Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Сэр? – слушатель повернулся, улыбаясь. Подбегая, он напевал бодрую мелодию. – Как прошла встреча?

Каладин заколебался. Должен ли он рассказать? Или подождать?

– Случилось кое-что интересное. Скар и Сигзил получили повышение. – Каладин оглядел поле. – Но кто-нибудь может посвятить тебя в детали позже. Что касается посевов, то они выглядят хорошо.

– Спрены охотнее приходят к слушателям, чем к людям. – Рлайн оглядел поле. – Вы не слышите ритмов. А я не могу заставить людей петь чистыми тонами Рошара. Однако некоторые из них приближаются к цели. Я воодушевлен. – Он покачал головой. – Так или иначе – вы это хотели узнать, сэр?

– Я нашел тебе спрена чести.

Каладин привык видеть непроницаемое, стоическое выражение на мраморном лице Рлайна. Оно растаяло, как песок перед бурей: Рлайн расплылся в широкой улыбке от уха до уха. Он схватил Каладина за плечи, в его глазах плясали искорки. Когда он снова начал напевать без слов, ликующий ритм почти заставил Каладина почувствовать нечто за пределами. Звук был полным жизни, как солнечный свет, и радостным, как детский смех.

– Спрен чести? И он хочет сблизиться со слушателем? По-настоящему?

– Это старый спрен Вратима – Юнфа. Он откладывал выбор, поэтому мы с Сил поставили ему ультиматум: выбрать тебя или уйти. Сегодня утром он пришел ко мне и согласился попытаться сблизиться с тобой.

Пение Рлайна сделалось тише.

– Это была авантюра, – сказал Каладин. – Потому что я не хотел его прогонять. Но в конце концов мы заставили его согласиться. Он сдержит свое слово, но будь осторожен. У меня такое чувство, что он воспользуется любым шансом, чтобы уклониться от сделки.

Рлайн сжал плечо Каладина и кивнул ему в знак явного уважения. Тем удивительнее прозвучали его следующие слова:

– Благодарю вас, сэр. Пожалуйста, скажите спрену, что он может поискать в другом месте. Я не буду требовать уз с ним.

Он разжал хватку, но Каладин поймал его за руку:

– Рлайн, о чем ты? Мы с Сил упорно трудились, чтобы найти тебе спрена.

– Я ценю это, сэр.

– Я знаю, ты чувствуешь себя обделенным. Я знаю, как тяжело видеть, как другие летают, пока ты ходишь по земле. Это твой шанс.

– Ты бы взял спрена, которого силой заставили заключить эту сделку?

– Учитывая обстоятельства, взял бы, что дают.

– Обстоятельства… – Рлайн поднял руку и изучил рисунок на своей коже. – Я когда-нибудь рассказывал вам, сэр, как попал в команду мостовиков?

Каладин медленно покачал головой.

– Я ответил на один вопрос, – сказал Рлайн. – Мой владелец был светлоглазым среднего дана – Вы его не знаете. Надсмотрщик среди квартирмейстеров Садеаса. Он позвал жену на помощь, пытаясь сложить в уме цифры, и я, не подумав, подсказал ему ответ. – Рлайн издал тихую, насмешливую трель. – Дурацкая ошибка. Я столько лет шпионил за алети и стал беспечным. Несколько дней мой владелец наблюдал за мной. Я думал, что выдал себя. Но нет… он не подозревал, что я шпион. Он просто считал меня слишком умным. Сообразительный паршун пугал его. Поэтому он предложил меня бригаде мостовиков. – Рлайн оглянулся на Каладина. – Нельзя, чтобы такой паршун размножался, верно? Кто знает, какие неприятности начнутся у людей, если их рабы начнут думать своей головой?

– Я не считаю, что ты не должен думать, Рлайн, – сказал Каладин. – Я пытаюсь помочь.

– Я знаю это, сэр. Но я не заинтересован в том, чтобы брать «что дают». И не думаю, что спренов надо принуждать к узам. Это создаст плохой прецедент, сэр. – Он напел другой ритм. – Вы все называете меня оруженосцем, но я не умею втягивать буресвет, как остальные. Я думаю, что между мной и Буреотцом вбит клин. Странно. Я ожидал предубеждения от людей, но не от него… В любом случае я буду ждать спрена, который сблизится со мной, каков я есть, – и примет честь, какой я ее представляю.

Он отсалютовал Каладину по обычаю Четвертого моста, стукнув запястьями друг о друга, затем повернулся, чтобы продолжить учить фермеров песням.

Каладин поплелся в сторону прачечной. Он понимал, к чему клонит этот паршун – но упустить такой шанс? Возможно, единственный способ получить то, чего хотел Рлайн, – уважение от спрена, – это начать с того, кто настроен скептически. И Каладин не принуждал Юнфу. Каладин отдал приказ. Иногда солдатам приходилось служить на нежеланных должностях.

Каладину претило думать о том, что он сделал нечто постыдное, несмотря на благие намерения. Неужели Рлайн не может принять вложенные им усилия и сделать то, о чем просят?

«Или может быть, – пришла откуда-то мысль, – ты мог бы сделать то, что обещал ему, и хоть раз выслушать».

Каладин вышел на поле для стирки, миновал шеренги женщин, стоявших у корыт, словно в строю, сражаясь с нескончаемой ордой испачканных рубашек и форменных курток. Он обошел древний насос, из которого вода стекала в желоба, и прошел через колышущееся поле простыней, висевших на веревках, как тускло-белые знамена.

Зайхеля он нашел на краю плато, выходившего на крутой обрыв. Неподалеку Каладин увидел большую конструкцию Навани, свисающую с края – устройство, используемое для подъема и опускания «Четвертого моста».

Казалось, отсюда можно было падать целую вечность. Хотя он знал, что гора должна переходить в предгорья где-то там внизу, облака часто скрывали эту часть склона. Он предпочитал думать об Уритиру так, как если бы башня плыла, отделенная от остального мира и его страданий.

Здесь на самой дальней из сушильных веревок Зайхель аккуратно развешивал в ряд ярко раскрашенные шарфы. Какой светлоглазый заставил его отмыть их? Такими легкомысленными шейными платками представители элиты, наиболее склонные к роскоши, расставляли акценты в своих нарядах.

По сравнению с тонким шелком Зайхель выглядел как шкура только что убитой норки. Его халат на вате из обножника был старым и поношенным, борода топорщилась, словно пучок травы, вольготно растущий в укромном уголке, защищенном от ветра, а вместо пояса он носил веревку.

Зайхель был полон всего того, чего инстинкты Каладина советовали избегать. Можно было научиться оценивать солдат по тому, как они относились к своей униформе. Аккуратно выглаженный мундир не приносил победу на поле битвы сам по себе, но зачастую человек, который тщательно начищал пуговицы, безупречно вел себя в строю. Солдаты с неопрятными бородами и в рваной одежде, как правило, были из тех, кто проводит вечера за выпивкой, а не заботится о своем снаряжении.

За годы соперничества между военными лагерями Садеаса и Далинара эти различия стали настолько резкими, что практически превратились в знамена. Поэтому манера Зайхеля держаться казалась преднамеренной. Мастер-мечник был одним из лучших дуэлянтов, которых Каладин когда-либо видел, и обладал мудростью, отличной от мудрости любого другого ревнителя или ученого. Возможно, что Зайхель одевался так специально, чтобы создать обманчивый вид. Зайхель был шедевром живописи, намеренно заключенным в расколотую раму.