Лори Ли - Лес душ [litres]

Он с воплем роняет меч. Я пытаюсь схватить оружие, но Джонья кидает клинок, и тот отлетает в темноту. Я едва успеваю отскочить от его колена.

Громко ругаясь, Джонья выдергивает из руки нож.

– Ты не умеешь по-простому, не так ли, Тсаув Тавс?

– Я убью тебя, – говорю я, делая хромой шаг назад. Вся левая сторона моего тела болит при каждом движении, но я стискиваю зубы и терплю. Бывало и хуже. Кендара об этом позаботилась.

Я гляжу на тело Фаут. Гнев разгорается во мне все сильнее. Я медленно делаю глубокий вдох, ощущая, как ноет горло, как болит нога, как стучит сердце, – все это напоминает мне, чем я собираюсь вот-вот наградить Джонью. Спокойствие уже пробуждается во мне, леденящее дыхание, которое убаюкивает мою боль.

Джонья усмехается.

– Ты собираешься убить меня после того, как спасла меня в чайном доме? Я бы тебя спасать не стал.

– Да, я жалею о том решении каждый день.

В ответ на мои слова не следует никаких колких комментариев, как я ожидала. Вместо этого насмешка исчезает с его лица, и странная серьезность появляется в его чертах, когда он рассматривает рану на своей руке.

– Порой я тебе завидую. Твое существование такое… незатейливое. Ты не знала своих родных. У тебя никогда не было обязанностей, возложенных на тебя родителями. Никто не ждет от тебя ничего великого.

Я смеюсь без капли юмора в голосе.

– Ты ничего обо мне не знаешь.

– Тебе нечего терять, потому что у тебя никогда ничего и не было, – говорит он, хотя в его словах нет привычной ему надменности. – А такие, как я, которые ниже титулов, но выше того, чтобы выполнять монотонную работу? Нам приходится бороться за каждую порцию власти, какую мы только можем получить, и не важно, каким образом мы ее заслуживаем в итоге.

Он что, впрямь пытается оправдать сейчас себя за то, что насмехался надо мной и издевался со дня нашей самой первой встречи?

Я говорю спокойно, когда отвечаю:

– Королева Мейлир окрестила меня предателем, а это значит, что я больше не обязана следовать законам. Мне не нужно прикусывать язык и терпеть твой комплекс неполноценности. Так почему бы тебе не подойти ко мне и не продемонстрировать свою власть, которой, как ты говоришь, ты обладаешь?

Джонья ухмыляется, вся серьезность вновь стирается с его лица.

– Ты всегда умела важничать в разговорах, но мы оба знаем, что это полная чушь. У тебя нет власти, которую ты хотела заполучить. Место Тени уже мое.

– Да кому теперь интересно быть Тенью? Разве ты не слышал? Я Душа Тия, Младший солнечный бог. Я спаситель, который уничтожит Мертвый Лес. Я нужна королеве Мейлир. А ты? Очередная ее шавка. Тебе легко можно найти замену.

Выражение его лица мрачнеет с каждым моим словом. Как же легко его поймать на крючок. Если бы только в Гильдии было дозволено так говорить. Джонья делает шаг мне навстречу и, как полнейший идиот, кидает нож во тьму под дерево.

Он полагает, что ему не понадобится оружие. Я ранена и потеряла много крови, из-за чего у меня и правда кружится голова. Кроме того, он не может убить меня, тогда королева будет в ярости. Он просто хочет сломить меня.

Однако несмотря на то, что он чуть не погиб от шаманской магии, он по-прежнему меня недооценивает. До сих пор думает, что умнее. И несмотря на то, что все мое тело болит, я вовсе не такая слабая, как он думает, не важно, от предвкушения или от шаманской магии, что течет в моих жилах.

Принц Мейлек с напряженным беспокойством наблюдает за нами.

– Сирша, – начинает он. Я слышу королевскую требовательность в его тоне: убей его.

В следующий миг Джонья атакует.

Я избегаю кулака и бью его в живот. Удар отдается болью в моей ноге. Он сильнее и сможет с легкостью меня одолеть, поэтому я не могу позволить ему себя поймать. Он делает новый выпад. Я отскакиваю, но из-за ранения делаю это неуклюже. Мой ботинок скользит на неровной почве. Я падаю на бок, вскрикивая. Боль пронзает мое бедро.

Джонья пытается запрыгнуть на меня сверху, но я поднимаюсь на одно колено, вонзая кулак ему в бок. Он падает на спину, ворча от удара, который приходится ему в плечо. Я поднимаюсь на ноги и пытаюсь попасть коленом ему в шею. Он перекатывается по земле, и мое колено попадает в грязь. Пока он поднимается на ноги, я хватаю темный пояс одного из мертвых музыкантов, который наполовину развязался. Наматываю один конец себе на кулак и тоже поднимаюсь.

До того как Джонья успевает напасть на меня снова, мой кулак врезается в его челюсть. Однако от следующего моего удара он уклоняется. Учитывая его рост и вес, он очень даже быстрый и вполне талантливый боец. Более чем просто талантливый. Мне не хочется вспоминать, что у нас был один учитель.

Он делает выпад к моему раненому бедру, но я наношу удар ему в челюсть другой ногой. Он врезается в ствол дерева. Бросаясь ему на спину, я бью по его раненому плечу, из-за чего он шатается от боли. А затем я обматываю пояс вокруг его шеи, хватаясь за концы одной рукой и давя ему на грудь другой.

Магия пробуждается внутри меня. Джонья замирает, когда его душа пульсирует у меня в ладони. А затем невыносимая боль пронзает мне грудь. Магия затухает, как пламя свечи. Локоть Джоньи попадает мне в висок. Моя хватка ослабевает, и я падаю, ударяясь спиной о землю. Искры пляшут у меня перед глазами. Джонья держится за ствол, кашляя и ругаясь, с трудом дыша.

Я перекатываюсь по земле, пытаясь встать, мое зрение отказывается фокусироваться. Саенго. Страх наполняет меня. Она умирает. Мне нужно одолеть Джонью и добраться до Края Пряльщиков. Но чем слабее она становится, тем сложнее мне контролировать свою магию.

Джонья целится мне в голову, когда я силюсь встать. Ставя блок его кулаку, я врезаюсь своим лбом в его лицо. Он кричит, падая.

Мне вовсе не нужна магия, чтобы одолеть его. Никогда не была нужна. Гильдия научила меня быть солдатом, но Кендара научила меня выживать. С того самого момента, как она выбрала нас обоих в свои ученики, все шло к этому моменту: либо я, либо он. И я не собираюсь проигрывать.

Я нападаю на Джонью, пока он все еще потирает свое лицо, и мы оба врезаемся в дерево, отчего ветки дрожат над нами. Листья вокруг сыплются. Джонья впивает пальцы мне в бедро, а я свои в его плечо. Боль пронзает мне ногу и весь мой бок, но от этого я лишь злюсь еще сильнее и снова обматываю пояс вокруг его горла.

Он таращится на меня. Дергает ногами, но я держу ступнями его колени, наваливаясь на него всем своим телом. Его лицо краснеет, а потом становится фиолетовым, и его шрамы кажутся серовато-багровыми. На миг ледяное спокойствие войны требует причинить ему еще больше боли, заставить его страдать. Он не заслужил легкой смерти. Но потом тело Джоньи сводит судорогой, и его мышцы перестают сопротивляться.