Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Перед ними предстали те самые почерневшие от дыма руины, которые она видела, и вытоптанный сад. Огонь погас – здесь больше нечему было гореть. Тирта увидела мертвую собаку и жалкое тельце за ней. Но мертвые уже не нуждались в них, в отличие от живых.

Тирта натянула поводья и направила кобылу влево, прочь от разрушенного дома. Да, там действительно обнаружилась каменная стена – часть той защиты, что оказалась столь бесполезной. Еще одни ворота стояли открытыми, и Тирта выехала на поле, испещренное следами погони.

Она погнала кобылу через поле, заставив ее прибавить шагу. Немного не доезжая до той аккуратной груды камней, Тирта натянула поводья, соскользнула с седла и побежала, забросив плащ за спину, чтобы тот не мешал.

На бегу она мысленно обшарила пространство. Да! Жизненная сущность! Они все-таки успели! Девушка добежала до груды камней, заглянула за нее. Но там ничего не было! Тирта пошатнулась. Увиденное настолько потрясло ее, что она почти поверила, что не присутствует здесь во плоти, а все еще захвачена своим сном-видением.

И снова она пустила в ход мысленный поиск. Здесь действительно была жизненная сущность – слабая, дрожащая, почти иссякающая, – но была! Но только вот она ничего не видела. Тирта оттащила несколько камней, выбросила их на поле, а потом опустилась на колени и зашарила по земле руками. И там, где глаза ничего не видели, руки нащупали то, что подсказало ей видение: маленькое тело, забившееся в такую узкую щель, что казалось, там даже не хватит места, чтобы грудь приподнялась и втянула воздух.

Сокольник присоединился к ней, и она спросила через плечо:

– Ты видишь?..

Голова в птичьем шлеме – его хорошо было видно в прибывающем тусклом свете – отрицательно качнулась из стороны в сторону.

– Тогда иди сюда.

Она потянулась, поймала его руку, подтянула его поближе и ниже, так, чтобы его пальцы сообщили ему истину. Сокольник отшатнулся, выдернул руку, и Тирта поняла, что он столкнулся с той же загадкой.

– Здесь кто-то есть, хоть мы его и не видим! – торжествующе воскликнула девушка.

– Колдовство! – услышала она произнесенное полушепотом слово.

Однако он принялся подцеплять камни когтями и рукой отбрасывать подальше. Сокол уселся на стене, наблюдая за ними; он подался вперед и смотрел на расчищаемое ими небольшое пространство, как прежде смотрел на меч-кинжал, когда привел к нему ее спутника.

Тирта медленно, осторожно провела руками по телу, которое они освобождали, не видя. Она читала об этом в Лормте, среди прочего – о Силе иллюзии, с помощью которой можно спрятаться от опасности, но в тех записях, которые ей попадались, речь шла в основном об изменении облика. Она никогда не слышала, чтобы кому-то удалось достичь полной невидимости. Впрочем, когда речь идет о Силе, возможно все. Кто же так успешно спрятал здесь этого ребенка?

Судя по следам на поле, охотники гоняли жертву взад-вперед, жестоко, по-зверски играли с ней, стараясь, чтобы ужас убегающего продлился подольше. Быть может, это была женщина с ребенком, в какой-то мере обладавшая Даром, взлетевшим до высот от страха за родную кровь? И она сумела спрятать дитя, а сама стала жертвой грабителей и убийц.

Насколько Тирте было известно, создание такой иллюзии было очень непростым делом, требовавшим времени и знания сложных ритуалов. У человека, ставшего объектом охоты, просто не могло быть столько времени.

Тирта предельно осторожно – ведь она могла полагаться лишь на руки – вытащила маленькое тельце, прижала его к себе и ощутила тяжесть невидимой головы на своем плече. Плоть, к которой она прикасалась, была очень холодной, и девушка поспешила закутать ребенка в плащ; выпуклости ткани свидетельствовали, что в руках у нее не тень, а реальное тело. Она пробежалась кончиками пальцев по лицу найденыша и уловила едва ощутимое дыхание, а вместе с ним – неровный, прерывистый пульс. Но она даже не представляла, как помочь ребенку, остающемуся невидимым.

Сокол издал негромкий крик. Сокольник резко развернулся к нему. Склонив голову набок, он смотрел на птицу и прислушивался к звукам, которые издавал пернатый разведчик. Потом он повернулся к Тирте, которая так и стояла на коленях, прижимая к себе ребенка.

– Брат видит его, – тихо сказал он. – То, что колдовство приготовило для нас, не в силах застить глаза ему. Он говорит, что дитя не ранено, но ушло глубоко в себя, и им владеет великий страх.

Тирта постаралась вспомнить, что ей об этом известно. Пережитый глубокий страх мог так подействовать на рассудок, что впоследствии разум так и не просыпался. Неужели малыш ушел так далеко, что им не удастся его вернуть? Тирта немного умела лечить, но не настолько, чтобы справиться с подобной проблемой. В Эсткарпе ребенка можно было бы отвезти в один из приютов, созданных Мудрыми женщинами, – там обученные целители могли бы добраться до его внутренней сущности и осторожно пробудить ее. Но в таком серьезном случае даже опытный целитель мог бы потерпеть неудачу. У нее же не было ничего – лишь вера в то, что видение не явилось бы ей, если бы она ничем не могла помочь.

Им нельзя было оставаться здесь. Да, бандиты уехали, но их маленький отряд мог кто-нибудь заметить. У нее не было безопасного места, где можно оставить скованного страхом ребенка. Его придется взять с собой. Тирта понимала это, несмотря на всю свою старательно воспитанную жесткость.

Сокольник положил руку на рукоятку дротикомета. Птица взмыла в небо. Им, как и Тирте, явно было не по себе.

– Здесь не место для… – Она указала на свою ношу. – Нам придется взять его с собой.

Она почти ожидала, что мужчина станет возражать. Сокольники ничего не знали о детях. Не знали даже тех из них, кого сами зачали. В их женских деревнях мужчины в установленный срок спали с отобранными женщинами, возможно, с несколькими, но никогда не становились настоящими отцами. Когда мальчикам исполнялось шесть лет, их отправляли в Гнездо, – во всяком случае, так делали раньше; там их помещали отдельно, и там их обучали назначенные для этого воины – слишком старые или искалеченные и неспособные более нести службу. У них не было настоящего детства, и могло показаться, что этот обычай вполне соответствует их образу жизни. И уж явно никто из их народа не сталкивался с необходимостью везти в седле ребенка – и не простого, а невидимого и к тому же впавшего в ступор.

И тем не менее он не стал ничего говорить, лишь сходил за кобылой Тирты и подвел лошадь к ней поближе. Девушка расстегнула застежку на горле и получше закутала обмякшее тело в плащ. Она передала тугой сверток сокольнику, а потом, уже усевшись в седло, забрала обратно. И почти с той же скоростью, с какой неслись сюда, они пересекли поле и проскакали мимо руин. Похоронить мертвых… Тирта едва не остановила лошадь у другого маленького тела, но потом осознала, что главная ее задача – ребенок у нее на руках и что их собственная безопасность может зависеть от того, как быстро они отсюда уберутся.