Линси Миллер - Что мы пожираем [litres]

Мак и Бэзил, изрядно потрепанные, стояли у ворот, ведущих на территорию церкви. Мак подхватил меня на руки и пронес всю оставшуюся часть пути. Бэзил трусцой бежал рядом с ним.

– Джулиан? – спросил Мак.

Я покачала головой.

Бэзил коснулся руки Мака.

– Я приведу Сафию.

– Нет, – сказала я. – Я буду жить. Все получилось?

– Большая часть людей в безопасности, – сказала Хана, проводя рукой по лицу. – Многие Грешные просто наблюдают за нами, но пэры, которые все еще были во дворце… – Я похлопала Мака по плечу, пока он не поставил меня на землю. Он сел в грязи рядом со мной, крепко сжимая мое запястье. – Что ты наделала?

– Я заключила сделку, – прошептала я, – но, очевидно, моя жертва, чтобы скрепить ее, – это жизнь с осознанием того, что я сотворила. – Я всхлипнула, и он вытер мои слезы.

Пэры и советники мертвы. Цинлирой никто не правит. Грешные снова ходят по этому миру. Нам нужно полностью поменять уклад нашего мира. Но для этого нужно придумать новую систему, которая не зависит от родословной или достатка.

– Лорена! – Сафия, с щеками, покрытыми пеплом, остановилась на каменной дорожке, на которой я сидела, и потянулась к Хане. У нее на руке был свежий порез. Он не кровоточил, очевидно, это была жертва. – Что-то приближается. Пульса нет.

– Я это чувствую, – сказал Бэзил. – Мой благотворец дрожит от страха. Он никогда ничего не боялся.

Мы направились к церковным воротам. Сафия осталась на каменной дорожке в нескольких шагах позади нас. Хана перезарядила револьвер, и я указала на Грешного, который наблюдал за нами, но не нападал. Дорожка из белых астр спиралью поднималась из травы. Грешный попятился от нее.

Из-за поворота показалась вереница детей; все были одеты в одинаковые простые платья сиротского приюта Болот. Ни один из них не сбился с пути. Ребенок, что шел впереди, нес букетик зеленых хризантем.

Увидев нас, они ускорили шаг. Мы с Бэзилом бросились вперед и открыли ворота. Первая девочка остановилась на дрожащих ногах, и Мак поднял ее. Ей было не больше четырех лет.

– Мы заблудились, – сказала она, шмыгая носом, – но за нами вернулась Фран.

Бэзил застонал.

– Карлоу укрепляла мосты через Язык, чтобы люди могли добраться до Незабудок.

– Вы, должно быть, очень храбры и умны, раз смогли проделать весь этот путь, – сказал Мак. Он указал на несколько порезов на ее ногах, и Бэзил залечил их, пока девочка отвлекалась. – Что случилось?

Мы с Ханой впустили остальных детей и Сафия начала суетиться вокруг них.

– Мы были одни, – сказала она. – А потом – не были.

Дверь открылась.

– Фрэн заставила нас закрыть глаза, – сказал другой ребенок. Его темная кожа была испачкана чужой кровью.

– Это был дерьмовый план, – крикнула Карлоу с края площадки, и ребенок постарше рядом с ней закрыл уши малыша, который стоял возле него. – Когда появились Грешные, все жители города напугались до полусмерти. А они просто смотрят .

– Ну, – сказала Хана, глядя на Сафию, – у Карлоу точно есть кровь. Да ведь?

– Последний раз, когда я проверяла, – сказала Карлоу, подталкивая последнего из детей вперед, – у меня была кровь.

Она повернулась, чтобы закрыть ворота, и замерла. Вокруг металла обвилась лоза, на которой расцветали голубые розы. По тропинке медленно шел Грешный суверен, который носил личину Крика. На руках он нес ребенка.

– Одного потеряли, – сказал он, останавливаясь на границе с церковью. – Здравствуй еще раз, Франциска.

Карлоу отшатнулась.

– Ты мертв.

– Я не могу умереть, – сказал Грешный суверен. – Однако Делмонд Крик мертв уже около двух лет.

Он поставил ребенка на землю, погладил его по голове и подтолкнул к воротам. Карлоу открыла ворота, пряча ребенка за собой. Бэзил схватил его, и я попыталась оттащить Карлоу назад. Она стряхнула мои руки.

– Будет легче, если вы пригласите меня войти. – Красные глаза Грешного суверена скользнули по освященной земле. – Пожалуйста?

Никто из нас не произнес ни слова, и он усмехнулся.

Грешный суверен перешагнул границу церковной территории. Плоть на его ноге вспузырилась, кожа начала шелушиться и развеваться как лепестки на ветру. Его кровь текла вверх алыми реками, а рога, покрытые мшистым зеленым бархатом, выпали из его головы. Его светлые волосы клочьями летели на землю. Темно-коричневые пряди, похожие на ветви ивы, заменили его. В ранах, оставленных освященной землей, расцвела ласточкина трава.

Мак сделал выстрел. Деревянный болт расправил крылья и улетел.

– Этот подарок не для тебя, Лорена Адлер. А для того, кто должен был получить его давным-давно, – сказал Грешный суверен. – Мой маленький шип, Франциска Карлоу. Проклятие не предназначалось для тебя.

Карлоу выхватила из кармана нож и прижала его к своей руке. Виноградные лозы обвились вокруг ее ног и повернули ее с ног на голову. Бэзил и Сафия бросились на помощь. Я схватила их, заставляя остановиться. Виноградные лозы притянули Карлоу в протянутые руки Грешного суверена.

– Подождите, – прошептала я. – Он сказал, это подарок.

– Франциска, – медленно произнес он, позволяя ей вырваться и ударить его, – есть только один способ снять твое проклятие. Ты понимаешь?

Она замерла.

– Способ всегда только один.

Он погрузил руку ей в грудь. Ее грудина треснула так громко, что по округе разнесся звон. Сафия всхлипнула. Хана метнула свой короткий меч, лезвие по самую рукоять погрузилось в грудь Грешного суверена. Он даже не поморщился.

– Как грубо, – пробормотал Грешный суверен. – Мы так долго были друзьями, и вот как вы меня приветствуете?

Он положил Карлоу на землю. Рана в ее груди зияла темнотой, слишком глубокой, чтобы быть естественной, на освященную землю. Вокруг нее цвели розы.

– Самые скучные цветы, – вздрогнула я. – Все это время ты владел Делмондом Криком.

– Когда он выполнил условия своего проклятья и умер, у него пропала необходимость в этом теле. Завладеть им было единственным способом войти в этот мир до открытия Двери. – Он усмехнулся. – Разумеется, я наблюдал. Это проклятие должно было исчезнуть десятилетия назад. Оно должно было покарать первоначального получателя, а не пытать ее близких, никак не связанных с ее действиями.

– Что? – Бэзил прикрыл рот рукой. – Но нет, нет, как…

– Если хотите, можете звать меня Криком, но я – Грешный суверен Удушающих Лоз, и предпочитаю, чтобы меня называли именно так, – сказал он.

На левой стороне его груди расцвел мак. Лоз сорвал его и вставил в грудь Карлоу – нежно, намного нежнее, чем я ожидала.

Она снова начала дышать.

– Франциска? – пробормотал он.

Она всхлипнула и отползла от него, упав в наши объятия. Лоз поморщился. Бэзил взял ее лицо в ладони, пока Сафия осматривала ее.