Эмили Дункан - Благословенные монстры [litres]

Рашид бросился к нему с объятиями. Малахия с трудом подавил приступ сильнейшего голода, вызванный близостью аколийца. О нет.

– Сделай мне одолжение. Хватит умирать, ладно? – сказал Рашид, отпуская его.

– Я сделаю все, что в моих силах, – напряженно ответил Малахия. Он взял сморщенное яблоко и откусил большой кусок, садясь за стол.

– Откуда взялась еда?

– Спроси Катю.

Рашид наполнил миску теплой кашей и поставил ее перед Малахией. Тот благодарно вздохнул.

– Итак, – сказал он с набитым ртом. Рукава Рашида были закатаны до локтей, открывая отметины на его коже.

Аколиец вздохнул.

– Когда Пардж тебе рассказала?

Малахия растерянно моргнул:

– Что?

– О моей магии, – Рашид склонил голову набок.

Малахия поднял брови.

– Я… Мне никто ничего не говорил. Я сам обо всем догадался, – сказал он. – Мы можем об этом поговорить?

– И все это время ты будешь абсолютно невыносим?

– Скорее всего.

Рашид рассмеялся. Малахия сделал еще один глоток каши, терпеливо слушая, как Рашид рассказывает о своих способностях, нарезая буханку черного хлеба и старательно отводя взгляд.

– Рашид, это невероятно, – сказал он.

– Я боялся такой реакции. Честно говоря, мне не хочется, чтобы человек, постоянно выходящий за границы допустимого, считал меня невероятным.

Малахия подумал о том, какую опасность он представлял для Рашида. Сила аколийского юноши разжигала в нем такой голод, что с ним было почти невозможно бороться.

Он не хотел причинять боль своим друзьям.

– Спасибо, что рассказал. Если тебе вдруг понадобится помощь, обращайся.

– М-м-м. Ты будешь ужасно снисходителен.

Малахия ухмыльнулся:

– Ну и ладно! Продолжай тренироваться вместе с Остией. Вроде она ничего.

Рашид улыбнулся в ответ, и в груди у Малахии что-то шевельнулось. Как будто часть его разбитого сердца вернулась на место. Он протянул свою миску, и Рашид налил ему еще немного каши.

– Пойду искать своего брата.

– Скажи честно, тебе непривычно произносить это вслух?

– Еще как.

Ему пришлось немного побродить по крепости, прежде чем он нашел Серефина в большом зале. Это была широкая комната с длинным столом в центре и скамейками по обе стороны. В конце комнаты находился огромный камин, от которого исходило тепло. На стенах висело еще больше икон, и Малахия рассматривал их с неподдельным интересом. Предположительно они должны были плакать кровавыми слезами из-за присутствия Нади, что, по его мнению, звучало восхитительно жутко.

– Что случилось с тем членом культа? – спросил он, садясь напротив Серефина.

Глаза его брата широко распахнулись.

– О нет.

– Ты потерял его?

– Я потерял его!

Малахия закатил глаза.

– Он был с нами, когда напали Стервятники, но…

– Думаешь, он имеет какое-то отношение к нападению бога? – спросил Малахия с ложкой во рту.

– Возможно.

– Думаю, он остался в тюрьме Комязалова, – сказал Кацпер. Малахия выглянул из-за стола. Лейтенант лежал на скамейке, положив голову на колени Серефина.

– Вообще-то недавно при дворе появился юноша, который очень быстро завоевал доверие царя. Скорее всего, он тоже часть этого культа, – сказал кто-то другой. Малахия нахмурился. Ему был знаком этот голос. – Так что с вашим приятелем все в порядке.

Калязинская девушка с целым подносом еды села на приличном расстоянии от Серефина и заправила за ухо гладкую черную прядь.

– Анна! – воскликнул Малахия. Монахиня никогда не испытывала к нему теплых чувств, но он относился к ней с искренней симпатией. Она ударила его по лицу, решив, что он подвергает Надю опасности. Эта девушка заслуживала уважения.

К его удивлению, Анна ответила улыбкой:

– Надя сказала, что ты умер.

– Так и было.

Рашид принес еду для всех остальных и поставил ее на стол, прежде чем сесть рядом с Анной. Следом за ним пришла Париджахан с корзинкой хлеба и скользнула на скамейку рядом с Малахией. Серефин тихо поблагодарил их.

– Могу я задать совершенно неуместный вопрос, Vashny Koroshvik? – спросила Анна у Серефина.

– Только если ты больше никогда не будешь обращаться ко мне с таким почтением, – весело ответил он.

Анна задумчиво кивнула.

– Как ты потерял свой глаз?

– Я его вырвал.

Монахиня побледнела.

– Ох.

– Но теперь-то все в порядке, верно? – он посмотрел на Кацпера сверху вниз.

– Только не снимай повязку. Может, твой глаз и заживает, но выглядит это отвратительно, – сказал Кацпер.

Серефин пожал плечами. Именно в этот момент в зал нетвердым шагом вошла Катя. Вскоре после этого к ним присоединилась Остия.

– О, ну теперь я точно буду подкалывать ее всю оставшуюся жизнь, – прошептал Кацпер Серефину.

Малахия напрягся, когда в зал вошла Надя. Судя по всему, она только что вышла из бани. Кровь и грязь исчезли с ее лица, а светлые волосы были еще влажными. Она сменила свою потрепанную одежду на темно-синее платье с замысловатыми фиолетовыми цветами, вышитыми на подоле. Вокруг ее талии был повязан коричневый пояс. Окинув взглядом их разношерстную компанию, Надя подняла бровь.

– Боги, – пробормотала она. – Мы не сможем надолго залечь на дно. Нас слишком много.

Париджахан подвинулась, позволив Наде сесть между ней и Малахией. Девушка посмотрела на него со сталью во взгляде, намекая на то, что они все еще в ссоре. Он молча пододвинул к ней чашку.

Надя нахмурилась, но не стала отказываться от чая. Когда она задрожала, он снял свой мундир и осторожно надел ей на плечи.

Катя оглядела всех присутствующих и потерла виски.

– Я даже не знаю, с чего начать.

Серефин и Малахия обменялись взглядами.

– Хочешь начать с плохих или хороших новостей? – дружелюбно спросил Серефин.

– Ты невыносим.

– Я просто прелесть, – ответил он. – Кажется, нападение Стервятников было покушением на мою жизнь, – Серефин бросил обвинительный взгляд на Жанетту, которая только что села по другую сторону от Малахии. Стервятница пожала плечами.

Ему стоило поговорить с ней наедине. Он хотел знать, сколько Стервятников было на стороне Живии. Вряд ли это было существенное количество.

Казалось, Жанетта не могла решить, чего она боялась больше: Серефина или реакции Малахии на то, что она собиралась сказать. Ее взгляд метался между ними.

– Все зависит от того, кого из нас ты хочешь разочаровать первым, – сухо заметил Серефин.

Она запустила обе руки в свои растрепанные кудри и выдохнула сквозь зубы.

– Мой отец занял трон в качестве регента, – тихо сказала она.

Малахия наблюдал за Серефином. В его спокойствии было небольшое напряжение, но он хорошо это скрывал. Он жестом велел Жанетте продолжать.

– Это было ожидаемо. И какова же причина? – осведомился он.