К. Пакат - И тьма взойдёт [litres]

«Их давно уже не осталось. Говорят, этот был последним…»

– Тогда верни его, – заявил Девон, с усилием поднимаясь по ступеням, но так и не войдя внутрь здания.

Голос звучал твёрдо – ни тени мольбы. Избитый и потрёпанный клерк говорил так, будто хотел что-то доказать. Девушка вспомнила, что Девон солгал Уиллу. Вспомнила, что стало с Хранителями. «Рог у Саймона». Она не произнесла этого вслух. Да и разве это имело значение? Если бы реликвия была у Вайолет – отдала бы она её владельцу? Его бесстрастный тон отражал беспощадную правду, и она ответила так же бесстрастно:

– Я не могу вернуть рог.

В этот момент Девон выпрямился с какой-то отчаянной решительностью. Девушка тоже поднялась и неуверенно застыла, совсем как тогда, когда впервые заглянула в чёрный лакированный ларец и увидела рог, но не сумела заставить себя протянуть руку и коснуться его. Вайолет ненавидела себя за колебания, и Девон заметил это и спросил:

– И что теперь? Набросишь мне на шею цепь и потащишь в свой Чертог?

Это было так похоже на то, как поступили Хранители, когда узнали о наследнице крови Льва в своих рядах, что горло сжалось.

– Если я отпущу тебя, ты вернёшься к Саймону? – спросила Вайолет.

– Да.

– Как ты можешь? Как ты можешь служить ему, когда… – Руки сжались в кулаки.

– Как я могу? – Девон рассмеялся, кашляя кровью. – За него сражалась целая армия Львов. А теперь ты перешла на сторону ордена, члены которого копаются в наших костях и прячут их под стекло. Кто же ещё стал частью коллекции Хранителей?

– Ты всё перевираешь. Они не такие.

– Мы с тобой похожи, – ответил Девон. – У тебя больше общего со мной, чем с ними. Это в твоей крови.

– Мы с тобой совсем не похожи. Я никогда не буду сражаться за Тёмного Короля.

– О да, конечно же, будешь. Ты предашь всех, кого любишь, ради служения ему, ведь ты Лев. – Девон снова рассмеялся, легко и непринуждённо, привалившись к стене. Его глаза под белёсыми ресницами блестели. – Это у тебя в крови.

Вайолет чуть не ударила его снова.

– Давай же, – насмешливо проговорил Девон. – Врежь мне. Если ты отпустишь меня, я вернусь к Саймону, и он убьёт тебя. Убьёт вас всех, как убил Хранителей.

Вайолет не ударила собеседника. Она почувствовала, как гнев, достигнув своего пика, превратился в нечто иное: твёрдое и непоколебимое.

– Что ж, ползи обратно к хозяину. А когда приползёшь, передай, что Лев и Госпожа противостоят ему, и что пока мы дышим, ему ни за что не удастся покорить свет.

Нет, он не пополз к Саймону, а вернулся домой, в Мэйфэр.

Руки у Девона дрожали, и он не сразу сумел пригладить волосы так, чтобы те снова прикрывали лоб, а головной платок, теперь ставший лишь бесполезной полоской грязной ткани, сунул в карман как был – неаккуратно, так что конец торчал наружу. Кепи же отжал, соскрёб с него грязь и осторожно надел.

Путь от того переулка к дому, расположенному недалеко от Бонд-стрит, Девон проделал на чистом упрямстве. Войдя через боковую дверь, он поплёлся в свою комнату, не привлекая внимания, как часто поступал, когда являлся и исчезал по поручениям, и уже внутри стянул с себя куртку, уронив её на ковёр мятой грязной лужицей. Затем сел на край кровати, зная, что должен умыться и снять остальную одежду, но не в состоянии ничего предпринять. Залитая кровью разорванная рубаха так и осталась распахнутой.

На пороге показалась фигура.

– Здравствуй, Роберт, – проговорил Девон глухо и нечётко, как пьяный. – Не думал, что ты уже дома.

Он сказал это, не задумываясь, а потом вдруг ощутил странное чувство: казалось, его гостем был вовсе не Роберт. Сердце забилось сильнее, словно драка в грязи со львами сумела бы вернуть к жизни невозможный, давно ушедший образ.

Но это был Роберт – обычный человек. Выражение, застывшее на его лице, не могло принадлежать никому иному.

Девону стало интересно, кем выглядел со стороны он сам. Ничего не было сломано, но опухший глаз закрылся, а губы казались раздутыми, бесформенными. Кепи осталось на месте, как и рваная одежда. Захотелось сказать гостю: «На меня напали шестеро».

– Кто это сделал? – спросил Роберт.

– Неважно. Я сам об этом позабочусь, – говорить с распухшими губами было трудно.

– Я знаю, ты в чём-то замешан. Что бы там ни было…

– Это тебя не касается.

Роберт сел рядом на кровати и, помолчав, произнёс:

– Тебе необязательно рассказывать. Об этом я не прошу.

Так глупо, но присутствие гостя вызвало прилив благодарности, которая в следующий миг сменилась волной гнева. Человек причинял боль, и человек же помогал. Люди заполонили этот мир, их присутствие удушало. Если Роберт будет пытаться утешить Девона, тот уйдёт на другой конец комнаты, а попробует дотронуться – и вовсе сбежит.

Но собеседник просто сидел рядом достаточно долго, чтобы гнев понемногу утих, и осталось лишь сбивавшее с толку присутствие человека рядом. Это нарушало негласное соглашение, которое в течение десяти лет было исключительно профессиональным: торговец слоновой костью и его клерк. И всё же Девон с замешательством понимал: если бы он увидел Роберта в одиночестве и в том же состоянии, то сделал бы то же самое.

– Со мной всё в порядке, – с усилием проговорил юноша. – На мне всё быстро заживает.

– Знаю… У меня есть кое-что для тебя.

Роберт в самом деле что-то принёс: завёрнутый в ткань предмет длиной с две мужских руки. Наверное, зонтик в футляре. Подарок пригодился бы чуть раньше, когда шёл дождь.

Гость развязал шнур и развернул пакет. Казалось, комната качнулась – Девон увидел тускло мерцавший лакированный чёрный ларец с двумя филигранными застёжками, похожий на футляр для музыкального инструмента, и с изумлением посмотрел на Роберта. Тот встретил взгляд спокойно – ни требований, ни ожиданий, ни удивления, ни предвкушения реакции на свой подарок.

Правда обнажалась, и второй раз за вечер Девон почувствовал, что на него смотрят и видят его. Вайолет, поняв истину, в ужасе отшатнулась, но это не могло сравниться со спокойным знанием во взгляде Роберта.

– «Я охотился на единорогов только в библиотеках», – тихо процитировал мужчина.

Девон подумал о минувших десяти годах их сотрудничества – десяти годах, за которые торговец успел постареть, а его клерк остался таким же: пятнадцатилетним юношей с низко надвинутым на лоб кепи.

– Как ты его достал? – спросил Девон, не в состоянии пошевелиться и не убирая неподвижных рук с лакированного ларца.

– Саймон Креншоу – не единственный, кто умеет добывать у других редкие предметы.

Девон с усилием посмотрел на ларец, наблюдая, как пальцы сами по себе, точно чужие, открыли замочки и распахнули крышку.