Эмили Дункан - Благословенные монстры [litres]

– Не говори со мной.

– Значит, все прошло не очень хорошо.

– Серефин. – Надя пошатнулась на подкашивающихся ногах и разрыдалась в унизительном порыве жалости к самой себе.

– Ах, черт, – сказал Серефин, наклоняясь таким образом, чтобы оказаться на одном уровне с Надей. Вздохнув, он обхватил ее лицо руками. – Он одержим, Надя. Что бы он ни сказал…

– Малахия позволит нам умереть, потому что он думает, будто Чирног поможет ему все исправить, – сказала Надя, задыхаясь от слез. Все подавленные эмоции рвались наружу, и она больше не могла сдерживать этот поток. – Он хочет, чтобы я ему помогла, и мне очень страшно, Серефин. Потому что я тоже хочу этого. Я так много разрушила и собираюсь сделать еще хуже.

Он притянул ее к себе. Это было так неожиданно, но так необходимо.

– Я не знала, что мы такие друзья, – пробормотала она, уткнувшись ему в грудь.

– Да, Надя, мы друзья, и я попытаюсь быть максимально тактичным, но сейчас у нас нет времени на твой нервный срыв.

Среди деревьев послышалась какая-то возня. Серефин быстро поцеловал Надю в макушку, прежде чем отпустить ее и пойти на шум. Надя вздрогнула и вытерла глаза, следуя за ним.

Париджахан опиралась на удивительно длинную палку, а у ее ног неподвижно валялся Малахия.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты его ударила, – сказал Серефин с нескрываемым восторгом. – Скажи, что ты остановила древнего бога с помощью обычной палки.

Париджахан подняла глаза, разминая пальцы правой руки:

– Ну, палка определенно помогла.

Они сковали Малахию цепями. Серефин не был уверен, что это его удержит, но у них не оставалось другого выбора. Они с Надей вернулись в деревню и похоронили останки несчастных людей, не проронив ни слова. Все это время Серефин притворился, что не замечает слез, бегущих по щекам девушки.

Вернувшись в крепость, они обнаружили, что Малахия уже очнулся и пытается вырваться. Катя бесстрастно наблюдала за ним со стороны. Когда Париджахан попыталась его успокоить, царевна предупреждающе подняла руку.

– Вы не можете остановить неизбежное, – сказал он с мрачной пустотой в голосе. – Это уже началось. Я убью вас всех.

Надя резко вдохнула. Едва заметив ее, он полностью изменил свое поведение. Его мутные глаза широко распахнулись, а плечи опустились вниз. Он все еще боролся с цепями, но уже не для того, чтобы вырваться на свободу, а для того, чтобы приблизиться к Наде.

– Надя? Надежда, towy dżimyka, любовь моя, пожалуйста. Это все равно его не остановит.

Серефин положил руку ей на плечо. Она взглянула на него, прежде чем снова повернуться к Малахии.

– Закрой ему рот, – сказала она.

На долю секунды Серефин забеспокоился, что на его глазах разворачивается очередное предательство. Он посмотрел на Надю, пытаясь понять, что происходит и кому он должен помогать.

– Надя? – жалобно позвал Малахия.

Она закрыла глаза и махнула рукой Кате.

– Н-Надя, пожалуйста, я не… это не… Надя, это я.

– Тогда ты знаешь, почему я это делаю, Малахия, – ответила она, прищурив глаза. – Ну же, кто-нибудь! Заткните ему рот.

– Надя!

Катя исполнила ее просьбу с чрезмерным энтузиазмом.

– Нам нужно уходить, – сказала Надя.

Они усадили Малахию на коня, и бедному животному явно не понравилось, что ему на спину взвалили Стервятника. От состояния паники Малахия перешел к своеобразной холодной ярости, которая не на шутку пугала Серефина. А вот Надю, напротив, это совершенно не заботило.

– Почему ты так уверена, что мы поступаем правильно? – спросил ее Серефин.

Они уходили в спешке. Очередной срыв Малахии говорил о том, что у них совсем не осталось времени.

– Когда Малахия хотя бы немного управляет собой, он вздрагивает при звуке своего имени, – сказала она.

Серефин нахмурился:

– Что?

– Ты никогда не замечал?

Серефин никогда об этом не задумывался.

– Полагаю, ты с бо́льшим вниманием относишься к причудам моего брата.

– Он услышал свое имя и даже ухом не повел.

Серефин не удержался от глубокого вздоха.

– Я не понимаю.

– Он и Чирног – одно и то же, – тихо сказала Надя, и ее слова пронзили Серефина до глубины души.

Он оглянулся через плечо, туда, где ехал Малахия. Париджахан держалась рядом с ним, стараясь унять его бурлящий хаос.

Все это время Малахия сверлил Надин затылок убийственным взглядом. На секунду в Серефине проснулся рыцарский порыв защитить девушку, но, немного поразмыслив, он понял, что если – или скорее когда – эти двое сойдутся в схватке, ему лучше не вставать у них на пути.

– И какой у нас план?

– Отправиться на это кладбище. Найти душу Малахии. Надеюсь, этого будет достаточно, чтобы привести его в сознание и привязать Чирнога.

Он бросил на нее косой взгляд:

– Ты же не думаешь, что так все и будет?

Надя замолчала, пытаясь собраться с мыслями.

– Я думаю, что все зависит от него, – наконец произнесла она.

Серефин поморщился. Они оба знали, что это значит.

– Если мы переживем это… ему уже никогда не станет лучше, правда?

– Это тоже зависит от него. Конечно, я в этом сомневаюсь. Но если мы выживем – боги, Серефин, меня так пугает это «если» – и он все еще будет с нами… Может быть. Я не знаю. В любом случае, он всегда будет последней сволочью.

Серефин тихо рассмеялся.

– Но, – продолжила она, – наивно было бы полагать, что им двигают какие-то благородные побуждения, а не простой инстинкт самосохранения.

За несколько дней, проведенных в крепости, Серефин почти забыл о том, что происходило снаружи. Воздух казался плохим. Он не знал, как еще это описать. Их лошади постоянно были на взводе, что делало путешествие крайне неприятным.

Надя выглядела так, словно ее вот-вот вырвет. Если кто-нибудь спрашивал, как она себя чувствует, девушка только отмахивалась. Она взяла у Анны платок и повязала его на голову, звеня височными кольцами.

Первый день был трудным. Все время шел снег, и дороги стали практически непроходимыми. В один момент они встали перед сложным выбором: пересечь замерзшую реку или направиться на запад, к мосту, который пролегал в опасной близости от Комязалова. Надя просто спрыгнула со своей лошади, взяла поводья и пошла по льду.

– Иногда я ненавижу эту девчонку, – пробормотал Кацпер, неохотно спешиваясь. – Я ненавижу Калязин. Ненавижу весь этот снег.