Ксен Крас - Бремя раздора [litres]

– А зачем мне? Я расскажу регенту про поступки дядюшки Экрога, тот его наругает, дядюшка Экрог извинится и все объяснит, а меня регент и король вернут домой.

– Его Высочество не наругает милорда, он его казнит. Если только милорд Редгласс, как обычно, не найдет выхода.

– Казнит? Но я не хочу, чтобы его казнили. Это ведь насмерть?

– Да.

– Но я не хочу, чтобы дядюшку Экрога убивали. Да, он поступал неправильно, но… Регент хочет поступить еще хуже, чем дядюшка!

– Твой «дядюшка» виновен в смерти Уоррка.

– Нет! Ты говорил, что это ты отрубил ему голову. Ты говорил, что всех убивал ты, и ты напал на отряд. Ты, а не он! Дядюшка Экрог никого сам не убивал, и я уверен, он смог бы обойтись без убийства Уоррка. И других. И того доброго рыцаря.

– Я выполнял его приказ, глупый мальчик. Вся кровь, что на моих руках, и на руках милорда Редгласса. И та, чью проливал не я.

– Я тебе не верю!

Но с каждым подобным разговором Рорри все больше начинал доверять Ниллсу и все больше сердился на регента, Флеймов, Глейгримов, свой отряд, что не заметил врага, и Уоррка, который предпочел умереть. Сердиться на Экрога также надо было, однако юный наследник не мог испытывать к заботливому лорду, что обучал его, оберегал от кошмаров и иногда воспитывал, ненависти.

Ниллс же казался Дримленсу глубоко несчастным человеком. Он был одинок. Спутник рассказал, что родители рано покинули его и младшего брата, который на тот момент был возраста Рорри, может, на год старше. И юный лорд понимал, что всегда был знатен и богат, в то время как юношам приходилось все время зарабатывать себе на жизнь и бороться за нее.

Отношения с братом у Ниллса разладились после смерти родителей. Кроме того, как-то похититель упомянул, что милорд Редгласс испортил его жизнь и жизнь его брата – вероятно, правителя из Миррорхолла кто-то подставил, а Ниллса обманули. Быть может, именно из-за всех горестей спутник и стал столь жестоким и неприятным человеком.

Рорри начал испытывать жалость к своему спутнику и даже пообещал, что когда регент решит наказать бывшего слугу Экрога, то молодой лорд попросит пощадить воина. Он же предложит Ниллсу отправиться вместе с ним в Профисайфелл, чтобы мужчина был теперь другом и помощником Рорри.

Кажется, эти слова тронули израненную душу похитителя, и мужчина даже стал более добр. Он перестал привязывать наследника Династии к дереву по ночам, хотя на руках и ногах по-прежнему оставлял веревки.

Путники добрались до владений лордов Вархелп, и настроение Ниллса вновь испортилось. Мужчина выглядел несчастным, а ночью, когда они огибали одну из мелких крепостей, еще не достроенную либо заброшенную, мальчик мог поклясться, что слышал проклятия в адрес Малой Ветви и обвинения лордов в ужасных грехах. Рорри даже покраснел после некоторых слов и опустил взгляд – таким образом в присутствии лордов выражаться было крайне недостойно.

Отдыхать пришлось почти у самых границ с владениями Старскаев – путешественники укрылись в небольшом лесу недалеко от какого-то поселения. Ниллс долго ворочался, вероятно, не в силах уснуть, и лишь к полудню мирно засопел. Рорри не хотел спать, его опять начали мучить кошмары.

Сны Дримленса приобретали все больше красок, и с каждым разом одно и то же событие становилось все более реалистичным. Отвратительные хищные птицы, что гнались за наследником и всадником, что спасал его, приобретали более человеческие черты. У них начали проявляться лица, пока они были сложно разбираемыми, серыми, со злыми глазами.

Двое из человеко-птиц, окруженные тенями с человеческими силуэтами, догоняли всадника, пока другие хищники, целое полчище, отставали и только медленно приближались. Те двое, вместе с темными помощниками, скидывали из седла рыцаря, больно вцеплялись в руку Рорри и тащили его прочь. Рыцарь вставал, одна из птиц кружила вокруг него, клевала и рвала когтями, и после, когда рыцарь падал, нагоняла Рорри и помогала своему товарищу тащить лорда. И так происходило постоянно, но с каждым разом, с каждым повторяющимся сном Рорри уводили все дальше от рыцаря.

В эту ночь, или, вернее, вечер, когда Дримленс смог уснуть, сон стал четче. Двое хищных пернатых обрели руки, их лица стали походить на знакомые, и под конец сна лорд был уверен, что видел своего приятеля из Шинфорта, Нуака, и его наставника, сира Цимта. Толпа птиц, далеко-далеко за их спинами, была все той же серой массой, бояться их было рано, и Рорри потерял к ним интерес. Зато человеческие тени превратились в настоящих людей, их лица не просматривались, но мальчик видел оружие в их руках.

Рыцарь во сне покинул Рорри, он ушел, и лорд долго был в одиночестве, звал его, и когда уже потерял веру, благородный воин вернулся с большими сумками. Постепенно, когда Рорри вглядывался, в рыцаре проявлялись знакомые черты. С трудом он сумел рассмотреть своего спутника – Ниллса – и не желал верить собственным глазам.

Путники собрались и, когда тьма окружила их, направились вперед. Несколько часов они шли, а Рорри ощущал на себе пристальный взгляд из темноты. В какой-то момент на Ниллса что-то упало – то ли ветка, то ли шишка, мальчик не видел, – тот что-то сказал, и в следующий миг плечо мужчины пронзила стрела. Воин наклонился к седлу, махнул рукой и закричал наследнику Тормера бежать.

Два человека, в коих Рорри смог разглядеть своих старых приятелей, и четверо других, в коих все еще сохранились птичьи черты, сбросили рыцаря с лицом Ниллса на землю, и лорд не мог оставить врагов.

Конь Ниллса встал на дыбы и заржал, когда живот копытного пронзила стрела. Остальные лошади, скрытые от взора, вторили ему.

Рорри повернулся, выхватил меч, чтобы броситься на помощь, но его сбила наземь мерзкая птица.

Лорд Дримленс проснулся быстро, в одно мгновение, и сразу же сел.

Веревка, что связывала его руки, была привязана к толстому стволу дерева, его ноги в этот раз были свободны – Ниллс начинал доверять ему, и Рорри был благодарен. Он почесал лоб и осмотрелся – солнце уже садилось, а спутника нигде не было видно.

– Ниллс… – позвал наследник рода. – Ниллс!

Ответом была лишь тишина.

Долгие томительные часы, как казалось Рорри, мальчик провел в одиночестве. Он встал, обошел вокруг дерева, затем в другую сторону, но так и не смог добраться до узла – привязи не хватало. Он высматривал с занятой ими возвышенности с лесом знакомый, да хоть какой-нибудь силуэт. В какой-то момент Дримленсу уж подумалось, что его бросили, как слуга Редгласса вернулся. Его седельные сумки раздулись, а сам он, подгоняя свою лошадь вверх по склону, где расположился их небольшой лагерь, с аппетитом ел свежий хлеб, откусывая от буханки.

От запаха у юного наследника заурчало в животе.