Лори Ли - Лес душ [litres]

Магия Бездушного продолжает циркулировать по моему телу, наполняя едким запахом мои ноздри. Даже после смерти он сильнее, чем я. Сложно вообразить, каким был он при жизни, – шаманом настолько грозным, что потребовался такой монстр, как Ронин, чтобы остановить его. Ронин, должно быть, однажды был очень благородным, раз принес подобную жертву ради Тия. Однако после стольких лет использования магии она искалечила его душу.

Я не допущу ту же ошибку. Покончу с этим, здесь и сейчас.

Под вуалью магии Бездушного я все равно чувствую, что даже без Ронина он остается связан с Мертвым Лесом. В конце концов, это ведь его магия впервые заключила души в ловушку здесь. Яд тек из той раны у него на шее. Вот как, должно быть, Ронину удалось сохранить его тело нетронутым временем.

Собрав доски и мусор в коридоре, я сооружаю факел, который поджигаю фонарем. А затем подношу пламя к краю паутины. Мох тлеет, а паутина начинает тут же колыхаться. Пыль охватывает огнем, который разрастается по толстым нитям. Дым тянется вверх, жаля мне глаза.

Кашляя, я прикрываю лицо и отбрасываю пылающий кусок дерева в костер. А затем, кинув последний взгляд на кокон Бездушного, который теперь едва виднеется сквозь пелену жара, я разворачиваюсь и ухожу.

Я выхожу наружу так же тихо, как и вошла.

Оранжерея находится так далеко от жилых помещений замка, что я не беспокоюсь о том, что огонь может бесконтрольно перекинуться на них. Пройдет какое-то время, прежде чем пожар вообще заметят, но мне все равно лучше поторопиться. Каждая рана, полученная мною за последние несколько дней, дает о себе знать, когда я пробираюсь сквозь заброшенные заросли сада. Большая часть неба все еще темная, однако солнце взойдет уже через пару часов. Полоса восточного горизонта уже окрашивается в предрассветный синий оттенок.

Вопросы крутятся в моей голове, пока я карабкаюсь по стене, а потом иду по кривой крыше в сторону покоев Тейерна в надежде, что он уже вернулся. Где же Кендара? Прислушались ли лидеры Ньювалинской империи и Казаина к словам принца Мейлека? Что случится, когда слухи об исчезновении Ронина разлетятся?

И Саенго. Без Бездушного, который удерживал духов Мертвого Леса, сможет ли она выздороветь? Мерцающий свет свечи Саенго внутри меня все еще горит, так что я знаю, что она жива. Однако она становится слабее с каждым пройденным часом.

Я не знала, что произойдет, когда силы Ронина исчезнут, но надеялась, что что-нибудь почувствую. Но до сих пор деревья за белыми навесами, окружающими Край Пряльщиков, выглядят по-прежнему. Может, должно пройти какое-то время, чтобы такая сильная магия, какая была у Бездушного, развеялась.

Через несколько минут мои пальцы хватаются за подоконник окна гостевой комнаты Тейерна. Окно слишком узкое, и мне через него не втиснуться, но я могу заглянуть внутрь. Фонарь на каминной полке освещает помещение мягким желтым светом. Тейерн сидит, одной рукой подпирая лоб, а другой задумчиво дергая край своего рукава. Он что-то читает.

– Тейерн, – зову я его шепотом.

Он вздрагивает, а потом спешит к окну.

– Как ты… все эвейвианцы такие же самоубийцы, как и ты?

Я закатываю глаза.

– Тебе удалось предупредить свой клан?

– Да. Они собирались уходить, когда я вернулся за тобой.

– Хорошо. Я готова, если ты готов. Чем скорее, тем лучше.

Он трет виски.

– Эта наша дружба приносит куда больше неприятностей, чем я ожидал.

– Тейерн…

– Да, да. Встретимся снаружи. Спускайся, пока не упала и не сломала шею.

Я добираюсь до внутреннего двора всего за несколько секунд до того, как Тейерн выскакивает из дверей, на боку у него болтается меч. Он замирает на лестнице, когда наконец видит меня в полный рост.

– Почему ты выглядишь так, будто боролась с пряльщиком?

– Потому что делала что-то вроде того, – ворчу я. – Ронин был здесь.

Дым начинает подниматься над землей за замком, однако еще ночь, и большинство солдат и слуг до сих пор спят, так что никто пока не заметил его.

Долгую секунду Тейерн таращится на меня, его лицо искажается, когда мысли приводят его к верному умозаключению. Когда же он снова начинает говорить, леденящая дрожь, какой я ни разу не слышала, пронизывает его голос:

– Ты убила его?

– У меня не было выбора.

Мышца дергается у него на щеке, когда он сжимает и разжимает челюсти. Затем он спускается по лестнице, однако его шаги жутко медленные, спокойные. Как у хищника.

Я расправляю плечи.

– Тейерн. Он собирался…

– Я говорил тебе не делать глупостей. Ты убила паучьего короля? С ума сошла?

– Он собрался убить всех, – отвечаю я уверенно. – Мне нужно было его остановить.

– Ронин был единственным, кто препятствовал империи и Казаину развязать войну. Он поддерживал мир дольше, чем кто-либо на Тие может припомнить. Но ты, – говорит он, усмехаясь, – ты думаешь, что знаешь все лучше других? Меньше месяца назад ты даже не знала, что являешься шаманкой.

Я тру свои костяшки большим пальцем, пытаясь абстрагироваться и не позволить обвинениям Тейерна меня задеть.

– Он хотел, чтобы королевства начали войну. Он участвовал в заговоре, желая уничтожить Тий, начав с того, что хотел помочь королеве Мейлир убить всех на севере. Она прибудет в лагерь к рассвету, если еще не там, а ты тратишь время, стоишь здесь и ругаешься, хотя не знаешь и половины того, что узнала я?

– Разве ты не понимаешь? – шипит на меня он. – Это все не важно. Если род Ялаенгов нападет на казаинские земли, у кланов не будет другого выбора, как ответить. Огнерожденные владыки не смогут сохранить нейтралитет, особенно если все узнают, что я помог тебе убить Ронина.

У меня дрожат руки, но я прикладываю все силы, чтобы не поднимать их. Мне хочется со всего размаха ударить Тейерна, чтобы привести в чувство, однако тогда все будет только хуже.

– Ты не слушаешь меня. Ронин собирался всех предать. Он собирался позволить королеве Мейлир убить всех гостей в своем поместье сегодня, включая тебя, потому тебе полагалось там быть.

– И кто подтвердит твои слова? Королева Мейлир? Если она и впрямь идет с армией к равнинам, то никто ей не поверит. Никто не поверит ни одному эвейвианцу. – Тейерн внезапно выглядит уставшим, потирая рукой лицо. – Не важно, правда ли или нет то, что ты говоришь, факт остается фактом: без Ронина никто не сможет сохранить перемирие.

– Ты не прав. Есть я.

– Только глупцы переоценивают свои собственные возможности, – говорит он, повторяя то, что сказал мне уже однажды.

Я замираю, холодок бежит у меня по спине.

– Я сделала то, что должна была, и мне все равно, понимаешь ты это или нет.