Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

– Если она окажется неподалеку, ты это поймешь? – внезапно спросил сокольник тоном, требующим немедленного ответа.

– Да. Даже если я не смогу отыскать ее саму, я почувствую прикосновение ее внутренней защиты.

– Уже неплохо. Я думаю, – мужчина оценивающее посмотрел на мальчика, и в его глазах снова вспыхнули желтые искры, – ты нам скажешь, если почувствуешь что-то такое. – Возможно, он хотел задать вопрос, но прозвучало это как приказ.

– Да, – коротко ответил Алон.

И Тирта не знала, могут ли они положиться на его обещание. Она знала, что в этом ребенке нет Тьмы. Но это еще не значит, что он сочтет себя обязанным присоединиться к их поиску. Они могли потребовать от мальчика расплатиться за спасение его жизни, но Тирта этого не желала. Тот, кто готов был задуматься над такой возможностью, уже запятнал бы себя. Помогать нужно бескорыстно и не ждать никакого вознаграждения, разве что этого пожелает сам спасенный. Несмотря на трудности на жизненном пути, Тирта во многом придерживалась тех обычаев, которые сопровождали ее от рождения. И она не думала, что сокольник станет спорить. Он принес ей клятву меча, и, пока их сделка в силе, ее дорога – его дорога.

Девушка беспокойно заерзала. Двигаться наугад, как это делают они, глупо. Она должна узнать больше о том, как добраться к ее цели. А для этого ей нужно уснуть либо как-то войти в транс. Но она вот уже много дней не видела подобных снов, а просто крепко спала. Если она и бродила какими-то странными путями, то, проснувшись, она ничего не помнила. Но снова попробовать вызвать транс при помощи трав, притом что где-то неподалеку, возможно, эта Яхне… Человек, ушедший в транс, всегда уязвим. В прошлый раз она поступила безрассудно. И уж конечно, не она управляла тем видением, иначе ее привели бы к Гнезду, а не к Алону.

Тирта подозревала, что именно мощь Силы, которую невольно пустил в ход Алон, притянула ее собственный Дар и привела их на ту ферму. Любой Дар, настолько превосходящий ее собственные невеликие способности, мог подчинить ее чужой воле, когда она пребывала в бестелесном состоянии. Кроме того, Алон упоминал о Тьме, идущей с запада. Не хватало еще очутиться во власти сильной злой воли.

Но продолжать блуждать бесцельно – это значит не достичь ничего. Тирта посмотрела на мальчика поверх пламени костра и слегка сощурилась. Был один способ – но ей не хотелось его даже обдумывать, не то что обсуждать. Она всю жизнь боролась за независимость, за право самой распоряжаться собственной жизнью, насколько такое возможно в этом изменчивом мире. И ей отчаянно не хотелось отказываться от независимости, как бы сильно этого ни требовалось. Девушка посмотрела на свои мозолистые смуглые руки: они с такой силой вцепились в складки плаща, что кожа на костяшках натянулась. Воля в ней сражалась с необходимостью, и в конце концов победил здравый смысл, которым она руководствовалась во всех своих планах.

– Мне нужно войти в транс, – произнесла она так же резко, как и сокольник, расспрашивавший Алона. – Откладывать больше нельзя. Я ищу указаний и не могу получить их иначе. Но человек в трансе уязвим и нуждается в защите. Мой… Мой Дар ограничен. И потому, когда я отправлюсь на поиски, меня может подчинить тот, кто превосходит меня в Силе.

Сокольник нахмурился, рот его превратился в рубец на лице. Тирта знала, что каждое ее слово вызывало в нем отторжение, выносило на поверхность всю его неприязнь к таким, как она. Сейчас его удерживала лишь клятва – на нее-то Тирта и опиралась. Алон смотрел на нее так же пристально, но без того негодования, что исходило от сокольника. У него это все вызывало лишь волнение и интерес, как у обычного мальчишки на пороге необычного события.

– Мне нужна ваша помощь.

Никакие слова за многие-многие годы не давались ей труднее.

Сокольник быстро сделал жест отрицания – рукой с металлическими когтями, как если бы этот символ горестной утраты усиливал отвержение ее просьбы. А вот Алон коротко кивнул.

Тирта посмотрела мужчине в лицо.

– Я знаю, ты не желаешь иметь ничего общего с подобными вещами. И клятва тебя не обязывает это делать. – В этом она готова ему уступить. – Но я видела, на что вы способны, ты и твой пернатый брат, и потому я прошу тебя – не о помощи в моем поиске, о другом. О защите от того, что может схватить меня, пока я пребываю в трансе.

На ее слова вместо сокольника откликнулся Алон, но он обратился не к ней, а к мужчине.

– Мастер меча, леди просит тебя о защите. Она говорит, что клятва не обязывает тебя защищать ее тем способом, в каком она ныне нуждается. Возможно, так оно и есть. Я знаю о клятвах меча и людях щита лишь из сказок и описаний войн и невзгод давних лет. Возможно, такое деяние против твоих убеждений, но Тьмы в нем нет. И если человек идет путем помощи, а не вреда, он не изменяет своей внутренней сути. Я не знаю, многим ли смогу помочь я сам. – Теперь он обращался уже к Тирте. – Я думаю, что мне еще много, очень много предстоит узнать о себе самом. Но все, чем я располагаю сейчас… – Алон протянул к ней руки, словно предлагая что-то столь же невидимое, каким был он сам, когда они нашли его, – к твоим услугам.

И мальчик снова взглянул на сокольника, словно ждал чего-то.

Мужчина достал было из ножен оружие Силы, но потом с яростью вогнал его обратно. Оба они видели его гнев, скованный ледяной силой. Он заговорил так резко, словно откусывал каждое слово:

– Я не имею дел с колдовством. Но я действительно связан клятвой, хотя ты, – взгляд пылающих глаз обратился на Тирту, – и говоришь, что этих дел она не касается. Однако же мальчик прав: люди моего народа половинной клятвы не дают. Чего ты от меня хочешь?

Тирта не чувствовала радости. Если сокольник подумает, что она каким-либо образом принудила его, ее затея может стать еще опаснее, ибо их воля должна быть объединена, иначе Тьма сумеет натравить их друг на друга. Девушка наклонилась и взяла с земли щепотку пыли, но смотрела она не вниз, а на сокольника, и увидела, как тот сощурился.

– Мы договорились о двадцати днях. Но если я пожелаю этого и сейчас скажу, что удовлетворена твоей службой, то наша сделка будет расторгнута, хотя… – Она подняла руку, собираясь бросить пыль в воздух.

Но сокольник двигался быстрее. Он схватил ее за запястье и удержал, не давая разжать руку и разорвать их договор. Тирта сомневалась, что лицо его так покраснело из-за жара костра, – ведь глаза его пылали гневом.

– Я сказал – двадцать дней, и я намерен исполнить свой долг и выполнить клятву щита.

– Это нужно делать добровольно. – Тирте не нравилась их внутренняя борьба. Она этого не желала. Пускай уезжает и избавится от нее и ее колдовства. Хотя бы для того, чтобы сдержать даже мысли, когда дверь отворится. – Я не знаю, что мне может угрожать, но это опасный край. А то, что мне требуется сделать, так же опасно, как въехать без оружия в лагерь изгоев. Помощь. Должна. Быть. Добровольной.