Анна Мирович - Филин с железным крылом [litres]

Выскользнув из-под одеяла, Антия побрела умываться, а вернувшись, увидела, что постельное белье с дивана уже убрано и ей принесли поднос с завтраком – подсушенный хлеб, ломтики сыра и бекона, яичницу и тушеную фасоль с грибами. Ардион не морит пленницу голодом, спасибо ему за это. Подкрепившись, Антия вышла на балкон.

Парк кутался в тишину, словно в шаль. Осколки фонаря на полу исчезли – что ж, придется отбиваться руками и ногами, как показывал дядя Бриннен. Вдали, над деревьями, кружила темно-синяя птица, и Антия невольно сделала шаг назад, не желая лишний раз попадаться на глаза Ардиону. Но сипуха заметила ее – развернулась над парком и неторопливо двинулась в сторону дворца.

Антия вернулась в комнату и опустилась на край дивана, надеясь, что у нее достаточно гордый и независимый вид. Мелькнул птичий силуэт, и Ардион вышел с балкона. Несмотря на утро, он выглядел изможденным и угрюмым: должно быть, провел ночь без сна.

– Как спалось? – осведомился он без приветствий. Антия дружелюбно улыбнулась и ответила:

– Прекрасно. Уже забыла, как это – спать, когда не боишься, что тебя обнаружат.

Ардион улыбнулся в ответ, но глаза остались темными.

– Заключенным положена прогулка. Пойдем, составишь мне компанию.

Меньше всего ей хотелось куда-то идти со своим тюремщиком, однако Антия лишь кивнула и поднялась с дивана. Надо использовать любую возможность выйти отсюда и попытаться сбежать.

– Как там новые дети твоего отца? – Конечно, надо было помалкивать, но она не смогла удержаться. Ардион усмехнулся – кажется, его нисколько не задело.

– Дети появляются не сразу, – ответил он. – Я думал, ты знаешь.

Едва уловимое прикосновение к запястью – и комната размазалась пестрыми пятнами, которые почти сразу же остановили свой бег. Антия стояла на дорожке, от жасминовых кустов справа поднимался удивительный свежий аромат, и в памяти всплыли слова одной из дворцовых служанок: жасмин сильнее всего пахнет утром…

Это был запах ее свободы и надежды. Антия могла бы стоять так вечно и ничего не делать, просто дышать и смотреть.

– Идем?

Ардион предложил ей руку, Антия церемонно взяла его под локоть, и они неторопливо побрели куда-то вперед. Кленовые листья и ветви стряхивали на них дождевые капли, и Антия чувствовала, как в ней поднимается какое-то незнакомое ощущение – теплое и горькое.

– Здесь красиво, – улыбнулась она. Молчать стало как-то неловко. Ардион кивнул.

– Я всегда любил это место. Спокойное, тихое, – рука под пальцами Антии едва заметно напряглась. – Не хочется с ним расставаться.

Антия понимающе кивнула. Она прекрасно знала, что такое потерять дом.

Ей вдруг захотелось сказать что-нибудь хорошее, утешающее, но слова не шли. Вместо них проступила злость: вообще-то рядом с ней идет человек, который думает только о том, как бы ее убить. Вот и незачем его утешать, пусть помучается.

Вскоре они прошли по мосту, переброшенному через ручей, сердито прыгавший по камням, и Антия вздрогнула, узнав эту часть парка. Она видела эти деревья и постаменты в своем видении перед пирамидой Ауйле – но тогда здесь было множество статуй, а теперь ни одной.

– У меня больше нет моих дев, – равнодушно произнес Ардион, и Антия не сдержала усмешки: так тебе и надо! Это не та потеря, которой она стала бы сочувствовать. Они шли по дорожке, Антия смотрела на опустевшие постаменты и думала, что где-то здесь могла бы стоять сама: живая и неживая, окаменевшая. Чуть поодаль была каменная скамья, и Антия удивленно увидела мольберт, ящик с красками и кистями и начатую картину. Здесь, на бывшем кладбище, картина выглядела одновременно чужеродно и очень органично.

– Присаживайся, – предложил Ардион, опустился на скамью и взял кисть. Антия послушно села рядом. Она всегда была равнодушна к живописи, но эта картина ей понравилась. Владыка рисовал свой парк, дождь и поникшие кусты цветущего жасмина, и Антии казалось, что она слышит стук капель по листве.

Ее враг определенно был талантлив. В душе что-то дрогнуло.

– Красиво, – признала Антия. – Даже очень.

Ардион усмехнулся. Кисть неспешно брела по холсту, и в, казалось бы, простом нагромождении пятен проступали листья, цветы жасмина, дождь и тоска.

– Спасибо.

– И часто ты рисуешь?

Взгляд Ардиона смягчился, лицо прояснилось. Антия невольно отметила, что сейчас, занятый тем, что ему нравится, Ардион не выглядит настолько отталкивающим, каким казался сначала. И как он, должно быть, одинок, если сидит здесь не с другом или любимой, а с девчонкой, которую с ним связало. С демоницей из другого мира, которую должен убить и не может.

– Хотелось бы чаще. Но… – Ардион вынул из ящика другую кисть, провел большим пальцем по волоскам. – Не всегда получается.

Дождь давно кончился, но низкие облака не уходили, и Антия почему-то этому обрадовалась. Сейчас ей не хотелось видеть солнце. Пусть Солнечный Кормчий плывет в своей вышине и не смотрит на них. Должно быть, Ардион думал о том же.

– Ты мог бы быть художником. Сидел бы сейчас не здесь, а где-нибудь среди полей, рисовал бы пейзажи… – только сказав об этом, Антия поняла, насколько глупо прозвучали ее слова. Такие люди не отказываются от власти. Она для них дороже того, что наполняет душу и делает живым.

Ардион неопределенно пожал плечами. Кисть казалась продолжением его руки. Антия вдруг заметила, что в ящике с красками и кистями есть несколько ножей для того, чтобы точить карандаши, и их лезвия выглядят очень острыми.

Отлично.

– Мог бы, – неожиданно легко согласился Ардион. – Но дети Солнечного Кормчего не принадлежат себе. Мы исполняем волю нашего отца, только и всего.

Он поднялся, прошел к жасминовому кусту – молниеносным движением Антия выхватила один из ножей, жалея, что у нее блуза без рукавов, и сложила руки на груди, пряча украденное. Ардион сорвал один из жасминовых цветков, вернулся за мольберт и принялся прорисовывать детали.

Антии сделалось одновременно очень жутко и очень весело. Только бы он не заметил пропажу ножа!

Старина Джаккен когда-то говорил, что нет дряннее смерти, чем от ножа. И что если пускаешь его в ход, то нужно смотреть в глаза тому, в чье тело он входит. «Не всегда хватает смелости», – добавлял он, и Антия с ним соглашалась.

– Разве у тебя нет своей воли? – спросила она. Сейчас надо было отвлечь Ардиона, надо было сделать все, чтобы он ничего не заподозрил и был совершенно спокоен.

Антия понятия не имела, куда побежит потом. Но как говаривал все тот же Джаккен, сначала ввяжемся в драку, а там посмотрим.

– Как ты думаешь, где я окажусь, если стану ее проявлять слишком энергично?

– Неужели он… настолько безжалостен? – Антии казалось, что руки сделались тяжелыми и каменными. Витая рукоятка ножа впивалась в ладонь. Ардион с искренним любопытством покосился в ее сторону.