Эмили Дункан - Благословенные монстры [litres]

– Полномочие. Появились существенные доказательства, которые указывали на то, что твое психическое состояние слишком хрупкое. Мой отец придумал достаточно объяснений тому, почему ты не появлялся при дворе. Самой главной причиной он назвал твое безумие.

– А моя мать?

– Она уступила его требованиям.

Серефин нахмурился.

– У нее не было выбора, – продолжила Жанетта.

– А что начет попытки убийства?

Жанетта взволнованно посмотрела на Малахию. Серефин проследил за ее взглядом.

– Ты была с Живией. Ты ни в чем не виновата.

– Подожди. – Катя повернулась к Жанетте: – Кто ты такая?

Широко распахнув глаза, Жанетта придвинулась поближе к Малахии.

Интересно. Он думал, что она захочет отомстить.

Малахия мягко коснулся ее руки, лежащей на столе.

– Она не причинит тебе вреда.

– Ты одна из них? – спросила Катя.

Жанетта съежилась. Малахия знал, что они оба думают об израненном теле Живии. О ее крови на Катиных руках.

– Тебе придется с этим смириться, Катя, – устало сказал Серефин.

– Нет.

– Это пустая трата времени, – сказала Надя.

Жанетта восприняла это как призыв игнорировать Катю.

– Роза и Валентин. Они пытались короновать нового Черного Стервятника. Когда это не сработало, они решили создать новый орден. С ними ушло много Стервятников. Живия удерживала Соляные пещеры и продолжала поддерживать связь со старейшими Стервятниками. Орден раскололся. Те, кто допрашивал вас после дела с Изаком, ушли с Розой. Те, кто был верен, остались верны.

На самом деле все было не так плохо, как он ожидал.

– Нападение было общей идеей Стервятников и моего отца, – продолжила Жанетта. – Они хотели отомстить Калязину, который они винят в исчезновении магии крови. И до них дошли слухи, что ты направляешься в столицу.

– И каким-то образом они перебросили армию через Калязин, – сказала Катя, доставая из кармана потрепанное письмо.

Надя нащупала под столом руку Малахии, лежащую у него на колене.

– Эта война никогда не закончится, – прошептала она.

Все его самые худшие опасения подтвердились. Было очень легко тешить себя мыслью о том, чтобы просто сдаться. Кацпер нежно сжал его руку.

– Не отчаивайся, – прошептал он на ухо Серефину, целуя его в щеку.

Он хотел вернуться в постель и провести еще несколько часов в тишине и покое, притворяясь, что все в порядке. Еще недавно Серефин думал, что у них есть шанс остановить конец света.

Но теперь он не был так оптимистичен.

Черты Малахии исказились. Он опустил голову, прижимая пальцы к вискам. Нахмурившись, Надя повернула его лицо к себе. Кожа юноши покрылась бисеринками пота.

Серефин напрягся.

– Я в порядке, – прошептал Малахия.

– Не лги мне, – ответила Надя.

Сжав зубы, он вырвался из ее рук.

– Я в порядке, – твердо повторил он.

Рука Кати легла на чертов костяной кинжал. Кто-то должен был забрать реликвию у царевны.

– Я хотел сказать, что мой трон – наименьшая из наших забот, – сказал Серефин. – Но теперь я в этом не уверен.

Малахия осторожно положил голову на руки.

– Главная проблема – это Чирног.

– Разве Чирног причастен к тому, что произошло в Комязалове? – спросила Катя.

Надя покачала головой, теребя свое деревянное ожерелье.

– Цветко хотел освободить Нирокшу, древнюю богиню, которая заперта под собором Комязалова.

– Я просто утоплюсь в реке, – пробормотала Катя. – Это… – Она замолкла, издав нервный смешок. – Я даже не знаю, с чего начать.

– Их должно быть четверо, – прошептал Малахия. Внезапно он вскочил на ноги, чуть не столкнув Надю со скамейки. – Пелагея сказала… нам? – он посмотрел на Серефина в поисках подтверждения.

Серефин непонимающе уставился на него.

– Ох, – выдохнул Кацпер. – Девушка, чудовище, принц и королева.

Казалось, что с тех пор, как он услышал это предзнаменование в башне Пелагеи, прошла целая вечность. Серефин уже забыл, как рассказывал об этом Малахии, пока они были в плену у членов культа.

– Что? – в недоумении спросила Катя. – В этом нет никакого смысла.

Малахия молча указал на себя, Серефина и Надю. Он слегка запнулся, переводя взгляд с Кати на Париджахан.

– Не королева, – пробормотал Серефин и указал на Париджахан.

– С каких это пор я имею отношение к безумным ведьминским бредням? – спросила Париджахан.

– Пелагея не самый прямолинейный человек. Но… – Надя замолчала, встретив взгляд Серефина. Он отставал от остальных на двенадцать шагов. – Как ты освободил падших богов? И Чирнога?

Серефин невольно вздрогнул. Ему не нравилось вспоминать об этом.

Земля смыкается над его головой, а из его кожи прорастает мох.

– Я сдался.

Услышав эти слова, Малахия склонил голову набок. Он выглядел очень бледным. Что-то было не так, даже если он всячески это отрицал. Почему-то он отодвинулся на значительное расстояние от Нади… Ох. Серефин взял булочку и бросил ее Малахии, который поймал ее с благодарной улыбкой на лице.

– И ты разорвал связь с Велесом, – начала Надя.

– И Чирногом. Подожди-ка, – выдохнул Серефин, поворачиваясь к Кате. – Это была ты.

Ее глаза широко распахнулись от удивления:

– Прошу прощения?

– Тот алтарь. Именно тогда я впервые заговорил с Чирногом. Тогда он поселился у меня в голове, чтобы я пронес его через лес. Что ты сделала?

Она уставилась на него, прежде чем протянуть руку и потянуть за завязки на его рубашке.

– Пожалуйста, не раздевай его за столом, – сказал Кацпер.

Малахия взглянул на Надю. Она демонстративно не смотрела ему в глаза.

– Могу я узнать, что ты делаешь? – спокойно поинтересовался Серефин. Она потянула за воротник, обнажая шрам у него на груди.

– Это было… Честно говоря, ничего особенного. Я сделала это, чтобы напугать тебя и понять, почему у тебя такие странные глаза. Это была низшая магия. Она не должна была создать связь между тобой и старыми богами. Боже, люди. Что с вами не так?

Шрам на его груди почти зажил. Катя, довольная тем, что из-под кожи Серефина не собирается вылезти что-то сверхъестественное – во всяком случае, пока, – откинулась назад.

– Bovilgy – пробормотал Малахия.

– Так говорила Пелагея, – сказал Серефин.

– Я не… это не имеет никакого смысла.

– Ты буквально бог, Малахия, – сухо заметила Надя.

Он пренебрежительно махнул рукой.

– Мы уже знаем, что это не имеет никакого отношения к божественности.