Ирина Лазаренко - Клятва золотого дракона [litres]

– Ты для этого пошел туда один, да? – тихо спросил Босоног. – Проверял, отважишься ли встать с машиной лицом к лицу, не прикрываясь гномами? Мы же для этого требовались? Ты не мог залезть в подземье одиноким: тут машины, тебе надобился щит, а теперь… тебе не сильно надобится щит, да?

– Если все маш-шины подземья, – раздумчиво прошипел Илидор, сузив глаза и словно не замечая обиды в голосе Палбра, – если все либо умерли, либо с-стали такими, как ходовайка…

Босоног в этот миг был уверен, что дракон, получив подходящий ему ответ, может просто развернуться и уйти дальше в одиночку, непринужденно насвистывая.

– Не обязательно! – с тревогой воскликнул он, – лишь бесхозяйные! В подземьях должно быть полно а-рао, они могли сделаться новыми хозяевами машин, а если не сделались, то они просто глупые!

– А важны ли а-рао? – Илидор еще сильнее прищурил глаза, и Босоног подумал, что те сверкают хищно, и Палбр не знал, что он в связи с этим должен делать. – Все машины работают на лаве, а здесь есть только лава из самой глубины Такарона, и здесь почти не осталось гномов. Теперь в любой машине глубоких подземий должно быть нечто, роднящее её со мной.

Это было уже чересчур и Босоног, чувствуя себя немного Типло, начал нервно выяснять, что это дракон тут себе надумал, а Илидор на это не ответил, отвернулся, посмеиваясь, и почти с нежностью посмотрел на ходовайку, а глаза его вовсе не казались хищными… Но Палбр всё равно тревожился – он понимал, что дракон не очень-то ждал его ответа, что отсутствие ответа его тоже устроило и… Босоног не питал особых иллюзий по поводу драконьих привязанностей к гномам. Илидор знает, что в любом нормальном случае переживёт их всех, переживёт всех своих нынешних знакомых, друзей и недругов, всех, кроме других драконов, и что он будет еще очень-очень молод в то время, когда от них останутся только голые кости.

Какая ему разница, умрут они сейчас или через тридцать лет?

Илидор тряхнул крыльями плаща, словно сбрасывая с них влагу, и принялся негромко напевать незнакомый Босоногу тягучий мотив.

Палбр понятия не имел, как пение может быть похожим на бархат, но при звуках голоса Илидора ему пришло воспоминание о портьере в Деревянном зале, где Босоногу когда-то довелось побывать вместе с одним из мастеров-механистов. Только та портьера была коричневой, а бархат из драконового напева – тёмно-зелёным. Так вот, Палбр не знал, какая связь между звуком и зелёным бархатом, но был абсолютно уверен, что под такой мягко-тяжело-тягучий мотив идеально замышляются всякие козни, непостижимые для гномского ума.

И Босоног твёрдо сказал себе: дракон не против Гимбла замышляет эти козни, ведь Югрунн Слышатель доверяет Илидору, а Илидор дал Югрунну Слово, и значит, его затея будет гномам не во вред.

Ведь так же?

– А и верно, – с удивлением согласился Лузис Мятый, когда Годомар, честно удержавшись от воплей, пинков и ругани, пересказал ему соображения Фрюга. – Так что думаешь, эльфы соврали Ндару?

– Что я думаю – это моя забота, – буркнул Рукатый. – Твоя забота другая.

– Так я пересказал всё, что услышал, слово в слово, – зачастил Мятый, осторожно отползая на подстеленной тряпице под защиту полуразрушенной каменной стены.

Когда-то в этом месте была площадка для демонстрации машин горожанам, но уже много десятков лет механистам не удавалось создать ничего принципиально нового, особенно интересного и сколько-нибудь долговечного. Воевать давно было не с кем – ну да, ходили всякие слухи про подземья, тамошних тварей и, что более всего было похоже на правду – про а-рао, но слухи слухами, а задачи задачами. Словом, боевых машин пока что не требовалось, а небоевые машины и гимблские механисты… ну да, ну да. Так что площадка понемногу пришла в запустение, стены раскрошились, и было ясно, что еще несколько мирных лет – и на этом месте что-нибудь построят, а про изначальное назначение площадки забудут окончательно.

– Я бы, может, больше узнал, если бы мог торчать подле эльфов всё время, – извиняюще бухтел Лузис, – но теперь тут строго стало, вишь как, и я снова всё больше в квартале Мастеров, да…

Годомар знал это. И нарочно пришел к Лузису сейчас, а не когда он был в квартале Мастеров: для механистов то место понемногу становилось чем-то вроде драконового логова. Илидор ведь в первое время жил там, в доме Конхарда Пивохлёба, и, говорят, много носился по цехам мастерских и… всякие слухи расползались по городу уже после ухода дракона в подземья. Поговаривали, к примеру, что с подачи того же Конхарда для дракона выковали какой-то особеннейший меч, и тот теперь дожидается его возвращения. Что Бринна Медная подготовила для дракона место в старейшей литейной гильдии Гимбла. Много чего говорили, словом, и механистам, путь они и не разделяли рьяных взглядов Фрюга, не очень-то по сердцу был Мастеровой квартал, где так искренне привечали дракона.

– Но я стараюсь, ты не подумай, – нудил Лузис. – Ухо востро держу здесь повсюду, только ничего про способности дракона эльфы не говорят. Только о том, как донкернасский домен из-за него ярится.

Годомар молчал, думал. Рука его лежала на рукояти топора, а Мятый от этого очень нервничал: кажется, если механист потребует вернуть сердечник и медные трубки – это будет далеко не самое худшее из всего того, что он сейчас обдумывает. Впрочем, Лузис бы не ответил уверенно, с чем он расстанется охотней: с нужными деталями или собственной головой. В своей норе он тайком собирал машину – разумеется, оживить её не выйдет, поскольку механист из Мятого так и не получился, но страсть к ковырянию с железками у него отросла почти болезненная, ему, пожалуй, легче было три дня не жрать, чем день не возиться с машиной. Сволочи они всё-таки, механисты, заразили порядочного гнома страстью к железкам, а потом выкинули за дверь, и живи теперь как знаешь.

Лузис и жил как знал: собирал шагуна. Маленького, конечно, маленького, безоружного, кривенького и из чего попало, но всё-таки шагуна. И очень рассчитывал через Годомара получить еще широкие плечные суставы, пусть ржавые, погнутые, негодящие – в Гимбле шагунов уже давно не собирают, но детали-то могли остаться, механисты – гномы хозяйственные, запасливые.