А. К Ларквуд - Неназываемый [litres]

Вокруг них тянулись замерзшие холмы, горы вздымались в тишине, бурлило серое небо. Нити, сдерживавшие этот мир, оборвались. Ни света, ни тепла. Ничего съедобного не росло на этом убогом предательском просторе.

Спустя какое-то время Шутмили принесла ей несколько ломтей сушеного мяса.

– Ты не собираешься меня развязывать? – спросила Ксорве.

– Нет, – сказала Шутмили.

Ксорве оскалилась. Ее терпение было уже на исходе.

– И как, по-твоему, я должна есть?

Оторвав крохотный кусок, Шутмили поднесла его ей, держа на расстоянии вытянутой руки.

– Нет, – сказала Ксорве.

– Не хочешь – не ешь, – пожала плечами Шутмили.

Однако у гордости Ксорве был свой предел. Ей не нравилось, когда ее кормили с рук, как животное, но это все равно лучше, чем голодать. Так, по кусочку, Шутмили скормила ей остатки мяса. Казалось, это нравилось ей еще меньше, чем Ксорве – каждый раз она отдергивала руку, словно боялась, что ее укусят. Затем она дала Ксорве допить остатки воды.

– Ты можешь приготовить еду? – спросила Ксорве. – С помощью магии?

Шутмили, сидевшая в другом углу пещеры, собрала оставшиеся крохи мяса и отправила их в рот.

– Нет, – ответила она.

– А сотворить чистую воду? Свет? Тепло?

– Я могла бы очистить воду или зажечь лампу, если бы у нас было горючее, но все не так просто, – сказала Шутмили. – Я не могу сотворить что-то из ничего.

– Ну что ж, – сказала Ксорве. – В таком случае, мы обречены.

– Я не обязана тебя слушать, – сказала Шутмили.

Будь у Ксорве руки свободными, она бы спрятала лицо в ладонях.

– Послушай, – сказала она. – Я не… это не ложь. Я не имею никакого отношения к Оранне. Я не знала, что она там. Но…

– Почему я должна тебе верить? – сказала Шутмили.

– Какая разница, веришь ты или нет, – ответила Ксорве. – Мы заблудились. Здесь холодно. У нас не осталось ни еды, ни воды. Возможно, для тебя это впервые, и ты не понимаешь, как быстро это случится, но мы умрем здесь, если ничего не предпримем.

– Если такова воля богов, – заявила Шутмили, с сонным видом глядя на их пожитки.

Ксорве застонала.

– Думаешь, богам не наплевать на нас?

– Вообще-то, – сказала Шутмили ледяным тоном, – это один из основополагающих постулатов…

– Если бы за нами кто-то наблюдал, люди вели бы себя куда лучше, – перебила ее Ксорве. – Ты же не хочешь умирать. Надеюсь, твои боги наделили тебя мозгами.

– Но ты сама сказала, что мы ничего не можем сделать! – запротестовала Шутмили. Она ходила взад-вперед, словно в надежде на то, что Мать всех городов сойдет с небес, покарает еретичку и отдаст ей, Шутмили, новые распоряжения.

Ксорве глубоко вздохнула. События в Пустом Монументе понравились Шутмили не больше, чем ей самой. Ксорве мало что знала о прошлом Шутмили, но жизнь ее явно была упорядоченной и предсказуемой. С учетом всего происходящего адепт держалась на редкость неплохо.

– Мы можем отправиться на поиски катера, – предложила Ксорве. – Даже если мы не сможем улететь, там есть еда и топливо.

Шутмили как-то слишком быстро согласилась: на ее месте Ксорве немного поломалась бы, просто из чувства собственного достоинства. Шутмили отвязала Ксорве от дерева и тут же связала ей руки за спиной. Ксорве могла бы воспользоваться моментом и попытаться вырваться, но реакцию Шутмили было легко представить – ей досталась бы враждебно настроенная пленница.

– Я не отказалась бы от свободных рук для равновесия, – попытала счастья Ксорве.

– А я не отказалась бы от ванны и чашки кофе, – отозвалась Шутмили. – Но ничего не поделаешь.

Идти было тяжело. Землетрясение прекратилось, но то и дело происходили отдельные толчки, как будто земля билась в агонии. Веревка натирала Ксорве запястья, а все ее мысли крутились вокруг Тала, Сетеная, Реликвария и ее провала. Она пыталась думать только о том, как выжить. Неизвестность напоминала глубокую яму с острыми шипами на дне.

Если пограничная стена выстояла и они смогут отыскать дорогу к ней, то, возможно, они найдут и место посадки. Однако она понятия не имела, где они находятся. Ксорве не думала, что землетрясение окажется таким сильным. В пейзаже не осталось ничего знакомого.

– Ты узнаешь эти места? – спросила она.

Шутмили покачала головой.

– Это моя вина, – сказала она. – Пробуждение Спящего, по-видимому, вызвало сильный взрыв. Всплеск энергии.

– Это опасно? – спросила Ксорве, хотя поводов для беспокойства и так было хоть отбавляй.

– Теоретически нет, – с несчастным видом сказала Шутмили. – Во всяком случае, не для нас.

Они шли по россыпи камней. Под ногами было очень скользко. Ветер стих, что было кстати, но Ксорве начало чудиться, что их кто-то преследует. Она что-то слышала – не шаги, а скорее перестук камней, шорох гравия.

Вдруг это был Тал, который каким-то образом выжил назло ей? Мысли приняли опасный оборот. Она привыкла к утратам, надежда здесь только мешала.

Они вышли на открытое плато, держась в стороне от валунов. Что-то странное происходило в этом месте. Что-то не так с валунами – слишком уж они были гладкими, слишком ровными, но Ксорве не могла понять, что именно ее тревожило.

Внезапно раздался треск, будто разломилась шиферная плита, отдаваясь эхом от валунов, окружавших плато.

– Шутмили, – негромко позвала Ксорве. Шутмили оглянулась. – Верни мне меч и держись за мной.

– Что? – сказала Шутмили.

Посреди валунов возникла тень. Это был воскрешенный, труп какого-то мертвого великана. Обрывки мантии развевались, как туман вокруг горы. Огромное, бесформенное, богопротивное орудие из кожи и костей. C головы мертвеца свисала диадема, как будто ее забыли на могиле. Глазные впадины были пусты, но в их глубине горел огонек.

Шутмили отшатнулась и сжалась. Затем, стиснув зубы, выпрямилась и потянулась снимать перчатки – но перчатки давно исчезли.

– Клянусь Матерью всех городов, – пробормотала она.

– Отдай мне мой меч! – потребовала Ксорве.

Воскрешенный ринулся вниз, покачиваясь, будто пьяный. Безоружный, он широко распахнул рот, демонстрируя острые зубы. Он него исходил резкий запах гниения, праха и бальзамирующих солей.

Шутмили вскинула кулак, как будто одной рукой закрывала врата в ад. Ее трясло. Ксорве мало что знала о магии, но ей приходилось видеть, как выглядят люди на грани изнеможения. И она прекрасно знала, что происходит, когда кто-то, стараясь изо всех сил, совершает ошибку, которой можно было бы избежать.

– Не делай этого, – сказала Ксорве, протягивая к ней руки. – Ради бога, отдай мне меч и развяжи меня. Я умею сражаться!

По лицу Шутмили пробежала судорога, но она вытащила меч Ксорве, разрубила веревки на ее запястьях и протянула ей оружие.

Ксорве сорвалась навстречу воскрешенному. Он бросился к ней, щелкнув зубами так близко, что она расслышала вздох в сжатых легких.