Кэтрин Парди - Луна костяной волшебницы [litres]

Пульс учащается. Мне нужно торопиться.

Я спрыгиваю с валуна и несусь к западному побережью, молясь, чтобы мне удалось быстро отыскать сухопутный мост.

Деревья проносятся мимо меня с невероятной скоростью. Я перепрыгиваю через ручьи и реки, не утруждая себя поисками мостов. Сосновый бор сменяется травянистым плато, а легкие наполняет соленый воздух. На горизонте появляются скалы моря Нивоус. Я подбегаю к краю одной из них и смотрю вниз.

Волны разбиваются о берег, но не видно и следа Перевозчиц. Но я и не рассчитывала, что отыщу их с первой попытки. Расположение моста душ – тайна, которую Леуррессы узнают лишь после завершения обряда посвящения. Я устремляюсь вдоль изогнутых скал на юг. Почему мне не удается отыскать мост? Он же должен находиться неподалеку от Шато Кре. Вернувшись к изначальной точке, я сворачиваю на север, чтобы поискать там.

Но все, что мне удается разглядеть с помощью своего соколиного зрения, – это плещущиеся волны. А благодаря шестому чувству ощущаю лишь энергетику морских существ.

Но затем она сменяется зудящей энергией, которая постепенно разрастается до пульсации, а затем и отчетливых, сильных ударов.

Сердце сбивается с ритма, когда я слышу звуки, напоминающие шум водопада. А когда подхожу ближе, то понимаю, что это эхо от криков и боевых кличей.

Леуррессы начали переправу. Но как они справляются без костяной флейты?

Я бросаюсь к краю высокого утеса, где звук слышится громче всего. А затем опускаю глаза на берег и резко втягиваю воздух.

Мост душ.

Множество белоснежных платьев кружат в буре chazoure . Я никогда раньше не видела такого цвета, так что это должен быть он. Так выглядят мертвецы. Они пропитываются им.

И это смотрится более захватывающе, чем я себе представляла.

Слезы щиплют глаза. Я действительно здесь. Сколько себя помню, всегда мечтала присоединиться к Перевозчицам – стоять рядом с самыми сильными представительницами моей famille , бороться со Скованными и легко направлять Освобожденные души.

Но затем я моргаю, и мне удается рассмотреть всю картину. И мой желудок каменеет. Ничто из того, что происходит на берегу, нельзя охарактеризовать как «легко». Души сражаются с Перевозчицами, а те яростно сопротивляются им. Среди этого хаоса я замечаю маму. Невозмутимость, которую она всегда излучает, исчезла с лица. Она неистово и отчаянно сражается с пятью закованными в цепи душами на конце моста. Я перевожу взгляд ей за спину, и мои глаза распахиваются. Врата так и не появились. Вот в чем причина творящегося здесь безумия. Одива не может переправить души в Загробные миры.

На лбу проступает испарина. Мне необходимо помочь ей.

Я бегу вдоль скалы, пытаясь отыскать скрытую лестницу, но не вижу никаких намеков на нее. А утес настолько высок, что мне не спрыгнуть. Пляж по меньшей мере в тридцати метрах внизу. Необходимо отыскать другой способ спуститься туда. Мама должна сыграть на флейте, стоя на сухопутном мосту. Именно этому она меня учила.

Я сжимаю мешочек с костями благодати и нащупываю кулон в виде полумесяца. Кость благодати, полученная от горного козла, должна помочь мне спуститься с утеса.

Подхватив юбку, я бегу к более неровным скалам на другой стороне залива. Но когда я оказываюсь на середине изгиба залива, то чувствую покалывание в правой части тела. В полутора километрах от меня, по ту сторону плато появляются три человека. Я высматриваю среди них Бастьена, и мое сердце начинает биться быстрее. Но я стискиваю зубы и отворачиваюсь от них. Сейчас, когда мне удалось вернуть кости благодати, они мне не страшны.

Я вновь устремляюсь вперед, но стоит бросить взгляд на берег, как колени подгибаются. И я, споткнувшись, останавливаюсь. Сухопутный мост вновь погружается под воду. И волны уже лижут пятки Перевозчицам. Скованные души толкают их, пытаясь утащить на глубину. У меня нет времени, чтобы спуститься с утеса. Нужно действовать прямо сейчас.

Я достаю костяную флейту из-за пояса. Уникальная песня сирен, открывающая врата, всплывает в моем сознании. Мама часто играет ее на деревянной флейте на уединенном лугу близ Шато Кре. А я часто пряталась в дикой траве и наблюдала за ней. В такие моменты в ее глазах сияет необъятная тоска.

Я прикладываю флейту ко рту и выдуваю воздух. Поначалу песня звучит неумело, но затем мне удается успокоить дрожь в пальцах. Песня сирены, сыгранная на кости золотого шакала, звучит намного глубже и пронзительнее.

Но слышит ли кто-то меня? Хаос, творящийся внизу, больше похож на какофонию.

Мориль скользит взглядом по утесу, прижимая руку к кровоточащей голове. А вскоре Жизель, Майя, Розалинда и Дольсса поворачиваются в мою сторону и поднимают глаза. Они находятся на берегу ближе всех ко мне, и у них невероятно острый слух. Мгновение спустя меня замечает еще одна Леурресса.

Сабина .

В груди поднимается волна счастья, несмотря на безумие, творящееся внизу. На ее лице отражается шок и радость. Пятнадцать дней, проведенные без нее, показались мне вечностью.

Она сжимает в руке костяной нож – мой ритуальный нож – и застывает в защитной стойке. И это удивляет меня. Неужели Сабина стала Перевозчицей? В горле тут же образуется ком. Мы никогда не охотились за костями благодати поодиночке.

Волна chazoure стекает с погружающегося под воду сухопутного моста. Мертвые души заполняют воду и обрушиваются на берег сияющей волной. Они стремятся ко мне.

Леуррессы не единственные, кто услышал мою мелодию.

Я отступаю на шаг. Сейчас не время думать о Сабине. Мне не удалось призвать Врата. И теперь мертвые устремились ко мне , словно я живые Врата – дверь, в которую одни хотят проникнуть, а другие разрушить.

Я проклинаю богов. И отчаянно взываю к ним.

Тирус, Элара, что мне делать. Что мне делать?

Поверх надвигающегося потока chazoure я натыкаюсь на темные и решительные глаза мамы. Но она смотрит не мне в лицо. Ее взгляд прикован к костяной флейте в моей руке. Она сжимает в руке похожую флейту, и та явно выглядит новой. Но она тоже не смогла призвать Врата.

Ноздри мамы раздуваются. Она шагает ко мне по заливающемуся водой мосту, который скрылся еще на пару сантиметров. Наверное, она думает, что я солгала ей насчет флейты. Но это не так. До сегодняшнего дня я и сама считала, что та сломана.

Скованная душа мужчины бредет по мосту. Он медленнее остальных – и преграждает путь Одиве. Ее губы изгибаются в ухмылке, когда она устремляется к нему. А затем с силой пинает его в спину. Скованный тут же падает в воду лицом вниз. Мама подхватывает его и, раскрутив для инерции, швыряет в море. Отчего мужчина врезается в выступающую из воды скалу. Одива поворачивается ко мне, и ее глаза сужаются.