К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

Тело Старейшины лежало в комнате слева. Адептки бережно завернули его в саван и белоснежную ткань, чтобы подготовить к вечному отдыху.

– Как же мы их сожжём? – глухо отозвалась Сара. – Погибших слишком много.

На руках девушки остались белые и красноватые полукружья – так сильно она впивалась ногтями в ладони.

– Мы должны хотя бы сосчитать их, – добавила Вайолет. – Может, так удастся понять, кто выжил… кто-то, кого не было в Чертоге в момент нападения.

– Отсутствовали только вы, – сказала Сара, и все снова замолчали.

Уилл посмотрел на собравшихся. Их ожидал ужасный скорбный труд – насущная необходимость. Сжечь тела… а ведь сначала надлежало все их собрать. И многих из погибших людей они знали.

Но разве у них имелся выбор? Нельзя ведь было просто запечатать Чертог и оставить его во власти разлагавшихся мертвецов? Позволить, чтобы в цитадели навечно воцарилась тишина, чтобы болота разрослись и пробрались даже сюда, чтобы последний осколок старого мира был утерян уже навсегда?

Никому из выживших не хотелось принимать такое решение – просто покинуть Чертог, прервать вековую традицию и признать, что долгое служение Хранителей окончено.

Но кроме необходимости был ещё страх. Уилл вспоминал создание, мельком увиденное под кожей Старейшины, и понимал, почему рыцари ордена предавали своих мёртвых огню.

– Киприан прав, – сказал юноша, глубоко вздохнув. – Уже почти рассвет. Если мы как следует поработаем, то закончим с наступлением ночи. – Он подумал, что погибшие заслуживали хотя бы дня упорного труда. – А после того решим, что делать дальше.

«Если Камень Теней у Саймона, мы уже ничего не сможем предпринять. – Уилл не стал говорить этого вслух, чтобы не придавать форму леденящей правде, ожидавшей впереди. – Если такое сумела сотворить одна-единственная тень, то каковы шансы выстоять против Королей-Теней?»

Глядя на разрушения в Чертоге, страшно было даже представить, что теперь Саймон располагал ещё большей силой. Маркус – ничто в сравнении с ужасающим могуществом Королей-Теней.

Отчаянная тоска по Старейшине, по её поддержке охватила Уилла. Наставница бы знала, что теперь делать. Юноша скучал по её мудрости и силе, по её доброте и заботе, по вере в нерадивого ученика, даже когда он не верил в себя сам. С тех пор, как погибла мама. «Дай мне слово…»

– Хранилища пусты, – сказал Киприан. – Люди Саймона… шли за Маркусом и вынесли всё.

Хриплый голос выдавал чувства послушника – чужаки осквернили и разграбили Чертог. Должно быть, Маркус провёл заклеймённых приспешников за стены, помог миновать камнестражи. Мысль о том, что вернуться в цитадель эти люди уже не сумеют, не приносила утешения. Всё, что можно, они уже совершили.

– Рог Истины… Священные реликвии ордена, которые мы оберегали веками. Всё украдено, – продолжал Киприан.

– Не всё, – тихо отозвалась Грейс.

Повисло молчание.

Уилл видел, как адептки переглянулись, будто безмолвно переговариваясь, и в следующий миг Сара коротко кивнула, хотя её руки на коленях оставались всё такими же напряженными.

– Кое-что нам удалось спасти, – произнесла Грейс и извлекла из складок туники бесформенный узелок – некий предмет, завёрнутый в белую ткань.

Одна-единственная реликвия, спасённая от разграбления. Сердце Уилла забилось быстрее. Возможно, удастся использовать этот артефакт. Вдруг это оружие, которое поможет в сражении? Грейс начала аккуратно разворачивать узелок. Когда Уилл увидел предмет, у него перехватило дыхание.

То была Чаша Хранителей, мерцавшая, как тёмная драгоценность. По форме она напоминала перевёрнутый колокол на широкой ножке. По основанию вилась алая надпись: Callax Reigor. Чаша Королей.

Казалось, реликвия звала, предлагая сделку, которой некогда соблазнились Хранители: «Испейте. Испейте, и я дарую вам силу».

Киприан резко поднялся, с грохотом отодвигая свой стул из-за стола, и навис над Грейс. Лицо послушника исказилось, точно он слышал зов Чаши, и в следующий миг выбил реликвию из рук девушки. Кубок с тяжёлым лязгом ударился об пол, откатился по каменным плитам в угол, качнулся и застыл.

Уилл проследил за Чашей, не в силах отвести взгляд. Взгляды остальных тоже были прикованы к реликвии.

Не оглядываясь, Киприан прошёл к двери.

Уилл догнал послушника снаружи, уже готовясь к тому, что его придётся искать, но здесь было некуда идти. Киприан остановился в небольшом дворе с высохшим фонтаном, откуда открывался вид на далёкую стену, и смотрел на неё. Взгляд выхватывал детали – напряжённая спина, запятнанная белая туника, каскад длинных волос…

– Прости.

– Это не твои деяния, – отозвался Киприан. – Не ты несёшь бремя вины.

Эта фраза резала острее ножа. Уилл постарался найти верные слова – слова, которые были так нужны ему самому после ночи в Боухилле, когда беглец пробирался по грязи и просто пытался выжить.

– Ты не один, – проговорил он.

Но ведь это не было правдой. Киприан в самом деле остался один в своей скорби, в своей муке – последний из ордена, последний хранитель традиции и истории, которую не с кем было разделить.

Вот что делал Саймон – истреблял всех, оставляя в одиночестве их родных, отсекал все связи с близкими, с семьёй. «Я не хочу убивать» , – сказал потомок Госпожи однажды, и тем не менее все, кто был ему небезразличен, погибали. Саймон продолжал сеять смерть.

И Уилл не мог остановить его, хотя именно он – должен был. И если не остановит, то противник будет продолжать брать, брать, брать, пока всё в мире не будет принадлежать ему или не умрёт…

Уилл приблизился к Киприану, желая сказать, что будет сражаться с ним спиной к спине, сражаться за Чертог – место, в котором удалось хотя бы ненадолго, но почувствовать себя в безопасности.

– Ты не один, Киприан.

Послушник вздрогнул, но тотчас же унял дрожь. «Подготовка Хранителей, – подумал Уилл. – Держать клинок крепко, до боли в руках, чтобы кончик меча не шевельнулся».

– Я должен был остаться здесь, с ними, – проговорил Киприан. – Должен был… – …погибнуть с ними, – вот что услышал Уилл. – Я не должен был стать последним. Только не я.

Киприан не дрогнул, но говорил хрипло, выдавая: он не знал, что делать. Всю свою жизнь послушник пытался достичь совершенства в мастерстве Хранителей: следовал правилам, шлифовал навыки, безукоризненно соблюдал дисциплину… и вдруг всё это исчезло. Что собой представлял Хранитель без законов, без традиций, без своего ордена?

– Ты слышал, что говорила Старейшина, – возразил Уилл. – Тьма никогда не будет полной, покуда горит хотя бы одна звезда.

Киприан обернулся. В своих старинных одеждах, с длинными волосами, обрамлявшими лицо, он казался частью этого древнего места, как одна из прекрасных статуй. Глаза послушника расширились, словно слова Уилла задели что-то глубоко внутри, но в следующий миг с искажённым лицом он произнёс: