Евгения Сафонова - Когда завтра настанет вновь [litres]

Отправив в рот последний кусок оладьи, сироп с которой падал на тарелку каплями тягучего осеннего солнца, вместо ответа я поднялась из-за стола.

Когда приветливая кафешка осталась позади, как и городок, что мы объезжали, вокруг Французика распростёрлась желтизна вызревающих полей с редкой зеленью перелесков, высвеченной палящим солнцем. Все молчали: Роксэйн уткнулась в свой графон, Эш рулил, мы с Питером смотрели в окна, и лишь Драконы тихо пели из колонок про попытки убежать от себя и монстров, прячущихся внутри.

– Манчестер, – произнёс Питер в какой-то момент.

Я оглянулась через плечо:

– Что «Манчестер»?

– Предлагаю сыграть в города. Мне скучно, а по дороге я в графон залипать не могу – укачивает.

– В детстве не наигрался?

– Нет, – бесхитростно ответил Питер. – Вот навёрстываю упущенное.

Роксэйн фыркнула, не отрываясь от экрана. Эш сделал вид, что ничего не слышит.

– Рэвил, – поразмыслив, всё-таки откликнулась я.

Питер широко улыбнулся.

– Ландэн.

– Ньюкасл.

– Ливерпуль.

– Опять на «л»?

– Как получилось.

Я призадумалась: с ходу на ум ничего не шло.

– Лидс, – буркнула Рок.

– Ого! – Питер насмешливо присвистнул. – Тебя можно приветствовать в игре?

– Просто нет сил смотреть, как ты мучаешь Лайзу. Лидс.

– Саутон. Ты с нами, малыш?

Эш вместо ответа выдал стоический вздох – без слов сообщивший, что моему двенадцатилетнему брату не слишком нравится чувствовать себя воспитателем в передвижном детском саду.

В Динэ мы въехали уже после заката – и даже не плутали: указатели, память Эша и пара редких подсказок от Рок, время от времени сверявшейся с онлайн-картами, не подвели.

Когда мы жили здесь, в мегаполисе, у нас в квартире повсюду были голографические обои. Стоило зажечь свет, как невидимые проекторы скрывали стены иллюзией бумаги, но когда я касалась их, вместо шелковистой глади ощущала обычную штукатурку. Сам Динэ точно так же прикрывал кричащими огнями серую искусственность: слепил неоновыми огнями, давил высотой небоскрёбов и глухими стенами улиц, обескураживал густотой толпы, текущей реками по бетонным руслам бордюров. Светящиеся витрины и вывески били по глазам кричащей яркостью, наперебой цепляли взгляд, и без того теряющийся в тесноте, что после зелёных просторов Мойлейца казалась почти удушливой. Казалось, вылези из мобиля где-нибудь посреди бульвара – и захлебнёшься в пестроте, духоте и шуме, что вольются в уши и в горло с первым же вдохом.

К счастью, выйти нам пришлось лишь на окраине старого города, с которого Динэ когда-то начинался. Дома, выстроенные ещё пару веков назад, оставили мало места для современных высотных зданий; народу тут было меньше, тишины – больше, а цветущие палисадники вносили в город-обманку хоть что-то настоящее. По дороге к кладбищу мы притормозили у ларька с техникой, у кафешки с сэндвичами навынос, у лавочки хозяйственных принадлежностей и у магазинчика спортинвентаря. В первой мы с Эшем разжились новыми графонами. В кафе заморили червячка и прихватили кое-что в дорогу. Из лавки вышли с лопатой, ломом и всякими полезными мелочами вроде зубных щёток; из магазина – с палаткой, спальниками и пенками. Отыскать мотель, где принимают наличные и не требуют паспортов, было не так легко, да и спать в отелях нам не особо хотелось – кто знает, по какому принципу тварь выбирает себе кандидатов в одержимые. В прошлый раз нам удалось удрать, а если незваные гости нагрянут посреди ночи, пока мы в постелях?..

С полноценным доступом к Сети отыскать Дайрское кладбище труда не составило, и вскоре лабиринт улочек вывел нас к низкой каменной ограде.

Кладбище нагоняло жути даже издали: темнотой, очертаниями надгробий, едва различимых в свете уличных фонарей, острыми крышами храма, высившегося посредине, силуэтами невысоких корявых ив. Жилые дома напротив, мирно сиявшие окнами, отделённые от обители мёртвых одной узкой кленовой аллеей, лишь добавляли пейзажу нотки неправильности.

– Типичная картинка из фильма ужасов, – резюмировал Питер, когда мы припарковались чуть в стороне от арки центрального входа. – Даже неинтересно.

– Когда могилу будешь раскапывать, станет интереснее, – ухмыльнулся Эш, заглушив Французика.

– Я?

– У нас в компании только ты мордоворот. Не копать же хрупким девушкам. Или малышу .

– Смотрю, привык к новому прозвищу, – подметил Питер, открывая дверцу. – Да я, собственно, и не собирался спорить. Просто умилился немного, что мной помыкает десятилетний ребёнок.

– Мне двенадцать.

– Многие мечтают выглядеть младше своих лет. Считай это своим достоинством.

Прежде чем перелезть из водительского кресла в пассажирское, Эш вцепился в руль с таким ожесточением, словно в мыслях смыкал пальцы на чьём-то горле.

За кладбищенской оградой никого не было видно, но, ступив на землю мёртвых, мы всё равно свернули с дороги: едва ли сторож, вероятность встречи с которым была не нулевой, обрадуется, увидев Питера с лопатой и ломом наперевес. Оставив позади храм, долго брели по газону среди плачущих статуй и могильных плит, по мере продвижения становившихся всё менее тёмными и замшелыми. Лунный свет обливал окрестности серебристой плёнкой, лишая необходимости призывать колдовской свет; в конце концов мы вышли туда, где взгляду открылся ровный луг, серый в ночи. Он упирался в шелестящую рощицу и скованный парапетом берег реки Дон, в тёмных волнах которой мерцали огни небоскрёбов, высившихся по ту сторону широкой водной полосы.

– Конец, – констатировала Рок. – Все свежие захоронения – здесь. Раньше и тут деревья были, но когда места стало не хватать, их начали выкорчёвывать…

– А ты откуда знаешь?

– Нашла обсуждение на местном форуме. Кто-то настаивал, что кладбище пора закрыть, но власти решили иначе. – Баньши оглядела ровные ряды надгробий, тянувшиеся за нашими спинами. – Девушка должна быть погребена неподалёку.

Мы прошли ещё немного, уже не вглубь кладбища, а вдоль, вчитываясь в памятники над каждой свежей могилой. У шестой по счёту Рок удовлетворённо кивнула:

– Алвена Лэйла Блейк. Она. – Баньши замерла напротив белой мраморной плиты, высившейся над прямоугольником недавно разрытой земли. – Жила в Динэ, мать – здешняя уроженка, отец тилвит. Семнадцать лет. Перед смертью её мучили кошмары про Кромешника.

– Всего семнадцать? – спросила я тихо.

– Самой старшей жертве Ликориса было двадцать, – мрачно заметила Рок. – Питер?..

Тот безмолвно всучил Эшу лом, и мы с братом расступились, пропуская его к могиле.

Натянув на руки тряпичные перчатки, приобретённые в той же хозяйственной лавочке, Питер бережно отодвинул в сторону венки из плюща и пучки ивовых ветвей, перевязанных траурными лентами. Вонзил лопату в мягкую, податливую, ещё не осевшую почву.