Сергей Кусков - Записки начинающего феодала

— Эх, ты и правда выдумщик! — она вздохнула и покачала головой. — Как твой отец.

— Я ж его сын! — на всякий случай усмехнулся я. — Единственный вопрос, как, блин, дотянуть до конца зимы? Деньги нам всё равно будут нужны, и очень много.

И тут я вспомнил про то, что в одной греческой книге было написано, как греки, попавшие с царём Александром в Индию, добывали сахар не из тростника, а из белой свеклы. Решил попробовать. — Боже, капец я вру. Хорошо что тут древнюю историю никто не знает.

— К тому моменту уже прикинул себестоимость — получается немало, но всё же дешевле мёда, — продолжил я. — …Да что там, достаточно дешевле, чтобы массово везти и торговать!

Ансельмо погрузил все оставшиеся от варок головы и отвезёт первую партию на пробу в Аквилею. Затем ты должна наварить ещё на несколько возов, пока меня нет, а затем отправить ему, а он отправит в Альмерию и другие регионы. К осени этот продукт уже должны знать, и мы должны отгружать карамель ладьями и возами. Это будет единственный источник серебра в этом году, и это просто чудо, что он будет.

— А если не справимся? — она поёжилась от осознания ответственности.

— Значит, армия разбежится — нам нечем будет ей платить.

— Да-а-а-а… — потянула будущий министр сахарной промышленности.

— Потому я предложил тебе шикарные, царские условия. Но только если ты сможешь выполнить поставленную задачу. И параллельно найдёшь мне тот сорт свеклы, который даёт больше всего карамели — его мы будем выращивать у себя, на своей земле. Нельзя зависеть от партнёров с Севера. Если же не сможешь — ты ничего не получишь. В этом коварство моего предложения. Я на всё готов, если будет результат.

Прямо Петром Первым себя ощутил. Который даёт задание Меньшикову наладить суконную мануфактуру. Блин, а ведь много верного в аналогии! Я тут и впрямь на Петра похож. То же самое делаю, теми же методами.

Вновь качание головой. Марина думала. И тяжело. Но всё же решилась.

— Я согласна. Я… Попробую. Но…

— Никаких «попробую». Да — выкладываешься по полной. Нет — Марин, не берись. Проклянёшь тот день, когда согласилась.

— Я БЕРУСЬ! — отрезала она и зло подалась вперёд. — А берусь потому, сукин ты сын Рикардо, что я поняла, что ты не прочитал это в книге! Рассказывай кому хочешь что хочешь, но ты ЗНАЛ, что сахар… — Слово её пока ещё коробило — …Можно получить вот так. Ты ВИДЕЛ такой сахар. И даже его пробовал. ТАМ.

— Я даже варил его, — усмехнулся я. Обожаю умных девочек, говорил уже. — Вот этими руками. Как Рома, Роман Наумов, тысяча девятьсот девяносто первого года рождения, город Череповец Вологодской области, государство Российская Федерация. Ты точно готова слушать? Обратной дороги не будет.

Она прикрыла глаза, словно мурлыкающая кошка, и я понял — готова. Со мной и на Голгофу пойдёт.

— Сияешь? — констатировал я, открыв глаза.

— Ага, — не стала скрывать гостья моей постели своего радужного настроения.

Я довольно усмехнулся. Нет, эта не такой наглёж, как Эстер или Анабель. Укрылась простынёй, пряча достоинства. Правда я примерно помнил, как они выглядят, так сказать ночью заново изучил их (и это не метафора, девочка стала женщиной со всеми вытекающими внешними изменениями, особенно приятно подросла грудь), а остальное дорисовало воображение.

Сел на постели. Подумал, пролез к краю и пошёл в «угловую башню», как тут величали возвышающиеся надо рвом надстройки с дыркой в полу. У графа в личной комнате была своя «угловая башня», его привилегия, личная. Остальные в замке бегают в общие.

Вернулся и понял, что пока не готов вставать и идти на пробежку. Но и любви-ласки тоже не хочу. Сколько блин можно! Я ж не железный. И писюн у меня не казенный. Налил вина себе, ей, протянул кубок, сел на краю кровати, приводя мысли в порядок. Точно, первое что надо сделать — это осадить одну сеньору, готовую сорваться и наломать дров.

— Марин, у меня для тебя две новости. И обе — так себе, — ядовито, но напустив в голос фатум, произнёс я.

— Вся во внимании? — расплылась в довольной улыбке паршивка, не вняв моей серьёзности.

— Я вижу твои чувства, но нам не по пути. И дело не в том, что не люблю тебя. Я тебя разлюбил ещё тогда, до Таррагоны.

Кивок. Она это знала. Не новость.

— А ещё ты замужем. Мне проблем с Марко и Эстер выше крыши хватает.

— Я улажу с Адольфо, — отрезала она, и я понял — уладит. Её благоверный не тот типаж, что у отрока-сорви-голова гвардейской стражи. Уже то, что она его мгновенно на себе женила будучи беременной, и он не знал, от кого…

— Не это проблема. А в том, что если ты сильно приблизишься, тебя возьмёт на прицел моя будущая жена, — признался я в том, о чём полночи думал, пока не уснул. — А я не хочу терять министра сахарной промышленности из-за её ревности. Обоснованной ревности! — отметил, салютуя кубком.

— И кто же эта суровая сеньора? — наигранно усмехнулась Марина, ибо бил я по живому. Моя жена — для её чувств и возможности дальше встречаться это может быть приговор.

— Катарина Сертория, герцогиня Фуэго, графиня Саламанка, виконтесса де Рекс… Кто она там ещё? — не стал я разочаровывать. — Короче, принцесса, кузина короля Карлоса Шестого.

— Очень смешно! — фыркнула гостья, но я был сама серьёзность, и это сбивало её с толку.

— Я не смеюсь. Она БУДЕТ моей женой. И я даже знаю, как это сделать.

— Как?

— Предложить её жениху больше. Чтобы отдал её мне, не разрывая союза с королём. Войти в этот дуэт, создав трио. И поверь, эта сеньора из тех, кто не позволит с собой не считаться! — снова острастил я. Теперь собеседница прониклась.

— М-да-а-а… — потянула сеньора будущий министр. — А если не получится?

— Получится. Я ж попаданец. — Усмехнулся. — У меня должен быть гарем из принцесс. Так во всех наших книжках написаноА в королевстве принцесса всего одна, к сожалению, а значит она по-любому должна стать моей женой. Без вариантов.

И вообще, — выдавил я вздох, — лучше занимайся делом. Поверь, если получится, ты заработаешь себе столько очков, что тебя будут на руках носить в герцогских салонах Альмерии. И я дам тебе всё это, если потянешь.

— Рома, я бы всё отдала, чтобы побывать в твоём мире! — произнесла она то, что всю ночь мучило. — Глаза её загорелись… Но быстро потухли.

— Я не знаю что бывает после смерти, — покачал я головой. — Обычной смерти. Может ты попадёшь туда. И увидишь. Но вот эту жизнь, — похлопал по кровати, — помнить не будешь.

— Может быть оно того стоит? — игриво застреляла она глазами, отпив из кубка.

— А если родишься нищей неприкасаемой оборванкой в Индии? Из самой отверженной касты? Или где-нибудь в Уганде или Буркина-Фасо? Или в Латинской Америке, в одной из её бесчисленных фавелл?