Брендон Сандерсон - Ритм войны. Том 1 [litres]

– Да, госпожа, – сказала Венли в ритме подобострастия.

Она не чувствовала его, и Тимбре пульсировала, выражая собственную досаду.

Венли испытала прикосновение Вражды. Он не оставит этот народ в покое, и она подозревала, что другие Сплавленные, какими бы усталыми они ни были, не откажутся править миром. Слишком многие из них наслаждались роскошью своего положения. Их победа не принесет независимости для Венли и ее народа.

Лешви взлетела, предоставив Венли спускаться по ступенькам. В этот момент она заметила Рабониэль и Преследователя, заговорщически беседующих в полумраке третьего этажа. Вот буря, во что теперь втягивают Венли?

Тимбре затрепетала внутри ее.

– Возможность? – перепросила Венли. – Что за возможность?

Тимбре снова затрепетала.

– Я думала, ты ненавидишь человеков-Сияющих, – прошептала Венли. – Какая разница, найдем мы их в башне или нет?

Тимбре решительно пульсировала. Она была права. Возможно, люди смогут обучить Венли. Может быть, ей удастся захватить одного из их Сияющих и заставить учить ее.

Во всяком случае, ей нужно было подготовить своих подручных к отъезду из города. Усилия по вербовке придется отложить. Нравится ей это или нет, но она окажется на переднем крае очередного вторжения в земли человеков.

Спрены логики реагируют на заточение любопытным образом. В отличие от других спренов, они не проявляют какого-либо свойства – их нельзя использовать для производства тепла, предупреждения о близкой опасности или создания сопряженных самосветов. На протяжении многих лет артефабры считали их бесполезными – и в самом деле, эксперименты с ними были редкостью, поскольку спрены логики редки и их трудно поймать.

Прорыв произошел в результате открытия, которое показало, что свет, который излучают спрены логики, изменяется в зависимости от определенных стимулов. Например, если сделать так, чтобы буресвет покидал самосвет с контролируемой скоростью, спрен будет тускнеть и разгораться в некоей последовательности. Это позволило создать фабриальные часы.

Когда самосвет соприкасается с определенными металлами, свет также меняет состояние с яркого на тусклое. Это приводит к созданию некоторых очень интересных и сложных механизмов.

Через несколько недель после нападения на город Под тревога Каладина поутихла, самое тяжелое осталось позади. Он всегда пронзал тьму насквозь. Почему об этом было так трудно вспомнить, когда сидишь на самом дне?

Ему дали время решить, что делать после его «отставки», поэтому он не торопился и не обсуждал этого ни с кем, кроме Адолина. Он хотел найти лучший способ донести эту идею до своих ветробегунов – и, если сможет, принять еще до того. Лучше принести им четкий план.

С каждым днем он все больше и больше понимал правоту Далинара. По крайней мере, Каладину не нужно было скрывать усталость. Однако он все же тянул с принятием решения. Поэтому Далинар в конце концов легонько, но твердо подтолкнул его. Каладину предоставлялось еще некоторое время, чтобы разобраться, чем будет заниматься он, но следовало начать готовить других ветробегунов к несению его прежних обязанностей.

Таким образом, через десять дней после миссии в Поде Каладин стоял перед штабом армии и слушал, как Далинар объявляет, что роль Каладина в войске «претерпевает изменения».

Каладин счел этот опыт унизительным. Даже когда его выгоняли с поста, все аплодировали его героизму. Каладин объявил, что Сигзил, с которым он посовещался ранее днем, возьмет на себя ежедневное управление ветробегунами, наблюдение за снабжением и вербовкой. Его возведут в ранг лорда – командующего ротой. Скар, когда вернется из отпуска на Пиках Рогоедов, станет его заместителем и будет наблюдать и руководить активными миссиями ветробегунов.

Вскоре Каладина отпустили, – к счастью, его не заставили участвовать в какой-нибудь «вечеринке». Он шел по темному коридору вглубь Уритиру, с облегчением чувствуя, что все не так плохо, как он опасался. Сегодня он не представлял для себя опасности.

Теперь ему оставалось только найти новую цель в жизни. Буря свидетельница, это его пугало – отсутствие работы напоминало о буднях мостовиков. Когда он не участвовал в вылазках с мостами, дни тянулись бесконечно. Пустота их притупляла разум, словно странный ментальный анестетик. Теперь его жизнь стала намного лучше. Жалость к себе не мешала ему заметить или признать это. И все же ему было неприятно это сходство.

Сил парила перед ним в коридоре Уритиру, принимая форму причудливого корабля – только с парусами снизу.

– Что это? – спросил ее Каладин.

– Не знаю, – сказала она, проплывая мимо него. – Навани рисовала его во время собрания несколько недель назад. Я думаю, она что-то перепутала. Может быть, она никогда раньше не видела лодок?

– Сомневаюсь, – сказал Каладин, глядя в коридор.

Заняться было нечем.

«Нет, – подумал он. – Ты не можешь притворяться, что тебе нечего делать, потому что ты боишься. Найди новую цель».

Он тяжело вздохнул и шагнул вперед. По крайней мере, он мог вести себя уверенно. Первое правило лидерства Хэва, вбитое в Каладина в его первый день в качестве командира взвода. Как только принял решение, обратной дороги нет.

– Куда мы идем? – спросила Сил, превращаясь в ленту света, чтобы догнать его.

– На площадки для учебных боев.

– Хочешь попробовать немного потренироваться, чтобы отвлечься?

– Нет. Я собираюсь вопреки здравому смыслу поискать там мудрости.

– Многие из ревнителей, которые там тренируются, кажутся мне довольно мудрыми. В конце концов, они бреют головы.

– Они… – Каладин нахмурился. – Сил, какое это имеет отношение к мудрости?

– Волосы отвратительны. Сбривать их разумно.

– У тебя есть волосы.

– Нет, просто у меня есть я. Подумай об этом, Каладин. От всего остального, что выходит из вашего тела, вы избавляетесь быстро и спокойно, но эта странная дрянь сочится из маленьких дырочек в вашей голове, и вы позволяете ей там оставаться? Мерзость.

– Не все из нас могут позволить себе роскошь быть частицами божественности.

– На самом деле, все является фрагментом того или иного божества. В этом смысле мы родня. – Она придвинулась к нему поближе. – Вы, люди, всего лишь странные родственники, живущие в буревом погребе, которых мы таим от гостей.

Каладин учуял тренировочные площадки еще до того, как прибыл туда, – знакомый смешанный запах пота и масла для мечей. Сил метнулась влево, делая круг по комнате, в то время как Каладин поспешил мимо пар мужчин, занятых схватками всех типов. В помещении стоял крик. Он направился к задней стене, где собрались мастера-мечники.