Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Ревновать? К курткам?

– К тем, ради кого ты наряжаешься.

– Сомневаюсь, что стоит беспокоиться из-за старых и чопорных спренов чести.

– Я и не беспокоюсь. Но сегодня ты так возишься не из-за спренов чести. Мы с ними встретимся в лучшем случае через несколько недель.

– Я не вожусь. Я разрабатываю стратегию.

Он бросил на кровать еще одну куртку… нет, эта слишком старая.

– Не смотри на меня так. Мы готовы?

– Узор почему-то убежал попрощаться с Шутом, – сказала она. – Заявил, что это очень важно, но я подозреваю, что он неправильно понял какую-то шутку. Надо его дождаться, а в остальном все готово. Нам просто нужен ты.

Припасы собраны, транспорт обеспечен, попутчики выбраны. Адолин быстро и умело подыскал все необходимое для путешествия, его сундуки уже были готовы. С этим проблем не возникло. А вот с курткой, которую предстояло надеть сегодня…

– Итак… – проговорила Шаллан. – Мне объявить, что отъезд откладывается часа на два-три?

– Я спущусь через пятнадцать минут, – пообещал он, сверяясь с фабриальными часами на кожаном браслете, подарке тети Навани. – Или через тридцать.

– Я скажу – через час, – усмехнулась Шаллан и неторопливо вышла с сумкой через плечо.

Адолин, положив руки на бедра, обдумал все варианты. Ни один не годился. Что же он ищет?

«Погоди-ка. Ну конечно».

Через несколько минут он вышел из своей комнаты в униформе, которую не надевал уже много лет. Это был синий цвет семьи Холин, крой военного образца, но измененный для более непринужденной посадки. Хотя наряд и не выглядел особенно модным, от формы уставного образца он отличался стилизованными глифами на спине и более плотными манжетами и воротником.

Многие просто приняли бы эту одежду за обычную холинскую униформу. Адолин сам придумал ее четыре года назад. Он хотел создать что-то элегантное и одновременно удовлетворяющее отцовским требованиям по поводу мундира. Проект развлекал его несколько недель; это был его первый и единственный настоящий опыт в дизайне одежды.

Стоило Адолину надеть свое творение, как Далинар проел ему дырку в голове. Так что униформа отправилась в сундук. Он про нее забыл.

Вероятно, отец ее снова не одобрит, но в последнее время Далинару вообще все в Адолине не нравилось. Так что же в этом плохого? Молодой великий князь нацепил наруч с часами, пристегнул меч и вышел в коридор. Там его охватили сомнения.

Шаллан дала ему час, верно? Перед отъездом Адолин хотел вычеркнуть из своего списка еще кое-что. Поэтому он повернул в другую сторону и поднялся по ступенькам на шестой этаж.

К удивлению Адолина, в клинику стояла очередь. Шестой этаж был не особенно густонаселенным, но новости, по-видимому, распространились по башне. Никто из ожидающих пациентов не выглядел чересчур несчастным: дети с царапинами, хлопочущие над ними родители; вереница женщин с кашлем или болями. Что-нибудь серьезное удостоилось бы внимания гранетанцора или правдогляда.

Некоторые поклонились Адолину, когда он проскользнул в приемную, где мать Каладина приветствовала каждого пациента и записывала его симптомы. Она улыбнулась гостю и двумя пальцами махнула в сторону коридора.

Адолин двинулся в указанном направлении. В первой же комнате, которую он миновал, дверь была приоткрыта; внутри отец Каладина осматривал какого-то юношу. Рядом стояла молодая горожанка и читала вслух записи, сделанные женой Лирина.

Вторая комната по коридору была такой же смотровой, но пустовала. Адолин проскользнул внутрь, и через несколько минут вошел Каладин, вытирая руки тряпкой. Странно было видеть его в простых коричневых брюках и белой рубашке на пуговицах, – в самом деле, видел ли Адолин когда-нибудь Каладина без униформы? По правде говоря, Адолин предполагал, что он и спит в ней. И все же вот перед ним его друг – с закатанными до локтей рукавами, с волосами до плеч, собранными в хвост.

Увидев гостя, Каладин застыл:

– Шел бы ты к своему брату за исцелением, Адолин. У меня здесь настоящие пациенты, которым нужна помощь.

Адолин проигнорировал это замечание и выглянул в коридор, в сторону приемной.

– А ты популярный парень, мостовичок.

– Уверен, что половина из них здесь, чтобы взглянуть на меня, – со вздохом признался Каладин и надел белый хирургический фартук. – Боюсь, моя дурная слава превращает эту клинику в шквальный цирк.

Адолин усмехнулся:

– Будь осторожен. Теперь, когда я освободил должность самого завидного жениха Алеткара, она перешла к тебе. Осколочник, Сияющий, землевладелец – и одинокий? Не удивлюсь, если узнаю, что у половины молодых дам в королевстве внезапно начались головные боли…

Он замолчал, заметив, что Каладин нахмурился.

– Уже начались, да? – Адолин наставил на Каладина палец.

– Я… задавался вопросом, почему множеству светлоглазых женщин вдруг понадобились лекарства. Думал, что, возможно, их личных лекарей завербовали на войну…

Он взглянул на Адолина и покраснел.

– Иногда ты бываешь восхитительно наивен, Кэл. Тебе нужно превратить это в свое преимущество. И пустить в ход.

– Это нарушит этику отношений между лекарем и пациентом, – возразил Каладин, закрывая дверь, чтобы Адолин не смог пересчитать подозрительно хорошо одетых молодых женщин в приемной. – Ты пришел, чтобы мучить меня, или у твоего визита есть другая цель?

– Я просто хотел проверить, как ты. Посмотреть, как идут дела на пенсии.

Каладин пожал плечами. Он подошел к полке, озаренной светом сферных ламп, ярким и безупречно белым, и начал раскладывать лекарства и бинты.

Рядом с головой Адолина появилась Сил – возникла из светящегося тумана, словно осколочный клинок.

– Всё у него хорошо, – проговорила она, подавшись ближе. – В кои-то веки на самом деле расслабился.

– Серьезных случаев не так уж много, – объяснил Каладин, стоя к ним спиной. – Такой поток пациентов изнуряет, но работа идет не так напряженно, как я опасался.

– Метод действует, – продолжила Сил, приземляясь на плечо Адолина. – Его родители всегда рядом, так что он почти никогда не остается в одиночестве. Ему все еще снятся кошмары, но я думаю, что спит он теперь дольше.

Адолин наблюдал, как Каладин складывает бинты, затем заметил, как тот бросил взгляд на разложенные рядком хирургические ножи. Они не должны быть так выставлены напоказ, верно?

До того момента молодой великий князь стоял, прислонившись к дверному косяку, но теперь он резко выпрямился, царапнув подошвами сапог по камню. Каладин тут же потянулся за ножами, потом оглянулся и, видя, что все в порядке, расслабился.

Адолин подошел и положил руку на плечо друга.

– Эй, – сказал он. – Так со всеми бывает. Включая меня, Кэл.