Элеонора Девильпуа - Дочь леса [litres]

Увлекшись игрой в бабки [6], найденные в старом горшочке, девочка не услышала, как ближе к вечеру вернулась Темис. Старая амазонка застала Арку сидящей на полу в центре перевернутой вверх дном комнаты. Увидев выражение лица Темис, девочка поняла, что совершила огромную ошибку. Кости выпали у нее из рук и дождем посыпались к ее ногам.

– Что ты тут делаешь? – глухо проговорила амазонка.

– Подумала, что нужно отремонтировать весь дом…

– Я не разрешала тебе всюду совать свой нос!

Голос Темис, обычно низкий и скрипучий, сорвался на пронзительный визг. У нее дрожали ноздри, от гнева она сделалась мертвенно-бледной, оглядывая оскверненную комнату.

– Я тебя приютила, а ты… ты… Вон отсюда! – рявкнула она, хватая девочку за плечо и толкая к выходу.

Арка вырвалась и на четвереньках отползла от амазонки.

– Кто здесь жил? – воскликнула она и поднялась на ноги, твердо вознамерившись получить ответ.

– Убирайся! Прочь!

Амазонка снова попыталась схватить девочку и выдворить из комнаты. Несмотря на возраст, она была довольно проворной. Арка увернулась, отпрыгнула в другой угол комнаты и схватила деревянную лошадку.

– Что за ученица здесь жила?

Она выставила перед собой фигурку, сунув ее под нос наступавшей на нее Темис.

– Ваша дочь?

Этот вопрос мгновенно погасил гнев амазонки. Плечи старухи поникли, затуманенные катарактой глаза впились в игрушку. Она словно забыла про Арку, а та наблюдала за Темис, напрягшись, как натянутая тетива лука.

– Я вырезала эту лошадку, – пробормотала Темис. – Это была любимая игрушка…

Она медленно протянула руку, забрала у Арки лошадку и погладила по неровно оструганным бокам своими заскорузлыми пальцами.

– Я относилась к этому ребенку как к собственному, но это была не моя дочь.

– А чья же тогда? – требовательно спросила Арка.

Амазонка резким жестом вложила деревянную фигурку в руки девочки.

– Убери все это на место и приходи на террасу, – распорядилась она прежним скрипучим голосом. – Здесь слишком много воспоминаний, я не могу мыслить здраво.

По своему обыкновению Темис не торопилась откровенничать. Она вручила Арке мешок с бобами и велела их почистить, а сама принялась чистить корни элафор. Они сидели и молча готовили ужин. Арку снедало любопытство, но девочка знала, что, если она опять совершит ту же ошибку и первая полезет с расспросами, Темис может вообще ничего не рассказать про маленькую комнату. Когда их миски опустели, старая амазонка достала трубку. Дым разогнал комаров, уже зудевших над террасой. Наконец Темис начала свой рассказ:

– До того как появилась ты, у Широн был ребенок.

Арка поперхнулась от изумления. Ей никогда не приходило в голову, что в молодости Широн могла стать матерью. В памяти девочки Широн осталась одинокой амазонкой, поэтому она испытала потрясение, представив, как ее опекунша держит на руках младенца. Арку охватила нелепая ревность. Оказывается, у Широн когда-то был родной ребенок, а она, Арка, стала всего лишь воспитанницей.

– Это был мальчик, – уточнила Темис. – Когда Широн его потеряла, то впала в глубокое уныние. Я пыталась ее расшевелить, но безуспешно.

Она постучала трубкой по перилам террасы, чтобы избавиться от излишков пепла. Арка вдруг вспомнила вопрос, который Понерия задала на первом уроке тайнографии: «Что амазонки делают с мальчиками?» Девочка открыла было рот, дабы спросить об этом Темис, но та продолжала:

– Я опустила руки и не горжусь этим. Широн несколько лет словно сидела в глубокой яме. Пожалуй, она более-менее оправилась, только когда появилась ты. Порой я жалею, что мало с ней общалась в то время. Возможно, она не погибла бы в пожаре, если бы я оказалась рядом.

Амазонка говорила монотонным голосом, словно смерть ее старой подруги просто мимолетная неприятность. Темис замолчала и обратила затуманенный взор на листья дерева, ставшие полупрозрачными в лучах заходящего солнца. Женщина моргнула, и в ее глазах блеснули слезы.

– Что с ним стало? – спросила Арка. – С сыном Широн?

Темис скользнула по ней взглядом.

– Ты знаешь о Лощине потерянных детей?

Арка нерешительно кивнула. Она догадывалась, куда приведет этот разговор, и не была уверена, что хочет дослушать до конца.

– Это большой овраг на северном берегу, – ответила она. – Мне всегда говорили, что нельзя туда ходить, потому что там бродят злобные духи.

С губ Темис сорвался едкий смешок, быстро перешедший в тяжелый кашель. Арка наблюдала, как амазонка силится прочистить легкие. В конце концов Темис сплюнула на лист эвкалипта и заявила своим хриплым голосом:

– Старая добрая история, ее всегда рассказывают, чтобы отвадить любопытных учениц от этой лощины. Они узнают о ней правду, когда повзрослеют, начнут развлекаться с парнями-илотами из близлежащих деревень и забеременеют, а потом произведут на свет мальчиков. Тогда-то их и отведут на край этой лощины, чтобы они сбросили своих младенцев с обрыва.

Арка вытаращила глаза, не в силах произнести ни слова, а Темис добавила:

– Такая судьба постигла сестру Широн около сорока лет назад. Бедняжка не перенесла удара и через несколько лет сама бросилась в тот овраг. Широн была очень привязана к сестре: в итоге те события и ее подкосили. Впоследствии, когда она закрутила интрижку с темискирским наемником и забеременела, то поклялась, что ни за что не переживет подобный ужас. В общем, когда она родила, ей удалось так все устроить, что никто не узнал о том, что она дала жизнь мальчику. Примерно в то время мы с ней и познакомились. Мы поселились здесь, все вместе. Я боялась, что эфора узнает об истинном поле Кандри. Если бы это случилось, командующие тотчас же сбросили мальчика в овраг, а Широн отрубили голову. Однако много лет ей удавалось все скрывать. А потом однажды все раскрылось – кажется, Кандри тогда как раз исполнилось семь лет. На следующий день Широн увезла Кандри, наверное, отдала его отцу, чтобы спасти ему жизнь. С тех пор она ни разу его не видела и уже не оправилась от этого.

Темис в последний раз выдохнула дым и положила трубку на перила.

– Кандри тоже был хулиганом. Из вас получилась бы отличная парочка.

Арка подумала о ребенке Широн. Интересно, как он выглядел? Выходит, где-то в этом мире живет еще один человек, воспитанный ее опекуншей. Девочка чувствовала глубокое потрясение, словно ей только что сообщили, что у нее есть брат.

– Вот почему люди ненавидят амазонок, – пробормотала она.

– Люди всегда позволяют себе судить о чужих обычаях, вместо того чтобы заняться своими делами, – проворчала Темис. – Посмотри на уроженок Гипербореи или Напоки: вся их жизнь сводится лишь к одному – набить брюхо и наплодить побольше детей. Их запирают в домах, дабы они растили там своих отпрысков. Разве такая жизнь лучше нашей?