Дмитрий Емец - Сердце двушки [litres]

Зверь предостерегающе заржал. Штопочка, доверяющая своему жеребцу больше чем себе, сорвалась с места и, схватив бич, выскочила наружу. Осмотрелась и посторонних не увидела. По взрытому холму туда-сюда носился Гавр. Каждые несколько секунд он подбегал к Зверю и скалился. Зверь поджимал уши и, поворачиваясь к Гавру крупом, косил на него диким глазом. Тот, кто мало знает нрав пегов, мог подумать, что лошадка пугается или стесняется, потому что именно так, бочком, всегда стоят стесняющиеся дети.

Штопочка знала Зверя лучше. Вот эти его танцы передними ногами и маленькие скачки вперед – это он подманивает пса, притворяясь, будто смертельно его испугался. Если Гавр поверит и прыгнет к нему, удар задним копытом уложит его в тот же миг. Если бы на Звере рисовали звездочки за каждого пса, которому он помог распрощаться с жизнью, то Зверь весь был бы уже в звездочках.

Как ни странно, опаснее Зверя для собак был только ослик Фантом. Он был такой смешной, так забавно трюхал по асфальту, что почти всякая собака считала своим долгом его облаять. Некоторое время Фантом терпел лай, позволяя псу окончательно обнаглеть. Порой он даже пробегал несколько шагов, чтобы пес за ним погнался. Пес начинал гнаться, теряя бдительность и распахивая пасть для укуса. Дальше следовал резкий удар задом – причем вслепую, Фантом обычно не оглядывался, и если он попадал, второго удара не требовалось. Как-то на старой заводской автобазе, где теперь была платная автостоянка, Фантом уложил двух здоровенных псов из стаи, бросившейся на него из пустого бокса. Причем случилось это быстрее, чем Окса, решившая срезать через автобазу, успела бы досчитать до восьми. Оставшиеся в живых псы боялись Фантома панически. Сторож же автостоянки получил тему для рассказов на ближайшие десять лет, причем рассказы обросли такими подробностями, словно он гладил Фантома ежедневно.

Гавр всего этого не знал и продолжал играть с огнем. Зверя дразнил, но под копыта не подставлялся. Каждый раз, как Зверь поворачивался к нему крупом, он мгновенно отпрыгивал и вновь принимался носиться вокруг.

– Жить надоело?! А ну сгинул! – Штопочка щелкнула бичом, отгоняя пса. Затем, не слишком надеясь, что Гавр послушается, подманила его найденной в кармане булкой и привязала к дереву. Гавр занялся было едой, но вдруг тревожно вскинул морду и зарычал. – Чего такое? – спросила Штопочка, думая, что дело опять в жеребце.

Но нет, Зверь к Гавру интереса не проявлял. Насторожив уши, он смотрел на сарай. Туда же, скалясь и роняя капли слюны, рвался и привязанный Гавр. Штопочка присмотрелась. На первый взгляд ничего не изменилось. Дверь сарая была закрыта. Даже дешевый замочек болтался на прежнем месте, только одна из петель, в которые он вдет, была теперь сорвана.

Штопочка рванулась к сараю. Плечом врезалась в дверь и сразу почувствовала, что распахнувшаяся дверь встретила препятствие. Препятствием была Хюльда, неподвижно лежащая с другой стороны. Она рванулась к двери и была оглушена обухом топорика.

Щенки Хюльды попискивали. Рядом с ними на корточках сидел худощавый парень и с деловитой брезгливостью забрасывал щенков в мешок. Когда Штопочка ворвалась, парень повернул к ней лицо, мельком взглянул и спокойно продолжил свое занятие. Ошалев от такой наглости, Штопочка отступила на шаг и хотела ударить его бичом, но в сарае было тесно. Конец бича еще оставался снаружи – как длинный, еще не вползший змей. Парень, явно знающий наперед, что все так и будет, усмехнулся. Это был самодовольный смешок человека, которого ничем нельзя удивить. Поднявшись на ноги и ворчливо буркнув: «Двинься! Загораживаешь проход!» – он толкнул Штопочку мешком и вышел из сарая. Все это было проделано так запросто, так по-дружески, что Штопочка растерялась и даже не бросилась на него.

Секунду спустя Штопочка опомнилась и, задохнувшись, рванулась за ним. За ней спешил длинный змей бича. Парень, ожидая ее, стоял в шагах десяти от сарая, там, где в лес постепенно вклинивался овраг. Привязанный Гавр рвался к нему и хрипел.

Штопочка начала заносить бич. Рука парня неспешно вскинулась ей навстречу. В руке у него Штопочка увидела небольшой блочный арбалет. Болт, которым он был заряжен, казался не длиннее карандаша.

– Стой! – сказал парень. – Я Делибаш! Не подходи, или я тебя застрелю! – Он не угрожал. Просто предупреждал.

Штопочка сделала шаг. По бичу прошла дрожь.

– Остановись! – повторил Делибаш. – Я прекрасно знаю, на какое расстояние достает твой бич. Посмотри на траву. Видишь желтый лист? – Лист был кленовый, ярко выделяющийся на траве. – Это граница. Если подойдешь ближе листа, я тебя застрелю!

– А если нет? – спросила Штопочка.

– Тогда я прикончу вторую гиелу и улечу с мешком. Ты же останешься цела.

Штопочка больше не смотрела на его арбалет – только на лицо.

– Да пошел ты! – сказала она.

Делибаш предостерегающе цокнул языком и отступил.

– Не надо! – повторил он.

Штопочка прыгнула, мгновенно оказавшись дальше отмеренной ей границы. Бич раскрутился в воздухе и хлопнул. Однако еще прежде удара Делибаш присел, позволив бичу пронестись у него над головой. А еще мгновение спустя Штопочка осознала, что болта-карандаша в его арбалете почему-то больше нет.

«Ага! Промазал! Ну, вот я его сейчас!» – с торжеством подумала она и начала уже подтягивать к себе бич, готовя его для второго удара, как вдруг ноги ее подломились – и она упала на колени, а потом и на бок. Бич дрогнул и замер на траве, как мертвая змея.

Делибаш подошел к Штопочке и, наступив на бич, ибо не любил никаких случайностей, наклонился. Короткий болт вошел в ватник до оперенья, попав ниже кармана, наличие которого превращало просто ватник в ватник «улучшенный, межсезонный». Делибаш сердито взглянул на маленький арбалет в своей руке. Сама напросилась. Убивать ее он не собирался. Но что она, интересно, думала? Что она будет пороть его бичом, а он – трусливо убегать? Расслабляться было еще рано. Щенки скулили в мешке. Гавр, привязанный к дереву, рвался к Делибашу. Клыки оскалены, на губах пена.

Вспомнив, что надо еще прикончить вторую гиелу, а после вернуться к Хюльде, которую он успел только оглушить, Делибаш потянулся за новым болтом. Однако раньше, чем перезарядился, увидел шныра, несущегося к нему на молоденькой серой «в гречке» кобылке. Это был Макар. Молоденькая кобылка – Гроза, совершающая один из первых своих полетов под седлом. В руках у Макара был чешский охотничий арбалет – первое, что подвернулось под руку.

Несмотря на грозный вид арбалета, Делибаш смотрел на него с презрением. Ему редко приходилось встречать старые арбалеты, которые не нуждались бы в тщательной доводке. Легенды о мастерах, делавших все на века, – это, увы, только легенды. Тетиву на века не натянешь, да и рычаговый механизм вещь расходная. Делибаш легко успел бы перезарядиться и уложить Макара, но его зоркий глаз уже разглядел на поле Родиона на Цезаре, Макса и каких-то бегущих за ними следом людей. Сражаться с целой толпой в планы Делибаша не входило.