Роберт Силверберг - Валентин Понтифик [litres]

– Упоминалось еще одно имя, мой повелитель…

– Твое, Хиссун?

Хиссун попытался ответить: «Да, мой повелитель», – но у него перехватило горло.

– М… мое.

Лорд Валентин улыбнулся.

– И ты готов нести эту службу?

– Если мне будет это поручено, то да. Да.

Корональ впился взглядом в Хиссуна, а тот, не моргнув глазом, выдержал этот суровый осмотр.

– Что ж, в таком случае, все решено, да? Мать одобряет мое повышение в должности. Регентский совет – тоже. И старина Тиверас, несомненно, согласится уступить мне место.

– Валентин… – начала, нахмурившись, Владычица.

– Нет-нет, мама, все в порядке. Я понимаю, что значит необходимость. Мне ведь не оставили возможности для колебаний, верно? Поэтому я принимаю свою судьбу. Нужно немедленно сообщить Хорнкасту, что Тиверасу следует, наконец, позволить перейти Мост Прощаний. Ты, мама, наконец-то сможешь избавиться от своего бремени, о чем, я знаю, ты мечтаешь, и перейти к спокойной и легкой жизни бывшей Владычицы. А ваша, Эльсинома, работа только начинается. И твоя, Хиссун. Вот видишь: дело сделано. Все произошло именно так, как я предвидел, но, пожалуй, раньше, чем ожидал.

Хиссун, с удивлением и недоумением наблюдавший за короналем, заметил, что выражение лица Валентина изменилось: резкость, нехарактерная суровость покинули его черты, а в глаза вернулись прежние спокойствие, тепло и нежность; жуткая, напряженная, чуть ли не безумная ухмылка сменилась привычной доброй, нежной, любящей улыбкой.

– Вот и все, – тихо сказал Валентин и, подняв руки, изобразил знак пылающей звезды и крикнул во весь голос:

– Да здравствует корональ! Да здравствует лорд Хиссун!

Когда Хорнкаст вошел в зал совета, там уже находились трое из верховных министров понтификата. Сидевший, как обычно, в середине гэйрог Шинаам нервно подергивал раздвоенным языком, будто подозревал, что ожидаемый всеми смертный приговор должен быть вынесен не дряхлому созданию, которому он так долго служил, а ему самому. Рядом с ним пустовало кресло врача Сепултрова, а еще правее сидел Дилифон, сморщенный трясущийся человечек, который и сидеть-то в своем огромном, похожем на трон кресле мог только съежившись и крепко держась за подлокотники, но в глазах его горел огонь, которого Хорнкаст не видел уже много лет. В другом конце комнаты сидела толковательница снов Наррамиир, окутанная аурой мрачной болезненности и ужаса, для которой ни в малейшей степени не служила препятствием ее наколдованная неуместно чувственная красота, за которой она скрывала свое вековое тело. Как же долго, думал Хорнкаст, каждый из этих троих ждал этого дня? И что накопилось в их душах за время этого ожидания?

– Где Сепултров? – осведомился Хорнкаст.

– У понтифика, – ответил Дилифон. – Его час назад вызвали в тронный зал. Как нам сообщили, понтифик снова заговорил.

– Странно, что об этом не известили меня, – заметил Хорнкаст.

– Мы знали, что ты принимаешь послание от короналя, – сказал Шинаам, – и решили, что тебя не стоит тревожить.

– Настал тот самый день, да? – спросила непрерывно перебиравшая пальцами густые черные волосы Наррамиир, подавшись всем телом вперед.

Хорнкаст кивнул.

– Да, тот самый день.

– Прямо не верится, – заявил Дилифон. – Этот фарс так сильно затянулся, что я думал, он не кончится вовсе.

– Он закончится сегодня, – сказал Хорнкаст. – Вот декрет. Должен заметить, что формулировка найдена весьма элегантная.

– И впрямь, интересно, какими словами можно воспользоваться, чтобы приговорить правящего понтифика к смерти, – сказал Шинаам с визгливым смешком. – Думаю, этот документ будет достоин постоянного изучения множеством будущих поколений.

– Декрет никого не приговаривает к смерти, – ответил Хорнкаст. – Там нет никаких инструкций. Просто корональ лорд Валентин глубоко скорбит о кончине своего отца и отца всех жителей Маджипура великого понтифика Тивераса.

– Он, оказывается, хитрее, чем я думал! – сказал Дилифон. – Умудрился не запачкать рук!

– Им всегда это удается, – сказала Наррамиир. – Скажи-ка лучше, Хорнкаст, кто будет следующим короналем?

– Короналем был избран Хиссун, сын Эльсиномы.

– Молодой принц родом из Лабиринта?

– Он самый.

– Потрясающе. Значит, новой Владычицей будет…

– Эльсинома, – закончил Хорнкаст.

– Это же революция! – воскликнул Шинаам. – Валентин одним ударом опрокинул Замковую гору! Кто мог бы поверить в такое? Нет, правда? Лорд Хиссун! Разве такое возможно? И как с этим смирились принцы Горы?

– Думаю, у них просто не было выбора, – ответил Хорнкаст. – Но давайте выбросим из головы проблемы принцев Горы. Мы обязаны решить собственные проблемы, поскольку наша служба сегодня заканчивается.

– Благодарение Божеству за это, – проворчал Дилифон.

Гэйрог обжег его сердитым взглядом.

– Не говори за всех.

– Для меня – безусловно. Но я имею в виду и понтифика Тивераса.

– Который сегодня, кажется, говорит сам за себя, – сказал Хорнкаст и посмотрел на документ, который держал в руке. – Должен обратить ваше внимание на несколько любопытных моментов. В частности, мои сотрудники до сих пор не смогли найти какого-либо описания надлежащей процедуры оповещения о смерти понтифика и провозглашения нового понтифика, поскольку такое событие происходило очень давно.

– Очень может быть, что никого из его свидетелей уже нет в живых, – сказал Дилифон. – Кроме самого понтифика Тивераса.

– Сомневаюсь, что он согласится помочь нам в этом вопросе, – сказал Хорнкаст. – Сейчас мы просматриваем архивы в поисках описания того, как осуществлялось оповещение о смерти Оссьера и воцарении Тивераса, но если не удастся ничего найти, придется изобретать собственную церемонию.

Наррамиир, сидевшая с закрытыми глазами, сказала густым потусторонним голосом:

– Вы запамятовали. Среди нас все же есть один свидетель дня воцарения Тивераса.

Хорнкаст вскинул на нее изумленный взгляд. Все знали, что она очень стара, но никто не знал насколько; о ней было известно лишь, что она всегда была толковательницей снов верховного правителя. Но если она действительно застала эпоху пребывания Тивераса на троне короналя, значит, она еще старше, чем он предполагал. По спине верховного глашатая пробежали мурашки; он-то считал, что в его возрасте уже невозможно чему-либо удивиться.

– Неужели ты помнишь, как это было?

– Вижу все это как сквозь туман. Первое объявление сделали во Дворе колонн. Затем во Дворе Шаров, далее – на Площади Масок, в Зале Ветров и во Дворе Пирамид. И, в завершение – в Устах лезвий. Новый понтифик, прибыв в Лабиринт, обязан войти через Уста лезвий и пешком спуститься через все уровни до самого низа. Это я хорошо помню: Тиверас шагал через толпу, скандировавшую его имя, шел так быстро, что никто не успевал за ним, и ни разу не остановился, пока не прошел весь Лабиринт до самого дна. Интересно, понтифик Валентин проявит такую же прыть?