Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Ее народ, Древняя раса, постепенно отступал подальше от этих поселенцев, явившихся из-за моря во времена, ныне ставшие легендами. Они основали свои владения на востоке. Кое-где продвигавшиеся вперед пришельцы держались враждебно, и между Древней расой и поселенцами не возникало никаких связей. В других же местах складывались дружеские отношения, соседи обменивались умениями и помогали друг другу. И когда Ивиан объявил Древнюю расу вне закона, некоторых из этих соседей постигла смерть, а то и участь похуже из-за того, что они помогли ее соплеменникам бежать.

Сейчас любая борьба сосредоточилась бы главным образом на равнинах, где были города и богатая земля. Южнее располагались другие провинции – из одной из них был родом сам Пагар, – где пришельцы закрепились еще прочнее и завладели теми краями целиком.

Но в предгорьях, как и по ту сторону границы, могли скапливаться изгои и люди, не имеющие лорда, ставшие грабителями и бандитами. Подобная местность притягивает их.

Тирта заговорила об этом, и сокольник кивнул. Он широко повел лапой с когтями. Солнце сверкнуло на металле.

– Верно, здесь есть другие люди.

Теперь Тирта и сама увидела столб дыма, поднимающийся меж двух холмов. Он был слишком массивным для обычного костра. Там горело что-то посерьезнее, возможно, даже ферма. Хотя какой фермер решится обосноваться на этих землях? А может, это на лагерь изгоев налетели служители закона и порядка, в точности как люди маршала зачищали гнезда подобных стервятников на севере?

В любом случае этот клубящийся дым весьма убедительно свидетельствовал, что им следует передвигаться как можно более скрытно. Ей вовсе не хотелось из-за излишней смелости потерять все, что она заработала за последние годы тяжким трудом.

После спуска, занявшего половину дня, они очутились в лесистом краю. А потом пони, идущий впереди, фыркнул и прибавил шагу, как и торгиан, идущий следом, и кобыла тоже поспешила вслед за ними. Животные явно почуяли воду. И действительно, впереди обнаружился ручей, быстрый и чистый, бегущий с северных гор на юго-запад и, возможно, впадающий в реку, на которой стоял Карс.

Укрыться было нетрудно – неподалеку высилась роща горных сосен, отлично себя чувствовавших здесь, на возвышенностях. Сокол возвращался дважды, каждый раз с добычей в когтях. Тирта принялась за дело, давно ею освоенное за время странствий: она складывала под одной из сосен камни, чтобы оградить костровую яму, ветви дерева должны были рассеять поднимавшийся от костра дымок. Она возилась под деревьями, а сокольник тем временем обходил берег ручья; оба они приносили самые сухие ветки, какие удавалось найти, а после зажарили мясо на костре и с жадностью съели. Потом они просто оставили костер гаснуть.

Тирта пошла к ручью и вдоль него – в заросли. Было еще достаточно светло, когда она сняла потрепанную в пути одежду, решительно вошла в холодную воду, заставившую ее ахнуть, вымылась, надела чистую рубашку и белье из своего небольшого запаса, постирала снятое, отжала как можно сильнее и, вернувшись, развесила поближе к теплым камням костровой стенки. Посмотрев на нее, сокольник взял свои седельные сумки и исчез – как предположила Тирта, чтобы последовать ее примеру.

Приятно было избавиться от дорожного пота и пыли и почувствовать себя чистой. Тирта даже натерлась сушеной ароматной травой – она редко позволяла себе такое излишество, а сейчас вот решила так отпраздновать свое достижение: она преодолела эти проклятые горы, а ведь ей так часто твердили, что это невозможно!

Девушка завернулась в плащ и поймала себя на том, что снова прислушивается. Здесь раздавались звуки, каких не было в искореженных землях, через которые они прошли. Она ощущала жизненные искры лесных обитателей, занятых своими ночными делами. Сокол пошевелился на своем насесте и взглянул на нее с таким же хищным пламенем во взгляде, какое иногда вспыхивало в глазах человека. Она не пыталась прикоснуться к его разуму своим несовершенным способом.

Несомненно, птица целиком и полностью принадлежала сокольнику; это была одна из тех вещей, которые они с Тиртой никогда не смогли бы разделить. Они делили еду, вместе переносили неудобства – хотя никогда не открывались друг перед другом, – возможно, разделяли какие-то страхи и неприязнь, хоть и по разным причинам. Но между ними стоит стена, и так будет всегда.

Поддавшись внезапному порыву, Тирта наклонилась и бросила в крохотный язычок пламени щепотку травы из одного из своих пакетиков. Поднялась струйка беловатого дыма, а следом за ней возник запах. Тирта вдохнула его, как можно глубже, стараясь наполнить легкие этим ароматом. Сегодня она должна увидеть сон!

Но нельзя допустить, чтобы ее затянуло во все то же старое видение. Сейчас, пока ею владеют потребность и желание, нужно узнать, куда двигаться дальше.

Этим знанием с ней поделилась в детстве одна Мудрая, но Тирта никогда не осмеливалась им воспользоваться, хоть Мудрая и обещала, что средство очень действенное. Она считала, что должна всегда владеть собой, и ее пугали такие помощники в дальновидении, даже если дальновидение и можно вызвать только подобным способом. Тогда она была одна и не знала, как долго продлится состояние видения и повлияет ли оно на нее каким-то другим образом. Сегодня вечером она выяснит, на что способна, когда не одинока. Девушка сделала еще вдох, чувствуя, как в ней зарождается какая-то странная легкость. Это не было Силой – нет, она лишь надеялась, что источник видения, чем бы он ни был, можно заставить работать по-другому.

Тирта закуталась в плащ и не стала ничего больше есть: то, чего она желала, лучше было делать на пустой желудок. Если бы она выполняла подобающий ритуал, ей следовало бы поститься целый день, чтобы очистить разум ото всех мыслей. Теперь же ей придется довериться сокольнику; то, чем она занималась, было «колдовством», которому ее спутник не доверял. Но так было надо. Она спокойно и решительно изложила ему суть дела. В конце концов, он дал ей клятву щита, а значит, не мог оспаривать ее действий, если только они не угрожали им обоим.

Она то погружалась в видение, то выныривала – наполовину здесь, на их скромной стоянке, наполовину в сером ничто. А потом она целиком соскользнула в это серое, словно летящий по воздуху листок или перышко, не ощущая тела, ничего не контролируя, но твердо помня свою цель.

Она вынырнула из ничто, и все вокруг сделалось отчетливым, но на этот раз она не увидела Ястребиного Утеса. Вместо этого ее взгляду предстали истоптанные грядки с изломанными или увядшими растениями – и поднимавшийся в небо дым. Некоторые растения были ей хорошо известны, из них готовили бальзамы. Обитатели этого места выращивали дары земли.