Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

Хорошо, что он пришел, – вдруг ее задумка не сработает? Навани подошла к кристаллической жиле не стене. В этой комнате она была заметнее, чем в других местах: алая гранатовая линия рассекала поверхность стены пополам, нарушая естественный рисунок слоев. Навани положила на нее руку.

– Я знаю, что ты слышишь, Сородич, – тихо сказала Навани. – Даббид мне об этом рассказал, но все было ясно и так. Ты знал, куда положить эти рубины, и знал, когда я потеряла один. Ты ведь подслушивал нас все это время, не так ли? Шпионил? Иначе откуда бы ты узнал, что именно я возглавляю изучение фабриалей?

Закончив говорить, она кое-что заметила: маленький огонек, похожий на звездный спрен, двигался вверх по кристаллической жиле. Она заставила себя не отдернуть пальцы, когда он коснулся ее кожи.

«Я слышу тебя, – прошептал голос в ее голове. Он казался не мужским и не женским. – Хотя я не вижу всего того, что ты предполагаешь. Как бы то ни было, Даббид не должен был тебе об этом говорить».

– Радуйся, что он это сделал, – прошептала Навани. – Я хочу помочь.

«Ты работорговка».

– Но я лучше Сплавленного?

Сородич ответил не сразу.

«Мне это неведомо. Я избегало таких, как ты. Вы должны были думать, что я умерло. Все должны были думать, что я умерло».

– Я рада, что это не так. Значит, ты – душа башни. Ты можешь восстановить ее функции?

«Нет, – ответил голос. – Я действительно спало. Пока… не появился узокователь. Я его почувствовало. Но башня не функционирует, и у меня нет света, чтобы перезапустить ее».

– Если это правда, то как им удалось сделать такое с Сияющими?

«Я… они исказили меня. Маленькую часть меня. Они использовали свой свет, чтобы активировать защиту, к которой у меня не было доступа».

– А то, что они сделали, связано с той конструкцией из гранатов в твоей кристаллической колонне?

«Ты слишком много знаешь. Мне от этого не по себе. Ты ведаешь и делаешь то, что раньше было невозможно».

– Возможно, об этом просто не знали, – ответила Навани. – Такова природа науки.

«То, что ты делаешь, опасно и связано со злом. Древние Сияющие отказались от своих клятв, потому что беспокоились, что у них слишком много власти, а ты далеко превзошла их».

– Я готова выслушать тебя. Готова измениться. Но если Сплавленные захватят башню, исказят ее…

«Она… Повелительница боли здесь», – сказал Сородич, и его голос сделался тише. Он испугался? Навани послышалось в его интонациях нечто детское.

– Я не знаю, кто это.

«Она плохая. Ужасная. Мало кто из Сплавленных так… страшит меня, как она. Она пытается меня изменить. Пока что она изменила только ту часть меня, которая подавляет связывание потоков и обращает воздействие против Сияющих, а не Сплавленных. Но она намерена зайти дальше. Гораздо дальше».

– Есть ли другой способ спасти наших Сияющих, кроме возвращения колонны?

«Нет, – ответил Сородич. – Доберитесь до колонны, и мы сможем обратить эффект вспять. Но в остальном… нет. Те, в ком много Инвеституры, могли пострадать не так сильно. Несотворенные, например, иногда прорывались через мое подавляющее воздействие. Сияющие, принесшие клятвы высокого уровня, могли бы получить доступ к своим силам. И подлинный поток Чести, связанный с узами и клятвами, должен по-прежнему действовать».

– Как я могу помочь? – спросила Навани. – Мы готовим штурм, чтобы отбить сердце-колонну. Может, мне стоит попробовать что-то еще? Ты успело мне написать, что я должна что-то зарядить, но связь прервалась, и ты не успело закончить.

«Повелительница боли возвращается, – сказал Сородич. – Я думаю… Я думаю, она собирается изменить меня. Мой разум может исказиться. Возможно, мне будет все равно».

– Но сейчас тебе не все равно? – настойчиво спросила Навани.

«Нет». Голос прозвучал чуть слышно.

– Скажи, что мне делать.

«Давным-давно, еще до того, как я изгнало людей из этих залов, мой последний узокователь сделал для меня кое-что. Придумал способ защитить меня от опасностей, которые я видело в людях. Он думал, это поможет мне снова доверять. Не сложилось. Но это могло бы остановить Сплавленных от дальнейшего искажения моей сути».

– Пожалуйста, позволь мне помочь, – сказала Навани. – Умоляю.

«Тебе нельзя доверять».

– Позволь доказать, что можно.

«Я… Тебе понадобится буресвет, Навани Холин. Очень много буресвета».

Конечно, я признаю, что это небольшая придирка. Разница в значительной степени семантическая.

Венли не требовалось сражаться, если только на нее не нападут. Ей хотелось подняться наверх и поискать Лешви, которая уже должна была прибыть вместе с другими Небесными, но это было бы глупо. Даже если рядом с Лешви она смогла бы разобраться во всем этом. Ум Лешви был куда яснее, чем у прочих Сплавленных.

Как бы то ни было, пока их войска поднимались по ступеням, чтобы штурмовать первые этажи города-башни, Венли оставалась с Рабониэлью в подвале. Повелительница желаний, похоже, не слишком нервничала из-за вторжения. Она неторопливо прогуливалась по широкому коридору, рассматривая изразцы. Венли держалась рядом с ней, как и было приказано. Ясно было, почему ее послали сюда: Рабониэль хотела иметь под рукой служанку.

– Тебе не кажется, что это сугубо человеческая форма украшения, Последняя слушательница? – спросила Рабониэль в ритме нетерпеливого желания, вытянув руки перед собой и касаясь кончиками пальцев большого изображения Культивации в облике дерева.

– Я… не настолько хорошо знаю человеков, чтобы ответить на этот вопрос, Древняя.

Со стороны лестничного колодца в противоположном конце коридора доносились звуки. Крики. Вопли ужаса. Звон оружия. К этому моменту шанай-им должны были прибыть по воздуху и доставить на шестой этаж самых жутких и умелых Сплавленных.

– Мне это кажется очевидным, – сказала Рабониэль. – Люди никогда не используют то, что их окружает, в полной мере. Они всегда навязывают свою волю. Хотя панцири животных и цвета камня предлагают поразительное разнообразие для создания сложных стенных изображений, люди проигнорировали природные материалы. Вместо этого они разрисовали каждый квадрат, а затем прикрепили его к этой стене. Какой-нибудь древний певец, создавая подобное произведение искусства, распределил бы кусочки раковин согласно спектру цветов. Он спросил бы себя, какой рисунок естественным образом вытекает из полученной палитры. Такое изображение, не нуждаясь в красках, продержалось бы на тысячелетия дольше. Взгляни, цвета уже поблекли.