Девин Мэдсон - Мы оседлаем бурю [litres]

– Что ж, ваше высочество, скажем так: его величество не будет доволен сегодняшними новостями, так что найдите способ смягчить удар.

– Начните с самого худшего.

Канцлер вздохнул.

– Я записал все сообщения для императора на одном свитке, но, если коротко, из Коя ничего нового, как я и сказал. А города… – Он начал зачитывать список из бумаги: – Нондзе, Синьхай, Кимотари и Синьги разрушены. А другие… – Он снова обратился к списку: – Сиракумо, Каэсан и Дзинантон сдались. Чанчжоу и Энкумо тоже к этому близки, но пока что мы не знаем ничего определенного. – Он вздохнул. – Есть еще донесения с описанием зверств захватчиков, которыми я не буду вас нагружать, ваше высочество, но я записал их на свитке для его величества.

Образы, которые возникли при его словах, выглядели такими неуместными в залитом солнцем саду, где на нашем пути перелетала с деревьев на лианы пара щебечущих крапивников, совершающих свой утренний танец. Война казалась такой далекой, и я почти могла вообразить, что она никогда не коснется этих мест.

Канцлер Горо откашлялся.

– А ночью пришла депеша от генерала Росоки, ваше высочество.

– Где он?

Между бровями канцлера пролегла складка.

– По приказу министра генерал Росоки оставил в Линь’я минимальный гарнизон и выступил на запад. Это было три дня назад, но его величество хорошо знает эти земли и сумеет догадаться о текущем местоположении генерала лучше меня.

– А министр Мансин не видел депешу?

Складка углубилась.

– Министр Мансин ее видел и, несомненно, пришел к тому же выводу. Кстати, о его величестве. Министр сказал, что хотел бы сегодня изложить императору несколько предложений и испрашивает разрешения встретиться с ним с глазу на глаз.

– Это невозможно, болезнь его величества…

– Так я ему и сказал, ваше высочество. Он потребовал встречи с вами утром, чтобы это обсудить.

Говорить ему правду или нет? Я закрыла глаза и медленно выдохнула.

– Да, конечно. Продолжайте.

– Продолжать? Что ж, министр Гадокой тоже потребовал встречи с его величеством, так же как и губернатор Дох. Я взял на себя смелость и попросил дворецкого сообщать мне обо всех бытовых затруднениях, поскольку его величество болен, ее величество… отсутствует, а война на пороге.

Он произнес эти слова таким будничным тоном, что мне пришлось подавить смешок, но когда веселье прошло, оно оставило послевкусие зависти. Как просто было бы сражаться со всем миром с помощью пера, бумаги и придавая значение лишь официальным процедурам.

– Хорошо, – согласилась я. – Я рада, что вы взяли на себя ответственность за возможные бытовые неурядицы, пока все не войдет в колею.

– Но его величество мог бы предпочесть…

– Разумеется, я у него узнаю. – Я протянула руку за бумагами. – Если больше для него ничего нет, я отнесу ему бумаги и спрошу, какие будут указания.

Канцлер протянул кипу свитков.

– А что насчет министра Мансина, ваше высочество?

– Скажите ему, что я с ним увижусь перед заседанием совета.

Канцлер Горо замер, как угодивший в силок кролик.

– Министр уже на совете, ваше высочество, заседание началось час назад.

Едва сдерживая раздражение, я кивнула и зашагала по идиллической дорожке обратно, снова потревожив крапивников шелестом своего платья. По приказу императора я должна была присутствовать на заседаниях, чтобы докладывать ему. Наверное, глупо было думать, что они так легко пустят меня в свой круг и сочтут мое присутствие необходимым, но меня кольнуло, что они не пригласили меня даже после прямого указания императора.

Я настолько разозлилась, что собиралась ворваться туда, но, когда пришла, взбежав по лестнице в неприличном для дамы темпе, члены совета уже поднимались с мест. Министр Мансин посмотрел на меня из-за спин расходящихся людей.

– Ваше высочество. – Он почтительно поклонился, хотя вспышка в его глазах могла бы легко воспламенить циновки. – Его величество слышал последние новости с севера?

– Да, конечно, – сказала я с аналогичным раздражением. – Поправьте меня, если я не права, министр, но разве его величество не передавал, что я должна присутствовать этим утром на совете? Почему вы собрали совет без меня?

Голоса других чиновников за его спиной утихали по мере того, как все расходились по своим делам, но, даже оставшись в одиночестве, он не растерял уверенность.

– Да, мы получили ваше сообщение, ваше высочество. – Он посмотрел на меня сверху вниз – пусть я и была слишком высокой для женщины, министр Мансин был на полголовы меня выше. – Но хотя ее величество иногда присутствовала на совете, до сих пор такую честь не оказывали женщинам рангом ниже императрицы. Это не мои правила, им подчинялся даже сам император Кин.

Настало время доверить ему правду и молить о помощи, но стоило мне открыть рот, и я тут же его захлопнула. После его отказа ничего не изменилось, и хотя у него были собственные причины придерживать новости о том, что Кин не просто болен, а смертельно ранен, смерть императора – совсем другое дело.

– И все же таковы его указания, я услышала это из его собственных уст нынче утром, – сказала я и заметила, как его лоб разгладился, а плечи расслабились от облегчения.

– Рад слышать, что он поправляется. Мне нужно его увидеть.

– Да, вы сможете с ним увидеться, когда он отдохнет и пошлет за вами.

Министр прищурился и свел широкие брови вместе.

– Мне нужен его совет по важным делам, и немедленно. Сегодня должны прибыть батальоны с юга, и нужно решить, где мы сосредоточим основные силы.

– В Рисяне.

– Именно это он вчера и сказал, но, имея в распоряжении южные батальоны, мы можем застать чилтейцев врасплох у Баттаги, если поторопимся.

Мои знания ограничивались тем, что Баттага существует где-то на карте, но не более того. К счастью, стоящему передо мной человеку хватало знаний на двоих.

– И какова вероятность, что мы доберемся до Баттаги вовремя?

Министр Мансин покачал пальцами и поднял голову.

– Ну… пятьдесят на пятьдесят. Это рискованно, но, если они нас там не ждут, мы нанесем серьезный урон их армии.

– А каков будет урон нашей армии, если мы не доберемся вовремя?

– Потерь не будет, но мы потеряем время, необходимое для подготовки в Рисяне. И дадим им возможность атаковать, прежде чем успеют прибыть светлейший Бахайн и генерал Росоки.

При императоре Лане Отако наставник Танаки по военному делу служил помощником министра Левой руки. Он был пылко предан матушке, но Танака его ненавидел, частично потому, что тот выглядел тысячелетним стариканом и вечно кашлял, а частично потому, что завершал каждый урок задачей. Если Танака не мог верно ее решить, ему не позволяли отправиться на верховую прогулку. Когда наставник ослеп, я писала ответы для Танаки, а он только читал их.