Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Возможно, ни то ни другое.

– Тогда я в полной растерянности.

Письмоводительница сменила флажки у своего рабочего места. Зеленый – перенос успешно состоялся; красный чуть ниже – люди все еще покидают другую платформу, и она пока не готова принимать новую партию.

«Еще одно применение знаменам», – подумала Навани. Иногда они могли быть эффективнее даль-перьев. Посмотреть вниз с двадцатого этажа и увидеть флаг можно гораздо быстрее, чем написать вопрос и получить ответ.

Репутация тоже была своего рода знаменем. Ясна создала самобытный образ. Люди на другом конце света знали о ней. Далинар сделал то же самое. Не так намеренно, но с равным эффектом.

Но какое знамя хотела поднять Навани? Она повернулась и вместе с Себариалем пошла к башне. Первоначально она приехала на Расколотые равнины, погнавшись за чем-то новым. Другой жизнью – той, которую она хотела, а не той, которую, как ей казалось, должна была хотеть. И все же здесь она обнаружила, что делает то же самое, что и раньше. Управляет королевством вместо мужчины, который был слишком велик, чтобы тратить время на простые повседневные дела.

Любовь, которую она испытывала к этому мужчине, была другой, истинной. Более глубокой. И конечно, наведение порядка в хаосе новорожденного королевства Уритиру доставляло ей немалое удовольствие. Ей приходилось решать уникальные задачи, как практические, так и политические.

Было ли эгоистично хотеть чего-то большего? У Навани хорошо получалось то, что она делала, и Всемогущий поместил ее именно сюда. Она была одной из самых могущественных женщин в мире. Почему она думает, что заслуживает большего?

Вместе с Себариалем она вошла в башню через широкие парадные ворота. Воздух вокруг мгновенно потеплел, хотя с этими широкими воротами, открытыми весь день, внутреннее фойе должно было быть таким же холодным, как плато снаружи.

– Полагаю, вы хотите, чтобы я отправился в военные лагеря? – спросил Себариаль. – У меня все еще есть кое-какие интересы в этой области.

– Да. К тому времени, когда мой муж вернется, я хочу, чтобы лагеря снова были полностью под нашим контролем.

– Знаете, – сказал Себариаль, – некоторые не доверили бы мне подобную миссию. Мои пороки хорошо сочетаются с усладами, которые предлагают в том краю.

– Посмотрим. Конечно, если не получится навести порядок в военных лагерях, мне придется ввести военное положение. Трагично, не правда ли? Закрыть все заведения… Уничтожить единственное место, которое находится под властью алети, но дает возможность сбежать от строгого надзора Сияющих… – Она помолчала. – Если бы только кто-то с безупречно подходящим образом мыслей наблюдал за военными лагерями и следил, чтобы они стали безопасными для путешественников и чтобы близлежащие лесозаготовительные операции шли без перерыва. Кто-то, кто осознавал бы необходимость закона и вместе с тем понимал, что чуть-чуть расслабиться – это не так уж страшно. Пусть бы славные граждане-алети жили в безопасности, не попадаясь на глаза моему супругу.

Себариаль рассмеялся:

– Как думаете, сколько я смогу прикарманить, прежде чем Далинар сочтет воровство слишком вопиющим?

– Не превышай пяти процентов.

– Четыре и девять десятых, – сказал Себариаль, кланяясь ей. – Я буду почти добропорядочным, светлость. Может быть, Палона наконец поймет, что я могу быть полезен при соответствующей мотивации.

– Тури?

– Да, светлость? – он выпрямился после вычурного поклона.

– Если мужчина ничего не принимает всерьез в своей жизни, это заставляет женщину задуматься: а что для него она? Еще одна шутка? Прихоть?

– Конечно, она знает, как я ее ценю, светлость.

– И конечно, не так сложно это прояснить. – Навани похлопала его по руке. – Трудно не усомниться в своей ценности, если твой партнер, по-видимому, ничего не ценит. Возможно, тебе придется нелегко, но когда она убедится в твоей искренности, то будет ею дорожить, как редким самосветом.

– Да… Я понял. Спасибо.

Он заковылял прочь, и Навани смотрела ему вслед с неподдельной нежностью. Это было невероятно, учитывая ее прежнее мнение об этом человеке. Но он остался с ними, намеренно или случайно, когда большинство других ушли. Кроме того, она обнаружила, что ему можно доверять.

Как и все, в глубине души он хотел быть полезным. Люди были существами порядка. Им нравились прямые линии, и побольше, пусть даже сами они – в некоторых случаях – занимались рисованием кривых. И если инструмент на первый взгляд кажется неисправным, возможно, его просто применяют не по назначению.

В башне Навани села в паланкин, сопровождаемая светлостью Анесой, которая принесла несколько отчетов на проверку. Навани пропустила мимо ушей показатели санитарии, вместо этого прочитав данные о распределении воды по башне, а также отчеты о пешеходном движении на лестничных площадках.

В Уритиру происходило больше случайных драк и споров, чем в военном лагере Далинара. Отчасти это было связано с разнообразием населения, но она подозревала, что причина в тесноте и толкучке. Далинар хотел выставить больше патрулей, но если бы удалось перенаправить людские потоки, чтобы пешеходы не мешали друг другу…

К тому времени как паланкин достиг атриума на дальнем восточном краю башни, у нее уже созрели кое-какие идеи. Она вышла и очутилась в одном из самых динамичных мест города: здесь огромная шахта поднималась на десятки и десятки этажей вверх, почти до самой крыши. В то время как лифты бегали вверх и вниз по большой артерии, которая вела внутрь атриума – и еще было множество лестниц, – только здесь существовала возможность сесть в кабину подъемника, чтобы выйти на самом верхнем этаже.

Вдоль восточной стены тянулось огромное окно высотой в сотни футов. Ярусы Уритиру не были полными кругами – большинство смахивало на полукруги, чьи плоские стороны выравнивались здесь, в атриуме. Таким образом, можно было смотреть вверх или наружу, в направлении Изначалья.

Будучи одной из самых светлых секций башни и благодаря многочисленным лифтам, район так и бурлил. Это делало его еще более примечательным, поскольку именно атриум скрывал архитектурную тайну. Навани пересекла круглую комнату и подошла к дальней стене, как раз слева от окна. Несколько дней назад одна письмоводительница заметила здесь странность: небольшое углубление в камне, слишком прямое, чтобы быть трещиной.

С разрешения Далинара вызвали камнестража, чтобы создать отверстие – Сияющие этого ордена могли размягчать камни прикосновением. В утреннем отчете было сказано, что Навани следует прийти посмотреть результаты, но это был первый раз, когда она смогла вырваться. Дверь охранял Бадали, камнестраж – приветливый пожилой человек с припорошенной пылью бородой и улыбающимися глазами. Он поклонился ей, когда она вошла в его новую дверь.