Андрэ Нортон - Тройка мечей [сборник litres]

Но последовали ли за ней эти двое? Знают ли они, что ее схватили? Если помощь не придет, ей конец, потому что холод пожирает ее волю, разрывает ее на части, как буйный ветер разгоняет тучи.

– Придите!

Тирта не могла воскликнуть это вслух, но вся ее сущность превратилась сейчас в эту мольбу. Неужели ее затянуло в то неведомое место, в котором пребывал Алон, когда они нашли его?

Тепло – слабый проблеск тепла. Холод давил, но тепло явилось, и Тирта каким-то образом по капельке притягивала его к себе и копила внутри, чтобы отпугнуть холод и смерть. Струйка тепла усилилась, стала крепче.

Ровно в тот момент, когда она попыталась сбросить принуждение, приведшее ее сюда, холод дотянулся до нее, пытаясь заставить девушку идти к руинам. Он желал, чтобы она вошла туда. Тирта дрогнула – если внутренняя сущность способна дрогнуть. Это принуждение и холод боролись с подпитывавшим ее теплом. Но ее воля оправилась от первого ошеломляющего, почти смертельного удара. Назад! Вместо Ястребиного Утеса Тирта сосредоточилась на воспоминании об их стоянке.

Мысль об Алоне – и тепло усилилось! Сокольник – и ощущение свободы придало ей сил. Сокольник – теперь его лицо полностью заполонило ее мысли: лицо, застывшее в чудовищной сосредоточенности, – словно маска на том, кого она привыкла воспринимать как своего спутника. Желтые огоньки в его глазах превратились теперь в пламя. Она не видела теперь ничего, кроме этих глаз и огня в них – тепла, сражающегося с холодом, с тем иным, кто желал заполучить ее на Ястребиный Утес в нынешнем состоянии, чтобы ее было удобно использовать. Да, тепло!

Вокруг Тирты вспыхнул огонь, и языки синего пламени оградили ее стеной. И вдруг атака холода прекратилась. Пламя, помедлив мгновение, погасло, и девушка осталась в темноте.

Дождь. Она лежала под дождем. Вода текла по ее лицу, попадала в открытый рот. Она услышала тяжелое дыхание, учащенное, неглубокое, – так мог бы дышать готовый свалиться бегун. Она открыла глаза, и в них ударил неяркий свет сумерек. Тирта поспешно зажмурилась; ей казалось, будто она осталась без поддержки и ею завладело нечто такое, от чего она никогда не сможет избавиться и контролировать его не сможет.

– Тирта, Тирта! – Зов, сперва слабый, а потом очень сильный. Она снова осознала свое тело, скованность и боль. Тепло, которое помогло ей вернуться к жизни, медленно растекалось от головы по всему телу.

– Тирта!

Тирта осмелилась снова открыть глаза и увидела лицо Алона, почему-то странно синее с одной стороны. Его глаза были полны страха, но потом страх истаял, и мальчик улыбнулся и даже рассмеялся, как будто сбросил с плеч тяжкую ношу.

Тирта увидела другой силуэт. Человек стоял рядом с ней на коленях, сжимая в руках меч; навершие рукояти пылало, и синий свет заливал ее с головы до ног. Следом за теплом шла Сила; она нарастала и текла в пустоту – девушка даже не подозревала о существовании этой пустоты, пока та не оказалась заполнена. Она осторожно подняла голову. Почти мгновенно чья-то рука подхватила ее под плечи и помогла подняться повыше. На миг она ощутила мимолетное прикосновение холодного когтя к щеке.

Алон присел перед Тиртой на корточки и уставился на нее с нетерпением. Сокольника она толком не видела, потому что он ее поддерживал. Меч он отложил в сторону. Тот перестал источать энергию и теперь лишь слабо светился.

– Я… вернулась… – Она проговорила это занемевшими губами, и собственный голос показался ей лишь чуть громче шепота. – Вы меня вернули.

Потому что это от них двоих – нет, троих, нельзя забывать о пернатом брате, он тоже поучаствовал в ее спасении, она это чувствовала – исходило то тепло, родившееся у них внутри для схватки с тем, что подкарауливало ее на Ястребином Утесе.

Подкарауливало? Это было первой отчетливой мыслью Тирты. Ей предстояло отыскать не только руины, но и обосновавшийся там неведомый ужас. Чего он хочет? Того, что ищет, но так и не может назвать она сама? Логика говорила, что это вполне может быть правдой. Значит…

Она подвигала головой, немного пошевелила плечами, но не стала пока пытаться избавиться от поддержки сокольника. Возможно, эта крепкая рука была нужна ей – чтобы придать сил и даже чтобы напомнить о том, что она обязана сказать двум этим людям о решении, которое она обязана принять, – но тут у нее нет выбора, на кону честь Дома Ястреба.

Но она не успела ничего сказать. Алон заговорил первым:

– Ты нашла путь?

– Нашла.

– Значит, мы можем ехать. – Мальчик оглянулся через плечо, словно готов был немедленно седлать лошадей и отправляться в путь.

– Не «мы». – Тирта успела взять себя в руки. – Это мой поиск. Только мой. – Она взглянула в лицо сокольнику. – Я освобождаю тебя от клятвы. Забери Алона. За горами найдутся те, кто предоставит ему убежище. Трегарты. Они знают, что сила может течь разными путями. Дальше я поеду одна.

Мужчина смерил ее тем же ровным, но гневным взглядом, как в тот раз, когда она едва не разорвала их договор по всем правилам.

– Двадцать дней. Не меньше.

Тирта села прямо, и он бесшумно отодвинулся от нее. Сокол негромко вскрикнул и перелетел на запястье металлической лапы.

– Я никого не поведу в такое место! – резко парировала она, твердо решив на этот раз настоять на своем.

Но какой бы сильной ни считала себя Тирта, добиться своего ей не удалось. Сокольник уперся и твердо вознамерился выполнить договор. Она дважды приказала ему отвезти Алона за горы и поклялась, что сочтет тогда сделку исполненной и он не будет ничего ей должен, но сокольник отказался. Тирта стала даже подумывать, не сбежать ли ей от своих спутников, но побоялась, что упрямый мужчина попытается пойти по ее следам. И Алон подтвердил ее подозрение – на следующее утро, когда сокольник пошел к ручью наполнить фляги и они остались одни.

– Он упрям, и с ним непросто, – заметил Алон. – Эти птичьи люди обучены выполнять то, что считают своим долгом. Так что он будет стремиться исполнить его до конца. Тебе от нас не избавиться, госпожа. – Он улыбнулся и негромко рассмеялся.

Но у Тирты было слишком развито представление о должном.

– На Ястребином Утесе таится опасность. Разве не нанесла она удар по мне?

– А разве ты не одолела ее? – перебил девушку Алон. – Да, она засела там, но это все равно не заставит тебя отступиться. Как и мастер меча не позволит никаким дурным предзнаменованиям заставить его отказаться от своих намерений. Как, – он умолк на пару секунд, – и я. Во мне, – его рука коснулась груди, легла на помятую рубашку, выстиранную Тиртой в ручье, – есть то, чем я должен овладеть и научиться с этим жить. Яхне не стала меня учить. Может, – он нахмурился, – она меня боялась? – Алон задал этот вопрос скорее себе, чем девушке, и Тирта это прекрасно понимала. – Однако она была сильна – это чувствовали все. А я – не Мудрый. Но что же я тогда такое? – Он снова обратился к Тирте. – Ты видела когда-нибудь прежде таких, как я? Я слышал много историй об Эсткарпе – о древних знаниях, которые хранились там, а не были забыты и утрачены Древней расой, как здесь.