Хидео Кодзима - Death Stranding. Часть 2. [litres]

– Я не думал, что ты будешь со мной настолько откровенен. – Хартмэн перевернул песочные часы. Неизвестно почему, но неестественно поднимавшийся песок стал падать вниз. Впрочем, в верхнем сосуде песка меньше не становилось, а в нижнем отсеке он продолжал накапливаться.

– Я такой же, как и ты, – добавил Сэм.

– Все в порядке, успокойтесь. Доверьтесь мне.

Свет, падавший сверху, слепил даже через закрытые веки. На мужчине была анестезиологическая маска, и он рассеянно подумал, что совсем скоро потеряет сознание. Ему объяснили, что операция займет примерно полдня, но когда он проснется, все уже закончится. На самом деле пройдет более десяти часов, а для него всего миг. Такое же явление наблюдается, когда человек попадает на Берег. Рассказы людей об опыте пребывания на Берегу поразительно напоминают истории об околосмертных переживаниях. Схожи они и тем, что содержание рассказов одинаково у многих людей. Они смотрят сверху вниз на свое лежащее тело, пытаются перейти реку, но их что-то останавливает, и они возвращаются к жизни. Встречаются с давно умершими родственниками и друзьями. Идут по туннелю, в конце которого виднеется свет. Когда он ранее изучал записи об околосмертном опыте, то обнаружил такие схожие моменты. После Выхода смерти они сменились на рассказы о Береге. Морской берег и море – все рассказы стали одинаковыми.

В то же время мертвецы стали возвращаться с Берега, родились носители способностей, которые могли чувствовать мир мертвых, обладатели сверхспособностей, которые могли перемещаться с помощью Берега, а также возвращенцы – фактически бессмертные, их принудительно выкидывало со Шва. Появилась даже теория о том, что Берег можно использовать в качестве канала связи. Стали считать, что Берег существует физически, пусть и не в этом измерении, и влияет на этот мир.

– Скоро анестезия подействует. Уже скоро все закончится. – Голос хирурга становился все дальше.

Мужчина смотрел сверху вниз на свое лежавшее на столе тело с рассеченной грудью: «Что происходит? Я в состоянии клинической смерти? Кардиограф вроде бы не показывает никаких отклонений, да и другие жизненные показатели в норме. Я сплю, хотя анестезия подействовала?» Врачи хладнокровно, без лишних движений продолжали свою работу, словно инженеры, ремонтирующие механизм под названием «жизнь».

– Аномалию обнаружили несколько лет назад, когда поняли, что во время сна происходит остановка сердца. Сам я этого не осознавал, потому что спал. Жена подозревала сонное апноэ [3] Сонное апноэ – остановка дыхания во сне. – Примеч. пер. , но я не обращал внимания. Думал, что такое бывает, что я не умираю, да и времени на поход к врачу особо не было. Я отмахнулся от жены, которая выказывала беспокойство, и проводил дни, погрузившись в работу. Меня наняла «Бриджес», и приходилось штудировать материалы по массовым вымираниям.

Тогда мне начал постоянно сниться один и тот же сон. Я знал, что его называют сном о вымирании и его видят все носители ДУМ-способностей, но не понимал, что способности есть и у меня. Я считал, что обладаю другими талантами, и даже не верил в Берег. Мне казалось, что «Бриджес» оценили мои умения, но они смогли разглядеть во мне ДУМ-способности. Бриджет мне сама так сказала.

Столкнувшись с Выходом смерти – невиданным ранее явлением, человечество изо всех сил старалось объяснить его и дать всему названия. Аннигиляцию назвали выплеском пустоты; существ, попадающих через Берег из мира мертвых в этот, – Тварями. Само явление получило название Выход смерти. Присвоение имен сделало возможными объективные наблюдения и обсуждения происходящего.

Первый Выход смерти произошел не из-за выплеска пустоты в результате соприкосновения живого человека и мертвеца, а был буквально аннигиляцией из-за взаимодействия материи и антиматерии. Вскоре мертвецы превратились в Тварей и начали провоцировать выплески пустоты, словно были недовольны тем, что на земле живут только люди.

Думать о смерти и жизни после смерти могут только люди, они ощутили Берег и призвали Тварей. Восприятие вымирания как трагедии сменилось на гордость быть избранным. Ощущение привилегированности в масштабах планеты – только те, кто сможет преодолеть эту трагедию, отправится в Землю обетованную. Даже здесь проявлялось человеческое высокомерие.

Из-за этого я не верил в Берег. Мы собирались восходить по лестнице эволюции, а на самом деле стояли на площадке между пролетами, когда с противоположной стороны стали подниматься другие существа. Что, если это Твари? Тогда нам лучше спуститься ниже. Я принял приглашение «Бриджес», чтобы доказать это, а не для того, чтобы спасти человечество или возродить Америку.

Чтобы доказать, что уничтожение оправданно в масштабах Вселенной, я с головой погрузился в изучение массовых вымираний. В первой экспедиции я участвовал, чтобы попасть в места, где сохранилась память об этих вымираниях; пришел сюда вместе с женой, сотрудницей «Бриджес», и дочерью, которая тогда была еще совсем маленькой. Мы были единственными, кто решился принять участие в экспедиции с ребенком. На нас обращали много внимания, хвалили, называли нашу семью символом связи между людьми. Однако сны о вымирании стали сниться чаще, а проблемы с сердцем усугубились.

Я считал, что вижу сны из-за болезни сердца, что это просто кошмары, которые указывают на проблемы со здоровьем. Поэтому я согласился на операцию. В колонии, организованной для исследований, не было учреждения, где можно было бы провести операцию, и меня перевели в отделение реанимации и интенсивной терапии Горного узла.

Операция прошла успешно. Несколько дней после нее я получал механическую поддержку искусственного сердца, но так и планировалось изначально. Жена и дочь успокоились, спрашивали, скоро ли я вернусь. Я отвечал: «Да, конечно», но обещания сдержать не смог.

Мы жили в городе-спутнике Горного узла, и в нем произошел теракт, вызвавший выплеск пустоты, в который попали жена и дочь. Этот рассказ – плод моего субъективного восприятия, поэтому необязательно ему верить. Я спал ровно до того момента, как случился взрыв. Сон или реальность – я не знаю, но перед глазами промелькнуло подряд две молнии. Свет был ослепительно ярким: мне казалось, что все цвета исчезли. Вибрация и грохот ощущались даже в больничной палате. В мир вернулись цвета, но в палате пропало освещение – отключилось электричество. В комнате никого не было, и не чувствовалось присутствия людей в коридоре. Я пытался позвать на помощь, но не мог произнести ни звука. Грудь сдавило, я не мог даже дышать от резкой боли, будто меня пронзили острым ножом. Я продолжал нажимать кнопку вызова помощи, но вся система была отключена и толку от этого не было.