К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

Вайолет почувствовала, как во рту пересохло, и руки снова сжались в кулаки. «Я должна была находиться там. Должна была сражаться». Она с горечью поинтересовалась:

– Разве в самый тёмный час не должен был явиться последний правитель? Разве не в это верили Хранители? Что они позовут, и король придёт?

Грейс одарила собеседницу странным взглядом, точно эти слова задели за живое, после чего коротко ответила:

– Я спрашивала об этом. Сара находилась там со мной. Плакала, умоляла… но Старейшина сказала лишь, что ещё не время призывать последнего правителя.

– Но почему?

Пламя, озарявшее безлюдные стены, на миг полыхнуло ярче, но снаружи царила ночь, словно безграничная тень накрыла все земли.

– Потому что самый тёмный час для нас ещё не настал, – проговорила Грейс. – Это время ещё впереди.

Что-то внутри Вайолет перевернулось, отдалось болью. Казалось, эти слова произнесла сама Старейшина и все те поколения Хранителей, которые бдительно исполняли свой долг. Но теперь все эти люди погибли, и ради чего? Ради алчности Саймона и его жажды власти?

Вайолет охватил гнев, сжигая все прочие эмоции. Хотелось кричать от несправедливости, от беспомощности перед лицом врага, и более всего – от неотвратимой необходимости сражаться.

Вайолет резко развернулась и зашагала прочь.

Она знала, где найти Девона, знала всю паутину лондонских улочек и переулков, где он вёл тайные дела, выискивая любые зацепки, которые помогли бы обнаружить предметы для коллекции Саймона. Он собирал реликвии по всему миру именно благодаря обширной сети информаторов.

Вайолет дождалась, пока дверь откроется, и Девон спустится на улочку по невысоким каменным ступеням. Как всегда, он низко натянул кепи, пряча жидкие волосы, и характерным жестом наклонил голову, втягивая её в плечи. Посыльный Саймона не успел заметить девушку, когда шагнул в переулок, но в тот момент дверь за спиной уже закрылась.

– Где он? – требовательно спросила Вайолет, едва осознавая, что уже успела вымокнуть.

Начинался дождь. Проход казался тонкой трещиной между зданиями. Ближайший газовый фонарь был на Тернмилл-стрит, но скудный свет отражался на влажной брусчатке, обрисовывая тёмные очертания гниющих ящиков справа, а также позволяя разглядеть лицо Девона и белёсую чёлку, упавшую ему на глаза. Он отступил на шаг и поскользнулся на скользком булыжнике.

– Где Камень Теней? – повторила Вайолет.

– Почему бы тебе не спросить своих дружков-Хранителей?

Девушка ударила жалкого клерка. Он упал в мокрую грязь на четвереньки, что удивительно, так и не потеряв кепи, и вцепился в неё, чтобы не дать свалиться. Вайолет приподняла лицо Девона за подбородок и увидела кровь, которая сочилась из разбитой губы. Приспешник Саймона посмотрел прямо на обидчицу и с гримасой боли усмехнулся, обнажив алые зубы.

– А, ну конечно. Что ты там наплела? Что они похитили тебя? Тогда следует радоваться, что все Хранители подохли. Они со своим самодовольным лицемерием теперь будут гнить в земле…

В глазах помутилось. Вайолет схватила Девона за воротник, рывком подняла и снова ударила. Почему-то само ощущение от соприкосновения кулака с плотью приносило некое тошнотворное удовлетворение. От удара голова клерка откинулась, и кепи наконец слетело. Только теперь Девон стал сопротивляться – по-настоящему сопротивляться. Впервые Вайолет видела его с непокрытой головой. Бесцветные глаза стали огромными и тёмными. Падая, Девон вцепился в девушку и потянул её за собой, но она оказалась сверху, пригвоздив соперника к камням брусчатки.

– Заткнись! Они были хорошими людьми. Хорошими! А вы убили их…

– Я так и знал, что ты – одна из них, – процедил Девон. – Твой брат не верил, даже когда сестричка сбежала из дома. Всё повторял, что ты верная…

– Это всё вы, – прорычала Вайолет. – Ты и мой отец – вы втянули в это Тома! Он бы никогда не согласился, если бы знал правду…

Под привычным кепи волосы Девона всё ещё скрывал грязный головной платок. Вайолет в ярости сорвала его – просто инстинктивно, желая лишить мерзкого приспешника Саймона всего: и вещей, и достоинства. Теперь он дрался по-настоящему, отчаянно вцепившись в платок и глядя на девушку с неподдельным ужасом.

– Прекрати! Отпусти! Отпусти…

Вайолет сорвала грязную тряпку и отбросила прочь. Девон издал истошный вопль. В распахнутых бесцветных глазах застыл ужас. В самом центре открытого, деформированного лба виднелся какой-то нарост, который прежде скрывал головной платок. Пару мгновений Вайолет просто смотрела на клерка, не понимая, что именно находится перед ней. Это было неправильно … гротескный обломок реликвии в обрамлении влажных волос выдавался на полдюйма из центра лба. Оттуда рос уродливый жемчужный обрубок.

Переулок будто отдалился. Кулаки разжались сами собой. Вайолет выпустила Девона, вспомнив, как вытащила из лакированного чёрного ларца длинный прямой жезл, спираль из слоновой кости. Вспомнив, как держала реликвию в руках с таким благоговением, что перехватило дыхание, а сердце забилось сильнее. Вспомнив, каково было держать в ладонях рог с широким шершавым основанием и обрубленным зазубренным краем. Вайолет тогда не удержалась и провела большим пальцем по острому кончику, будто проверяя заточку клинка.

Его ищут все люди, но никто не может найти. Однако это было так давно. Все единороги давно погибли…

Сейчас Вайолет смотрела на уродливый обрубок, похожий на распиленную кость, на культю.

– Ты… ты… – ей стало нехорошо, вот-вот стошнит.

Девон попытался подняться и отползти от противницы, но не сумел – ему здорово досталось. Плечо и лодыжка, кажется, были сильно повреждены. Длинные белёсые волосы под дождём выглядели скорее стальными, чем серебристыми. Кровь струилась по лицу.

– Почему ты не рассказал нам? Почему?.. – с усилием спросила Вайолет. – Не рассказал, что ты… был…

– А зачем? – Девон сплюнул кровь. – Чтобы вы и мной пополнили свою коллекцию? Тем, что ещё осталось от меня.

– Мы бы никогда так не поступили.

Собеседник сжал в кулаке перепачканное кепи, словно оно могло помочь или защитить от Вайолет. Затем тяжело поднялся, сгибаясь и прихрамывая, как подстреленный, и отошёл. Девушка не удерживала Девона – так и стояла там на коленях, чувствуя, как вода просачивается сквозь ткань штанов.

В сознании звенели слова Джастиса, что люди использовали копья для охоты на кабанов, что травили их собаками, а потом накидывали сети и верёвки, удерживая. Наконечники, пронзавшие плоть… Отчаянное ржание…

Дождь заливал водостоки в переулке, и каждая впадинка между камнями была наполнена грязью и глиной. Девон весь перепачкался. Его грудь под разорванной рубахой вздымалась и опадала. Вайолет смотрела на юношу и видела перед собой выцветший гобелен на стене – изгиб белой шеи и густую гриву, которые всё ещё выделялись на поблекшем красном фоне.