. Я подумала, – она кивнула на труп, – что это ночной охотник. Ослепи такого – и подстрелить его будет не труднее, чем освежеванного зайца.

– Но для этого, – заметил сокольник, – нужно близко подойти. Гораздо ближе, чем счел бы разумным воин.

Девушка пожала плечами.

– Это верно. Однако человек может за свою жизнь освоить разные виды оружия. Я много бродила по полям – и работала на них. Там есть чему поучиться. Я бы не стала использовать в битве мой меч без крайней необходимости, хоть он и принадлежит мне как главе Дома. – Она наполовину выдвинула клинок из ножен, чтобы показать, насколько он сточен. – Но у меня есть лук и стрелы. – Хоть ими и не похвастаешься, учитывая ее навыки. – И нет такой репутации или поддержки, чтобы обзавестись дротикометом. Так что приходится искать другие пути.

Сокольник промолчал. Поскольку он снова надел шлем, Тирта не видела выражения его лица – лишь чуть поджавшиеся губы. Однако же ей показалось, что она может угадать его реакцию, и твердо решила не допустить, чтобы ее это рассердило. Каждому свое. Пускай он сражается сталью и дротиками, раз уж он для этого рожден.

Но она хорошо понимала, что́ воспитало и закалило ее за последние годы. У нее были свои кодексы чести и бесчестия, и ей как главе Дома – пусть даже от него осталось лишь имя и она никогда не объявляла о своем праве на него – надлежало их придерживаться. Она ни у кого не выпрашивала кусок хлеба и не искала сородичей, чтобы пристроиться под их крылышко. Она все заработала сама, вот этими руками, и если она использовала оружие, которое, по мнению сокольника, нарушает воинский кодекс, – может, для него этот ослепляющий порошок все равно что яд, – она сама за это и ответит.

Дары земли принадлежат всем. Если находка не использовалась подлым или темным способом, это защита не хуже стали, прокованной пять раз. Если же он пожелает поссориться с ней из-за этого, пускай лучше скажет все сейчас, и они разорвут сделку.

Похоже, сокольник ссориться не собирался. Он еще несколько раз воткнул испачканный дротик в песок, достал тряпку, завернул его и вставил в петлю на перевязи. И тут какой-то звук заставил их обоих вскинуться.

Тирта разглядела какое-то маленькое коричневатое существо, – возможно, чешуйчатое, и точно с несколькими парами ног. Вероятно, это был падальщик, спешащий к добыче – подобное богатство редко встречалось в этом бесплодном краю. Они оставили ночного охотника, молча поднялись обратно на выступ, выдали лошадям скудную порцию еды и двинулись дальше. Ее спутник снова ехал первым. Он направлял своего коня по тропе там, где Тирте требовалась вся ее зоркость, чтобы рассмотреть хоть какой-то путь.

К восходу они добрались до гребня горы, и тропа сделалась совсем узенькой; ее покрывали старые отпечатки копыт и узкие следы, – должно быть, их оставили вилороги, вытесненные в высокогорье и измельчавшие за несколько столетий. Они были очень осторожны, но Тирта держала лук под рукой – вдруг получится подстрелить животное и пополнить запасы.

К середине утра тропа резко пошла вниз и привела их в долину в форме чаши. Там бил источник, и берега ручейка поросли зеленью. Лошади с фырканьем устремились к воде. Тирта не прочь была задержаться и дать лошадям попастись, и тем самым сэкономить корм.

Судя по всему, они далеко не первыми останавливались здесь. К скале прилепилась каменная хибарка с односкатной крышей из жердей и толстых веток. Перед входом была устроена костровая яма. Тирта отправилась за топливом, собирая все попадавшиеся сухие ветки. Она изучала мертвые деревья, образующие настоящий завал, – видимо, следствие какой-то сильной бури, – когда наткнулась на свежие следы, свидетельствовавшие, что они здесь, возможно, не одни.