Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 2 [litres]

Камень рядом с ее рукой пошел волнами, как рябь на поверхности пруда. Сквозь Венли прошла волна звука, которая начала пульсировать, создавая ритм, которого она никогда не слышала, но каким-то образом всегда знала. Глубокий, звучный ритм, древний, как ядро Рошара.

Вся стена последовала примеру, затем потолок и пол, окружая ее красивым ритмом, настроенным на чистый тон. Тимбре с ликованием присоединилась – и тело Венли тоже настроилось в унисон ритму, она почувствовала, как он гудит в ней, вибрируя от панциря до костей.

Она ахнула, затем прижала другую руку к камню, желая ощутить песню кожей. В этой песне таились неизъяснимые правота и совершенство.

«О, шквал, – подумала она. – О, ритмы древние и новые. Мое место здесь».

Ее место здесь!

До сих пор все, что она делала с Тимбре, было случайным, импульсивным. Она принимала какое-нибудь решение, но никогда не чувствовала, что заслуживает результата. Это больше походило на путь, на который она попала не по своей воле и продолжала идти, потому что он был лучше прочих вариантов.

Но теперь… ее место здесь.

«Вспомни», – сказали камни.

Поверхность перед ней перестала колыхаться и начала принимать некие очертания. Маленькие каменные домики с фигурками, стоящими рядом. У всего была форма. Она слышала, как они поют.

Она видела их. Древние люди, Певцы Зари, обрабатывали камень. Создавали города, инструменты. Им не нужны были ни духозаклинатели, ни кузницы. Они погружали в камень куски дерева и получали топоры. Пальцами придавали форму чашам. Все это время камень пел им.

«Почувствуй меня, придающая форму. Твори из меня. Мы – одно целое. Камень меняет твою жизнь так же, как ты меняешь камень. Добро пожаловать домой, дитя древних».

– Как? – спросила Венли. – Тогда Сияющих не существовало. Спрены не связывались с нами узами… верно?

«Все новое, – пели камни, – но новое делается из старого, и старые народы рождают новое. Старые камни помнят».

Вибрации затихли, переходя от мощных толчков к мелкой ряби, к спокойствию. Дома и люди снова превратились в обычный каменный пол, хотя рисунок слоев изменился. Словно эхо прежних вибраций.

Венли опустилась на колени. Через несколько минут, тяжело дыша, она поняла, что израсходовала весь пустосвет. Она порылась в своем мешке и обнаружила, что все ее сферы пусты, за исключением одной марки. Она потратила запас с пугающей скоростью. Но эта песня, этот момент единения, безусловно, стоили того.

Она втянула содержимое марки, затем нерешительно снова приложила руку к стене. Она чувствовала, как камень, готовый и податливый, ободряет ее и зовет «придающей форму». Она выпустила пустосвет, и он наполнил ее руку, заставляя светиться фиолетово-черным. Когда она надавила большим пальцем на камень, тот будто превратился в глину.

Венли вдавила ладонь, оставляя на стене отпечаток и чувствуя далекий – но явный – ритм. Она оторвала кусок и покатала в ладонях, превратила в шар. Материал сделался достаточно вязким, и стоило об этом подумать, как он растаял совсем. Венли разжала пальцы – каменный шар ударился о пол, вновь твердый, однако хранящий на себе отпечатки ее пальцев.

Она подняла его и прижала обратно к стене, где он слился с остальным камнем, как будто его никогда и не отрывали.

Закончив, она ненадолго погрузилась в раздумья.

– Я хочу этого, Тимбре. Мне это нужно.

Спрен возбужденно загудела.

– Что значит «они»? – спросила Венли.

Подняв глаза, она заметила свет в коридоре. Она настроилась на ритм волнения, но затем огни приблизились. Три маленьких спрена были похожи на Тимбре: в форме комет с хвостами из пульсирующих, светящихся колец.

– Это опасно, – прошипела Венли с упреком. – Они не должны быть здесь. Спрены пустоты их уничтожат, если увидят.

Тимбре затрепетала: спрена нельзя уничтожить. Если его рассечь осколочным клинком, он примет прежнюю форму. Венли, однако, не была так уверена. Конечно, Сплавленные могли сделать что-то нехорошее. Заманить их в банку? Запереть?

Тимбре настаивала, что в таком случае они просто растворятся в Шейдсмаре и будут свободны. Что бы она ни говорила, риск существовал. Эти спрены казались более… бодрыми, чем Венли ожидала. Они с любопытством вертелись вокруг нее.

– Разве ты не говорила, что спренам для осознания себя в Физической реальности нужны узы? Якорь?

Объяснение Тимбре прозвучало слегка пристыженно. Они стремились связать себя узами с друзьями Венли, ее оруженосцами. Это дало бы спренам доступ к мыслительным процессам и стабильности в Физической реальности. Их якорем была сама Венли.

Она кивнула.

– Скажи им, пусть пока убираются из башни. Если мои друзья начнут внезапно проявлять способности Сияющих, а камень станет петь там, где это увидит кто-то еще, мы можем оказаться в серьезной беде.

Тимбре вызывающе затрепетала. «Как долго?»

– Пока я не найду выход из этой передряги, – сказала Венли. Она прижала руку к стене, прислушиваясь к мягкому, довольному гудению камней. – Я как ребенок, делающий первые шаги. Но это может быть ответ, который нам нужен. Если я смогу вылепить выход через разрушенные туннели внизу, мы сумеем незаметно выбраться. Может быть, нам даже удастся сделать вид, что мы погибли при новом обвале, и это прикроет наш побег.

Тимбре пульсировала, подбадривая.

– Ты права, – сказала Венли. – У нас может получиться. Но надо действовать медленно и осторожно. Я спешила найти новые формы, и это обернулось катастрофой. На этот раз я все сделаю правильно.

Эшонай сопровождала мать в бурю.

Вместе они шли все дальше в электрическую темноту, и Эшонай несла большой деревянный щит, чтобы защитить от ветра мать, а та прижимала к груди ярко-оранжевый самосвет. Мощные порывы ветра пытались вырвать щит из рук Эшонай, и спрены ветра, хихикая, проносились мимо.

Эшонай и ее мать прошли мимо других слушателей, несущих похожие самосветы. Маленькие вспышки света посреди буйства стихий. Как души умерших, которые, по слухам, бродят во время бурь в поисках светсердец, чтобы в них поселиться.

Эшонай настроилась на ритм ужасов, который с каждым тактом как будто пронзал разум. За себя она не боялась, но мать в последнее время стала такой хрупкой…

Хотя многие стояли на открытом месте, Эшонай повела мать к лощине, которую выбрала раньше. Даже здесь проливной дождь как будто пытался проникнуть под кожу. Спрены дождя на вершине хребта колыхались в унисон с яростным ураганом, – казалось, они танцевали.

Эшонай съежилась рядом с матерью, не слыша ритма, который напевала фемалена. Свет камня, однако, озарил ухмылку на лице Джакслим.