Лори Ли - Лес душ [litres]

Я делаю шаг влево. Его чудовищное тело наступает вперед. Оранжерея большая, но в ней ничего нет. Ничего между мной и существом, в которое превратился Ронин.

Его глаза, и белки глаз тоже, темнеют, становясь полностью черными, а затем зрачки расщепляются, отчего кажется, что множество крошечных глаз следят за мной. Корни его волос становятся красными, такого же цвета полоски, точно вены, тянутся по его вискам. Яркие алые полосы покрывают остатки тела пряльщика, выступающего с боков человеческого.

Он нависает надо мной, лапы пряльщика поднимаются вдвое выше моего роста. Каждый его палец вытягивается, превращаясь в коготь такого же насыщенного красного оттенка, как будто их окунули в краску. Все мои инстинкты кричат, призывая меня бежать. Мне не победить в этой схватке. Как я могу вообще рассчитывать одолеть такого монстра?

Однако я единственная, кто знает тайну Ронина – что он использует Бездушного как талисман, усиливающий и преобразующий его собственную магию. Если я его не остановлю, если погибну, то Ронин уничтожит все и всех, кто мне дорог. Восстановит мир ценой полного краха.

Я взмахиваю мечами в качестве приглашения, которое Ронин, ни капли не колеблясь, принимает. Он нападает быстро, набрасываясь на меня когтями. Я отражаю его удар клинками, тут же поражаясь тому, какой скрежет издают его трансформировавшиеся пальцы, касаясь металла клинков.

Пригнувшись, я блокирую его следующий смертельный удар и юркаю под его живот. Мои мечи рассекают его брюхо. Он пошатывается, однако панцирь пряльщика, покрывающий его кожу, слишком прочный. Он разворачивается с проворностью паука гораздо меньших размеров, и я снова оказываюсь на пути его атаки. Его когти устремляются на меня, царапают мне кожу на руке, у меня течет кровь, но я перекатываюсь и бросаюсь к колоннам.

Колонны высокие и толстые. Я прячусь за одной из них, Ронин не отстает. Его лапы стучат по окнам, простирающимся от пола до потолка. Панели, еще оставшиеся на этой стороне, опасно дребезжат, трещины бегут по стеклу. Места между колоннами и стеной слишком мало, чтобы ему добраться до меня, однако его когти царапают камни. Пыль и мусор взмывают в воздух.

Я даю себе пару секунд, чтобы перевести дыхание. А затем снова выпрыгиваю на открытое пространство, взмахиваю мечами, целясь в когти, которые пытаются защитить его уязвимый человеческий торс. Я изворачиваюсь и уклоняюсь, мои ноги и мои мечи беспрестанно двигаются, пока я отражаю нападение его многочисленных лап.

Уклоняясь от новой атаки, я резво убираю клинки в ножны за спиной и перекатываюсь по полу. Мои руки находят одну из его мохнатых ног. Волоски паука толстые и жесткие. Я пинаю ботинком его в бок и в тот же миг запрыгиваю на спину пауку.

Он гневно крутится, едва не сбрасывая меня, но я хватаюсь руками за его человеческую талию. Тяну руку за плечо и опять вынимаю один из мечей, готовясь вонзить клинок в его слабое место.

Что-то дергает меня за руку сзади. Я не могу пошевелиться. Разворачиваюсь и вижу, что мою руку с мечом схватила паутина. И еще больше паутины вырывается из его веретена, окутывая всю мою руку. Я вынимаю другой меч, пытаюсь разрубить тугую, липкую материю, но ее слишком много.

Его человеческое тело поворачивается так, что нормальный человек сломался бы напополам. Красные когти хватают меня за ногу и срывают с места. Слои паутины сковывают обе мои руки и мечи, и он поднимает меня перед собой. Одна лапа с когтями сжимает меня за горло.

Каждый фрагмент его глаз устремляется на меня, не мигая. Я пытаюсь вырваться, хотя его когти и вонзаются в мою кожу под челюстью. Однако каждое мое крошечное движение помогает мне чуть-чуть выбраться из паутины.

– Если бы ты только оказалась целительницей душ, – сожаление в его голосе заставляет мою кожу пылать от гнева.

– Чтобы вы смогли меня использовать? В любом случае какая разница? Вы бы все равно убили каждого.

Он подтягивает меня ближе к себе. Я ахаю, когда его лицо оказывается на расстоянии дыхания от моего, его кривой рот растягивается, обнажая множество огромных клыков.

– Ты видела смертей больше, чем многие вдвое старше тебя, и до сих пор не понимаешь, что такое жертва.

Я пытаюсь вырваться с удвоенной силой, и мне становится легче двигаться, когда мои мечи начинают разрывать паутину. И внезапно темная магия Бездушного наполняет меня, как будто замещая ослабевающие на моих руках путы. Она зарывается мне под кожу, ища слабости.

Рот Ронина раскрывается широко, как никогда. Его челюсть смещается, а губы рвутся, как не могут рваться человеческие. Его громадные клыки выступают сильнее.

Темная магия царапает мне ребра, требуя впустить ее. Я боюсь этой силы, злого соблазна, что пронизан ядом и шипами. Но прямо сейчас я боюсь Ронина больше.

Я ухватываюсь за магию Бездушного. И эта сила тут же наполняет меня, разжигая мое ремесло, точно дуновение на тлеющее пламя. Жидкий огонь жжет мне вены, все внутри разгорается, пробуждая магию, которая слишком сильна, чтобы я могла ее контролировать.

А потом я вижу – душу Ронина. Их две, одна человеческой формы, а другая паучьей, обе втиснуты в обличье, которое он принял. Мне не нужны руки, чтобы крепко ухватиться за его души. Мне нужна лишь сила воли.

Он замирает. Его рот медленно закрывается, клыки втягиваются назад в челюсти. Его магия прикасается к моей. Мне приходится приложить все усилия, чтобы держать его неподвижно.

Чернота исчезает из его глаз. И внезапно его лицо снова становится человеческим, наполняется настолько сильными эмоциями, настолько ясными, что мне сложно решиться.

– Ты не понимаешь, что творишь. Только моя сила может сохранить Тий в безопасности.

– Тий больше в вас не нуждается, вы не нужны, если не будет Мертвого Леса.

С нечеловеческим ревом он вырывается из моей магии. Его рот раскрывается шире, клыки блестят.

Я освобождаю руки от паутины. И вонзаю оба клинка ему под ребра по самые рукоятки.

Он отшатывается, глаза широко распахиваются от удивления. Его когти меня отпускают. Я выдергиваю мечи и падаю. Опускаюсь на ноги и волочу тело подальше от него. Ронин шатается. Ноги его больше не слушаются. Его огромное тело летит на пыльный пол оранжереи. Его взгляд находит мой, и его лицо искажается, когда он осознает, что пришла его смерть.

– Губитель душ, – шепчет он. А затем падает лицом вперед, и его тело больше не двигается.

Я вонзаю оба своих клинка в камень и сажусь на колени, тяжело дыша, все тело болит. Мои бедра словно объяты пламенем, и кровь промочила мои бинты. Позже разберусь с ним. Усталость окутывает мои руки и ноги, поселяясь где-то глубоко внутри. Однако я делаю глубокий вдох и заставляю себя подняться на ноги.