Дмитрий Колодан - Дом Ночи [litres]

– Ну же… Не бойся, дитя, – на удивление ласково сказала старуха. – Я тебя не обижу. Никто тебя больше не обидит.

Девочка-призрак вышла из-за спины Ивы и остановилась, потупив взор. Уголки ее губ дрогнули, будто она пыталась улыбнуться, но забыла, как это делается.

– Что ты ищешь, дитя? – спросила бабуля. А Ива вдруг поняла, что старуха уже знает ответ на этот вопрос. Просто хочет, чтобы девочка сама его произнесла.

Девочка-призрак отпрянула.

– Я… Я не помню! – тихо сказала она. Но это уже был не тот невесомый шепот, каким она разговаривала у черного пруда. Сейчас ее голос звучал .

– Неужели? Или ты не хочешь вспоминать? – произнесла бабуля, склоняясь над ней. Тяжелый взгляд, казалось, пригвоздил малышку к полу.

– Нет! – воскликнула девочка. – Я не… Я… Я забыла.

Бабуля замерла.

– Да, – кивнула она, и глаза ее сузились. – Так бывает. Но скажи мне, дитя, хочешь ли ты узнать об этом? Хочешь ли вспомнить?

Для Ивы ответ был очевиден, о чем тут думать? Однако девочка-призрак промолчала. Она хотела узнать, но в то же время что-то ее останавливало. И за этим молчанием скрывалось нечто большее, чем обыкновенная забывчивость.

– Не бойся, – сказала Ива и, глянув на бабулю, повторила за ней следом: – Мы тебя не обидим, честно-честно.

– Не хочешь рассказывать, – сказала старуха, – ты можешь и показать – дай руку моей внученьке, она сама увидит твою сказку …

– Э… А разве так можно? – Ива удивилась гораздо больше, чем девочка-призрак. Что значит «показать»?

– Ну разумеется, милая. Ты дочь моей дочери, должна же ты унаследовать хоть какие-то из ее способностей?

– Э… – Ива не нашлась, что ответить.

Тема родства сама по себе была довольно скользкой. Разумеется, Ива не сомневалась в том, что Матушка Ночи ее мать. Но не в том смысле, который подразумевает «наследование способностей». Все-таки она не умела, как Матушка, одним прикосновением усмирять бушующую ярость Доброзлой Поварихи, не умела и многого другого – вещи страшные, странные и удивительные.

– И тебе не стоит бояться, внученька . Протяни ей руку.

– Э… Не думаю, что из этого…

На долю секунды лицо старухи перекосило, как от острой зубной боли. Глаза выпучились, ноздри хищно раздулись, губы задрожали. Казалось, она сейчас набросится на Иву, как сова на амбарную мышь, и разорвет в клочья. И не имело значения, внучка ли ей Ива или кто-то еще. Старуха не привыкла, чтобы ей перечили и сомневались в ее словах. К счастью, она смогла взять себя в руки – быстрее, чем Ива успела испугаться.

– Внученька, ты же понимаешь, кто твоя подруга?

– Да, – кивнула Ива. – Думаю, что понимаю. Призрак? Привидение?

– Да… Она не кто-то, а что-то. Воплощенное воспоминание и история сама по себе. Сказка, которая хочет быть рассказанной.

– Сказка, которая еще не закончилась, – добавила Ива.

– Сказки никогда не заканчиваются, – сказала бабуля.

Ива повернулась и протянула ладонь девочке-призраку, но прошло время, прежде чем та решилась на ответное прикосновение – невесомое, словно кожу пощекотали пером.

И в то же мгновение Ива очутилась в другом месте. Нет, она, конечно, продолжала стоять посреди зала, полного свечей, рядом с жуткой бабулей и осознавала это. Она чувствовала тяжесть камня над головой и сырой, плотный воздух подземелий, просачивающийся сквозь одежду, отчего кожа становилась холодной и влажной, как у лягушки… Но она была и где-то еще. Она увидела историю девочки – одновременно и ее глазами, и будто бы со стороны.

Узкая тропинка петляла меж стволов, то взбираясь на холм, то сбегая в тенистую лощину. Широкие полосы зеленоватого света разрезали ее наискось – солнце катилось к закату. Стояло лето, и вдоль дорожки цвели земляника, лиловые колокольчики и синяя вероника. Маленькие голубые бабочки порхали с цветка на цветок, гудели слепни, жужжали шмели, трещал дрозд-рябинник, а ему отзывалась пеночка. Лес кипел жизнью, видимой и невидимой, бурлил, как котел с гумбо на плите у Доброзлой Поварихи – слишком много ингредиентов, человек неподготовленный неспособен оценить всех оттенков вкуса, запаха и цвета. А вот Ива почувствовала тоску – по лету и по лесу, который спал сейчас под белым снежным одеялом.

По тропинке шла девочка в ярко-желтом платье – плохой цвет для прогулок по лесу. Слишком ярко, слишком заметно, в такой одежде не так-то просто спрятаться.

Девочка вообще не понимала, как должно вести себя в лесу. Она не смотрела под ноги и по сторонам, а если и смотрела, то ничего не замечала. Она громко топала и еще громче дышала – должно быть, ее было слышно в самых дальних уголках Большого Леса. В руках она держала плюшевого медвежонка.

На ее месте Ива бы заметила следы на дорожке – рядом прошел хищный зверь. Заметила бы, как шевелятся ветви кустов и дрожат листья, услышала бы треск сломанной ветки и увидела бы блеск глаз в лесной чаще. За девочкой следили, и не только дикие звери. Но девочка шла будто слепая. Шум леса для нее был бессмысленной какофонией, а вовсе не перекличкой множества голосов, где каждому было что сказать.

Девочка выглядела усталой, лицо блестело от пота. То и дело она запиналась о выпирающие из земли корни, но пока держалась на ногах. Ива не увидела, но почувствовала, что девочка хочет есть и хочет пить, что язык у нее распух, а пустой живот крутит до рези. Если бы Ива на самом деле была рядом, она смогла бы ей помочь – подсказала бы, где найти воду, где искать съедобные ягоды и грибы. Она бы взяла ее за руку и увела в безопасное место, в дом Матушки Ночи. Она бы о ней позаботилась и спасла ее. Но все, что она могла, – это смотреть и слушать сказку.

– Привет!

Девочка остановилась и долго вертела головой, прежде чем увидела, кто к ней обратился.

На ветке дерева, болтая ногами в стоптанных башмаках, устроился человек. Очень худой мужчина с костлявым лицом, одетый в нелепые лохмотья – одежда была ему одновременно и мала, и велика, и расползалась по швам. Из-под расплющенного цилиндра торчали сальные волосы.

На месте девочки Ива бы уже бежала со всех ног прочь от незнакомца. Подобные встречи в лесу не сулят ничего хорошего. Но девочка так устала, что у нее и мысли не мелькнуло бежать, спасаться и прятаться. Она даже обрадовалась тому, что в лесу, кроме нее, есть кто-то еще. Кто-то, кто сможет ей помочь и покажет дорогу.

– Здравствуйте, – сказала она и попыталась улыбнуться.

– Здравствуй, девочка, – ответил мужчина, приподнимая шляпу. – Что ты здесь делаешь?

Он тоже улыбнулся, хотя правильнее будет сказать – растянул губы. На костлявом лице улыбка выглядела так, будто причиняла ему физическую боль. А в следующее мгновение он уже стоял на земле, пряча за спиной красные шелушащиеся руки. Девочка этого не заметила, но незнакомца трясло.